- Жадные да злющие, - говорит бабушка. - Мне за свою жизнь пришлось на них поработать... Ладно, спать идите. А то вы до утра готовы сидеть, вам только рассказывай.
Но мы с Ленькой никак не можем уснуть. Лежим, думаем над тем, что рассказала бабушка.
И вдруг я спрашиваю:
- Лень, а Лень, ты когда-нибудь видел живого кулака?
Уже засыпая, он бубнит:
- Не видел... Но теперь я кулака сразу узнаю, только покажи мне его.
КРАСНАЯ КУРОЧКА И ДОБРЕНЬКИЙ ДЕДУШКА
Назавтра бабушка истопила баню. Она пришла с раскрасневшимся лицом и слезящимися от дыма глазами и отправила всех нас мыться, а сама села отдохнуть.
Скоро мы с Ленькой, чистые и распаренные, прибежали домой. Бабушка, усадив нас на печку, сказала:
- Сидите и не балуйтесь. Мы с мамой помоемся, а потом придет отец, будет мыться.
Чтобы нам не было страшно, она зажгла лампу и ушла. Мы с Ленькой остались одни. Не успели мы придумать, чем бы заняться, как на крыльце послышались шаги.
- Папка идет, - обрадовался Ленька.
Но это был не отец.
Сначала в дверь просунулась голова с седой козлиной бородкой, потом мы увидели незнакомого старичка в новых лаптях и бурой поддевке, подпоясанной ремнем. Метнув глазами в угол, где раньше висела икона, он быстро перекрестился. Мы смотрели на него молча и настороженно. Заметив нас, старичок вдруг заулыбался.
- Ну, здравствуйте, как поживаете? - сказал он, словно мы были его старыми знакомыми.
Мы молчали.
Не смущаясь, старичок продолжал:
- А где же ваши мама или бабушка?
- В бане, - сказал Ленька басом и для солидности кашлянул.
- Жаль, жаль, - сказал старичок, бегая по избе глазами, - а я тут вам подарочек принес...
Не успели мы опомниться, как он достал из-за пазухи и посадил на пол курицу. Она взмахнула крыльями, отряхнулась и, повернув голову, подслеповато уставилась на лампу. Ленька в один миг скатился с печки. Я тоже слезла за ним. Ленька поглаживал курочку по спине. При свете лампы она вся искрилась и казалась красновато-золотистой. Мы с Ленькой никогда не видели такой красивой курочки. Дедушка улыбался.
- Как вам тут живется? - спросил он.
- Хорошо, - сказал Ленька.
- Ну, слава богу, слава богу, - оживился дедушка, - живите себе на здоровье. В этом доме я раньше жил, да мне он ни к чему. Пусть, думаю, лучше люди живут, - рассказывал он. - Вон она, какая хоромина, - обшаривая взглядом углы, говорил старичок. - Одному-то мне что в ней делать? Вам и то, небось, велик дом-то...
- Нет, - сказал Ленька, - нам как раз...
- Что ж, обе половины заняли? - поинтересовался старичок.
- Там у нас вещи, а живем мы больше здесь, - сказала я.
Ленька гостеприимно распахнул дверь во вторую половину, показывая, что там у нас. Но старичок заходить не стал. Он только сунул туда голову, посверлил бегающим взглядом темноту и заспешил уходить.
- Ставеньки закрыты... Ну и правильно. Оно так спокойней. Ну, живите, живите, - сказал он уже с порога. - А курочка вам на разведение...
Старичок ушел, а мы с Ленькой просто опомниться не могли. Ну до чего добренький дедушка! Дом свой отдал, да еще и курицу принес...
Когда мама с бабушкой пришли из бани и мы им все рассказали, бабушка почему-то разохалась:
- Ох ты, господи, что же теперь делать?
И мама, к нашему удивлению, тоже нисколько не обрадовалась, что у нас теперь есть своя курица. Она озабоченно поморщила брови и сказала бабушке:
- Спрячь ее пока, завтра что-нибудь придумаем...
Бабушка сунула курицу под печь, а нам велела сидеть и помалкивать. Мы с Ленькой ничего не понимали. Все разъяснилось, когда пришел отец.
Он сидел и ужинал, а бабушка, суетясь больше обычного, собирала ему белье. И вдруг курица под печкой тихонько закудахтала. Мы с Ленькой вытянули шеи, прислушиваясь, а бабушка исподтишка погрозила нам пальцем. Все это было так непонятно, что мы с Ленькой не знали, что и думать. Я только хотела сказать Леньке, что эта курица, наверно, волшебная, как она вдруг с громким кудахтаньем вылетела из-под печки.
- Это что за явление, откуда? - спросил отец.
Путаясь и сбиваясь, мама начала рассказывать, а он ходил из угла в угол и хмурился.
Ленька пытался было вмешаться и рассказать все подробнее, но под строгим бабушкиным взглядом снова усаживался на место.
- Так, - вдруг грозно сказал отец, - за моей спиной у кулаков начинаете взятки брать? Сегодня курицу принесли, а завтра корову приведут во двор?!
- Не кричи ты, - сказала мама, - никто ее не брал. Дети одни были дома.
Не слушая, отец продолжал!
- Ишь, гады какие! На всякие хитрости идут. С курицы начинают!.. Да нас не возьмешь ни на какую приманку, - он погрозил кому-то кулаком. Выбросьте ее сейчас же!
- Как же так? Живая ведь... - недовольно сказала бабушка. - Ночью на холод выбрасывать?..
Мы с Ленькой были готовы зареветь в два голоса. А ничего не подозревавшая курица, подойдя поближе к свету, чистила клювом свои золотистые перышки.
Отец уже более спокойно рассказывал:
- Этот хозяин хутора - самый крупный кулак во всей округе. У него земли больше было, чем у помещика. И домов несколько... Теперь смиренным прикинулся, в лапотках ходит, а раньше кровь сосал из народа... А сын и сейчас где-то в банде скрывается...
Почувствовав, что гроза поутихла, бабушка взяла курицу и, снова сунув ее под печь, решительно сказала:
- Завтра сама отнесу, а пока пусть сидит...
Мы с Ленькой вздохнули с облегчением. Уж очень жаль было нам курочку. Она ведь не виновата, что хозяин у нее кулак. Где ей разобраться, когда даже мы с Ленькой ничего не раскумекали.
- А еще хвастался, что кулака сразу узнаешь... Ну что, узнал? сказала я, когда мы сидели на печке. Ленька только вздохнул.
Молчалив он был и назавтра, когда мы утром пошли с ним гулять. Дойдя по привычке до бобовых снопов, мы остановились. Ленька поглядел на меня, потом на бобы и, повернувшись, зашагал прочь. Я с недоумением смотрела ему вслед. Поставив воротник своего ветхого пальтишка и засунув руки в карманы, он шел не оглядываясь. Весь его нахохленный вид как бы говорил: "Нас кулацким бобом не купишь". Я с сожалением взглянула на бобовые стручки и, проглотив слюну, зашагала вслед.
ВОЛШЕБНЫЙ МИР НА ПЕЧКЕ
Потолок в доме - из некрашеных, пожелтевших от времени досок. На них отчетливо выделяются темные, растресканные сучки.
Если взобраться на печку, потолок оказывается над самой головой. Может быть, поэтому здесь так хорошо лежать вьюжным декабрьским днем и мечтать о том времени, когда у всех будет вдоволь хлеба и молока, о далеких чудесных странах, о чем-нибудь желанном и несбыточном.
За окном - сугробы.
Деревня далеко-далеко, как будто на другом конце света. Даже труб почти не видно.
Мы с Ленькой, сидя на печке, все чаще отправляемся в увлекательные путешествия. У каждого из нас свое государство. В моем живут необыкновенные люди. Они совершают подвиги, прогоняют царей и помещиков, устраивают у себя прекрасную жизнь. Там растут самые красивые сады, стоят стеклянные и зеркальные дома. Всем этим миром управляет одна очень умная девочка. Она ходит нарядная, конечно, не в юбке из бабушкиного платка, и все ей поклоняются. Едят там тоже не одну толченую картошку, а всякие вкусные вещи, - например, хлеб с повидлом или халву.
У Леньки совсем другой мир. В нем живут обыкновенные мальчишки и девчонки. Они ездят на лошадях, лазят по огородам и страшно орут. Всей этой оравой управляет тоже девчонка, которая мне очень напоминает Зинку. И зовут ее тоже очень похоже - Зан. И еще там есть один маленький мальчишка - Лен, - который везде сует свой нос. А однажды там даже появился дед Сов. Лохматый и сердитый с виду, а на самом деле очень добрый. У этого деда случилось несчастье. "Злая ведьма послала в его владения черный вихрь, который уничтожил ароматные листья, - рассказывает Ленька. - А без этих листьев дед совсем не мог жить". И вот тогда Лен оборвал с молодого клена золотые листья, высушил их и принес деду. Дед поблагодарил мальчика, спрятал листья в мешочек, но Лен заметил, что дед не курит эти листья и сидит грустный. "Почему ты не куришь, дед?" - спросил Лен. Дед Сов вздохнул и сказал:
"Мне, мой мальчик, нужны ароматные листья, а не золотые. Я просто не хотел тебя огорчать". Тогда Лен пошел к самой главной начальнице Зан, и они стали совещаться, как раздобыть для деда ароматные листья.
- Это вы тогда совещались, я видела в окно, - говорю я. - Зинка, ты и Федя...
- Не мешай, - сердито отмахивается Ленька, - а то не буду рассказывать... И вот мы тогда надумали залезть в огород... Ой, что я говорю! Во владения волшебницы и раздобыть для деда Сова ароматные листья...
Я хохочу, что Ленька заврался и уже путает владения волшебницы с огородом. Он сердится и, надувшись, молчит.
- Ну, рассказывай дальше, - прошу я. Мне ужасно хочется узнать, что у них тогда произошло. Немного поломавшись, Ленька продолжает. Он рассказывает, как трое смельчаков - Лен, Зан и еще один, Фен, - проникли во владения злой волшебницы и раздобыли для деда Сова ароматные листья. Зан зацепилась за кол и порвала платье. (Оказывается, у волшебницы владения тоже огорожены забором.) Волшебница выскочила за ними с метлой.
- Не с метлой, а с этой, ну... волшебной палкой, - поправляется Ленька. - Фен расцарапал себе ногу, когда они удирали, а Лен упал и весь перемазался.
- А листья? - спрашиваю я.
- Листья есть, да только мало. Деду на всю зиму не хватит...
Ленька ковыряет ногой сучок в потолке. Мне завидно, что у него такие интересные дела, и я нарочно говорю:
- Подумаешь. Я сто раз могу в огород залезть и даже не порвать платье, как твоя Зинка...
- Это же не Зинка, а Зан. Там... - показывает он на потолок. - Ты что, не веришь?
Я пожимаю плечами.
- Ну хорошо! - горячо говорит Ленька. - Я тебе докажу!
На дворе метель. Она свистит и швыряет в окно снежные хлопья, злясь, что не может проникнуть на теплую печку, в наш с Ленькой волшебный мир. Мы лежим и молчим. Каждый хочет придумать что-нибудь такое, чтобы удивить другого. Вдруг Ленька садится и начинает петь. Песни он всегда сочиняет сам, на ходу. Поет все, что придет в голову:
Стол стоит, кровать плывет,
За окном метель метет.
Кошки-мышки по углам,
Тара-рам, тара-рам...
Глаза у него блестят, и я вижу, что он уже что-то придумал.
Утром, когда я просыпаюсь, бабушка давно топит печь. За окном голубеет рассвет. На стене прыгают красноватые блики, у бабушки в печке что-то весело шипит. Ленька уже встал. Он подбегает ко мне, и в руках у него круглая тарелочка от кукольного сервиза. На ней горкой лежат крошечные, величиной с орех, картофелины. От них идет аппетитный пар. Ленька преподносит мне тарелочку с картошкой и, раскланиваясь, говорит:
- Моя великая правительница Зан в знак своего уважения посылает вам это угощение...
Я оторопело смотрю на картошку. Где он ее взял? Конечно, такая маленькая картошка бывает. Я вспоминаю ту картофелину, из-за которой у нас однажды полетела с примуса кастрюля. Но ведь здесь их много, и они все вареные... Когда он успел?
Повернувшись, я вижу у бабушки на припечке чугунок с отварной картошкой. Сразу догадываюсь, в чем дело, но не подаю вида, и мы с Ленькой угощаемся картошкой с кукольной тарелочки. Съев картошку, я говорю:
- Благодарю вас и вашу правительницу Зан за прекрасное угощение и приглашаю вас на завтрак в мою страну.
Назавтра, встав чуть свет, я увиваюсь возле бабушки. Она сердито ворчит:
- И что вам не спится? Вертитесь под ногами то один, то другой...
- Бабушка, что ты будешь готовить? - допытываюсь я.
- Блины, - говорит бабушка, думая, что я обрадуюсь. Но я прихожу в ужас.
- Бабушка, а картошку? - спрашиваю я.
- Не надоела она тебе? - говорит бабушка.
- Нет, бабушка, я очень люблю картошку, - жалобно говорю я.
- Ладно, сварю попозже, на обед, - говорит бабушка.
Я готова заплакать. Шутка ли, ведь у меня срывается завтрак, на который приглашены правители другой страны!
Бабушка печет блины. Капли теста падают с ложки и засыхают. Пригретые сверху ярким пламенем, они подымаются, как сдобные булочки. Я немедленно лечу за кукольной тарелочкой. Мне хочется петь от радости, но я молчу, чтобы не разбудить раньше времени Леньку.
Скоро тарелочка наполняется крошечными лепешками. Не беда, что они снизу грязноватые. Я преподношу их проснувшемуся Леньке с таким видом, будто это самый изысканный торт. Угощение у меня готово, а вот его правительницы Зан нет к завтраку. Но хитрый Ленька находит выход из положения. Он мне заявляет, что великая Зан уехала в другую страну и поручила ему быть у меня послом. Я раскланиваюсь. Нисколько не удивляясь моим лепешкам, "посол" принимается за завтрак. Итак, дружественные отношения между нашими странами установлены.
СЕСТРИЧКА
Наша мама заболела. Ее положили в другой половине дома, и бабушка велела нам не ходить туда и не шуметь. Отец, как всегда, рано ушел из дому, но через час приехал на лошади, запряженной в сани. В санях сидела старушка, закутанная до самых глаз. Я не сразу узнала ее. Только когда она сняла с себя шубейку и несколько платков, повязанных один на другой, мы с Ленькой увидели, что это бабка Марта. Я хотела подойти к ней и спросить про трубу, но вид у нее был строгий и озабоченный, и я не посмела. Она сразу же прошла к маме и закрыла за собой дверь.
- Собирайтесь, - сказал отец. - Я вас на лошади прокачу. Поедем к тете Маше в гости.
Мы с Ленькой со всех ног кинулись одеваться. Я еще разыскивала под кроватью валенок, а Ленька уже был готов. Одно ухо шапки у него торчало вверх, а другое болталось, как перебитое, руки без варежек засунуты в карманы, но все же он уже может ехать. А вот попробуй мне без валенка! Этому Леньке всегда везет. "Лучше бы у меня две варежки потерялись, чем один валенок", - думала я, ползая по полу.
Наконец мы кое-как оделись и вышли во двор. Высокая, темной масти лошадь нетерпеливо перебирала тонкими ногами.
- Ух ты! - воскликнул Ленька, не найдя больше слов, чтобы высказать свое восхищение.
- Ну, Громик, надоело стоять? - ласково сказал отец.
Громик повел ушами и, кося глазами, потянулся мордой к отцу.
Мы сели в сани и поехали. Снежная пыль завихрилась под ногами у Громика, а навстречу нам побежала баня, березовая роща и сараи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25