За этим занятием и застала меня бабушка.
Взглянув на ее корзинку с пустыми мешочками, я заулыбалась:
- Не получила паек? Ну и хорошо. Все равно у нас тут разлилось... Вот... - развела я руками.
НЕОЖИДАННОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
Солнце поднялось высоко. Оно пригрело так, что белое пятно за огородами, про которое я подумала, что это река, начало расползаться во все стороны. Это был туман.
От выпитого молока и солнца, которое проворно сушило лужи и мои сандалии, мне стало так радостно, что я даже запела свою любимую песенку про Красную Шапочку:
Красной Шапочкой Катюшу
Мама называла.
Раз она ее с гостинцем
К бабушке послала...
Красной Шапочкой, разумеется, была я, а гостинец - у меня в кувшине. И только не было злого серого волка. Да и откуда ему взяться, когда здесь деревня, а не лес? А позади ферма, на которой хозяйничает тетя Маша. Я оглянулась, чтобы посмотреть на ферму, и... замерла. Шагах в десяти от меня стоял волк. Серый и огромный! Левое ухо у него было разорвано. Он смотрел на меня красноватыми глазами.
Я хотела бежать, но ноги мои точно приросли к земле.
Мы стояли оба, не шевелясь, и смотрели друг на друга. Наконец я немножко пришла в себя. "Почему он не бросается на меня? Может, он ручной?" - подумала я и осторожно начала пятиться назад.
Волк не двинулся с места. Он стоял, вытянув острую морду, и принюхивался. Я осмелела, потихонечку пошла. Волк стоял. Я пошла быстрее. Волк тоже заковылял за мной. Не раздумывая больше, я пустилась бежать. Оглядываясь на ходу, видела, что волк трусит следом. Придерживая рукой кувшин, чтобы не расплескать молоко, я побежала быстрее. Я уже не смотрела назад, чувствуя, что волк и не думает отставать.
"Только бы не упасть, - думала я. - Он сразу тогда набросится". А вокруг, как назло, ни души, и до деревни еще порядочно. Вдруг я увидела, что из-за поворота на телеге выехал человек.
- Дядя! - закричала я. - Дядя!..
Но вместо дяди на телеге, держа в руках вожжи, стояла белобрысая девчонка. Она глянула на меня, потом на зверя, остановившегося в нескольких шагах, и, ничего не говоря, взялась за кнут.
- Пошел вон! - крикнула она.
Волк стоял и, вытянув морду, посматривал то на меня, то на нее.
- Ах, ты так! - обозлилась моя спасительница и, поставив босую ногу на край телеги, подалась вперед. - Кому говорю, пошел вон!
К моему удивлению, волк повернулся и потрусил обратно.
- Спасибо вам, - сказала я вежливо.
Не обернувшись, девчонка взмахнула вожжами:
- Н-но! Пош-шел!
И не успела я опомниться, как она покатила прочь. Я смотрела, как ветер пузырит ее цветастое платье, и мне почему-то хотелось зареветь.
Телега была уже почти возле фермы, и все же мне было видно, как храбрая девчонка размахивала кнутом и ветер трепал ее светлые волосы.
- Дура лохматая! - бросила я ей вслед и тут же с испугом схватилась за голову.
Банта не было. Мой новый голубой бант, который я утром завязала первый раз, потерялся. Волосы торчали во все стороны, и я, верно, похожа была на взъерошенную ворону.
Я вздохнула и поплелась домой.
Навстречу мне выбежал сияющий Ленька.
- Знаешь, я сделал открытие, - объявил он. - Хочешь, скажу?
- Не надо мне твоих открытий, можешь не говорить, - ответила я сердито.
Но Ленькино открытие так и распирало его, и он, не дожидаясь, пока я попрошу, выпалил:
- Мы живем в школе!
- Как - в школе?
- В обыкновенной школе, в которой учатся. Там есть классы и парты!
Я смотрела на Леньку, думая, что он опять сочиняет.
- Не веришь? Ну так смотри - вон уже первый ученик пришел. Скоро уроки начнутся.
Только тут я увидела возле крыльца незнакомого мальчишку в длинных холщовых штанах и с сумкой через плечо. Он молча таращился на меня.
Вспомнив, что мой отец председатель колхоза, я задрала нос кверху и прошагала мимо.
ДОМ БЕЗ ТРУБЫ И СЕРДИТЫЙ ДЕД
После "первого ученика", пришли остальные. Они стояли и глазели на нас. Обычно Ленька очень быстро заводил знакомства, но на этот раз не успел. Из школы вышла учительница и позвала их в классы - в этой школе не было даже звонка. Мы остались одни, и нам стало скучно.
- Пойдем? - предложил Ленька.
- Куда?
- Куда глаза глядят, - сказал он.
Мы пошли. Шли-шли и вдруг видим: из одного дома валит дым.
- Бежим, - крикнул Ленька, - это, наверно, пожар!..
Мы подбежали и увидели, что никакого пожара нет. Только дым валит из открытой двери, пролезает через крошечное оконце. И дом - не дом, а избушка, маленькая, с огромной соломенной крышей.
Мы с Ленькой уцепились друг за дружку и стояли как заколдованные. Мне даже показалось, что это вовсе не избушка, а какой-то страшный зверь и наверху у него не крыша из пожелтевшей соломы, а грозно торчащая во все стороны щетина. Чудовище уставилось на нас своим единственным глазом и, открыв четырехугольную пасть, выбрасывает клубы едкого дыма.
И вдруг из этой пасти вынырнула старушка с деревянным корытцем в руках - маленькая, сухонькая, в длинной синей юбке с передником. Сгорбившись, она засеменила за дом. Не успели мы опомниться, как она вернулась обратно. В корытце лежала свекла. Ополоснув ее водой из деревянного ведра, бабка снова нырнула в дымящееся отверстие.
- Смотри, - прошептал вдруг Ленька, - трубы нет...
Я взглянула на крышу и тоже не увидела там трубы.
- Может, с другой стороны? - сказала я.
Мы стали осторожно обходить избушку. Вокруг ни изгороди, ни колышка. Только грядки со свеклой и зеленовато-белыми кочанами капусты.
И вдруг Ленька чуть не наступил на какой-то крошечный желтый комочек.
- Ой, цыпленок! - закричал он.
Между грядок копошились цыплята. Желтые и серенькие. Они разгребали землю, как настоящие куры, и тоненько попискивали. Ленька нагнулся и хотел погладить одного.
- Осторожно, - сказала я, - а то курица тебя сейчас ка-а-ак клюнет!..
- Не бойтесь. Курицы нет. Я тут за курицу.
Мы испуганно обернулись. Возле дома, на завалинке, сидел старый дед с лицом, заросшим седыми волосами.
Он и в самом деле был похож на наседку с растрепанными перьями. Я даже хихикнула, но дед смотрел на нас строго, и мне тут же расхотелось смеяться.
- Мы гуляли... - начала я смущенно, - и...
- И вдруг видим - пожар! - подхватил Ленька. - Мы подошли сюда, а это вовсе не пожар. Просто дом без трубы.
Дед улыбнулся в прокуренные усы, и мы с Ленькой тоже заулыбались.
- А где же ваша труба, дедушка? Упала? - спросила я.
- Ее у меня никогда не было, - сказал дед.
- Не было? А как же зимой без трубы? - удивились мы.
- А вот так, как видите... Топим по-курному.
- Мы скажем папе, и вам сделают трубу, - сказал Ленька.
Дед усмехнулся.
- Не верите? Наш папка председатель, он здесь самый главный... быстро заговорил Ленька, поглядывая на меня.
- Да, - сказала я. - Нашего папку прислали сюда все переделать. Он сделает, что все будут жить богато. А труба ему пустяки - в два счета сделает... - заявила я, видя, что этого деда ничем не проймешь.
Вместо того чтобы обрадоваться и поблагодарить, дед еще раз усмехнулся, покачал головой и сказал:
- Дай бог, дай бог... Только тут уже бывали такие, переделывали. А толку... - Он вздохнул и, махнув костлявой рукой, полез в карман.
- Вы нашего папку не знаете! - взволнованно сказал Ленька. - Он не такой, как другие, он... он...
Ленька готов был зареветь от досады, а дед, не обращая на него внимания, набивал свою трубку.
Мы и не заметили, как к нам подошла бабка.
- Вот, Марта, гости к нам пришли, - кивнул на нас дед.
- А ты уж их и обидеть успел, - взглянув на наши насупленные лица, сказала бабка Марта. - Ну, пойдемте в хату, я вас горохом угощу.
Мы с Ленькой покосились на дверь, из которой только что валил дым. Дыма было уже меньше. Он плыл, совсем светлый и реденький, как старый бабушкин шарф, который я у нее выпрашивала для куклы. Мы нырнули вслед за бабкой Мартой в избушку. Внутри дым был только вверху. Мы сели на низенькую скамеечку и смотрели, как бабка проворно снует по избушке. Она делала все не разгибаясь. Быстро передвинула в печи кипящие горшки, принесла нам в миске свежий вылущенный горох.
- Вкусно? - улыбнулась она, глядя на нас, и веселые морщинки разбежались у нее по лицу.
Присев рядом с нами, она сказала:
- А на моего Савельича вы не обижайтесь. Он добрый, только так ворчит, с обиды... - Поглядывая на дверь, бабка шепотом рассказывала: - Табак у него рос на грядках, а огород у нас, сами видели, не огорожен...
- Ни кола ни двора... - догадался Ленька, вспомнив сказку про бедного мужичка.
Бабка кивнула.
- Правда твоя, дитятко. Ну, а эта ведьма, кулачка Лещиха, пустила свою корову, она весь табак и потоптала.
- А пусть бы дед Савельич взял палку и побил бы ведьму Лещиху, сказал Ленька.
Я только глаза вытаращила от удивления, как он все сразу понимает.
Мне, например, совсем не ясно, как это табак растет на грядках, когда он должен продаваться в магазине. Я постеснялась спросить, да и рот был занят горохом, а бабка продолжала:
- Он ей так и посулил, а она за это возьми да отними у нас курицу!
- Как это? - не поняли мы с Ленькой.
- А так, отняла - и все, - сказала бабка, и веселые ее морщинки сбежались в горькие складочки вокруг рта. - Курица-то ее была. Одолжали мы наседку, цыплят выводить, - пояснила она. - Осиротила их, маленьких. А на дворе осень, им теперь трудно без матери...
Мне даже горох не полез в горло, так жалко стало цыплят.
- И что это наш папка смотрит?! - возмущался Ленька, когда мы шли домой. - Беспорядки кругом, а ему вроде и дела нет. Я ему все доложу сегодня! Все! - заявил он решительно.
ЗНАКОМСТВО
Уроки в школе уже кончились, все ребята ушли домой, только "первый ученик" со своей холщовой сумкой остался возле крыльца. Оказалось, его зовут Павликом и они с Ленькой уже друзья. Они сидели на скамеечке и о чем-то разговаривали.
Вдруг я заметила знакомое цветастое платье, мелькнувшее за забором. Когда девочка подошла, я увидела у нее в руке мой бант, который потеряла нынче утром.
- Это твой? - спросила она. - Я сразу догадалась... На, возьми!
Я взяла бант и стояла, не решаясь сказать ей, что мне очень хочется с нею дружить. Ведь это была не какая-нибудь городская девочка с соседнего двора, к которой я могла подойти и просто сказать: "Давай с тобой дружить". А эта вон какая - ездит на лошади и даже может расправиться с волком. С виду она была совсем обыкновенная, почти такого же роста, как и я, только босоногая, загорелая и растрепанная. И вдруг, когда она уже повернулась, чтобы идти, я решилась.
- Как тебя зовут? - спросила я.
Она обернулась.
- Зинка.
- Зина, хочешь, я... я тебе этот бант подарю?
Она смотрела на меня насупившись.
- Он тебе знаешь как пойдет! У тебя волосы белые, а бант голубой... А мне он не подходит, и... у меня еще есть. На, возьми.
- Вот еще придумала! Сама носи... - сказала она и фыркнула.
Потом смерила меня взглядом с головы до ног, снова чмыхнула и, ничего не говоря, помчалась прочь.
Я покосилась на скамейку, где сидели Ленька с Павликом. Они сочувственно глядели на меня. Тогда я, размахивая ленточкой, запрыгала на одной ножке к крыльцу. Но мне вовсе не было весело. Мысли мои были заняты тем, как покорить эту странную Зинку.
И вдруг я придумала.
- Бабушка, где моя кукла?! - крикнула я, влетев в комнату.
Бабушка сердито отмахнулась.
- Отстань, не знаю я. Разве тут найдешь что? Нужную вещь не могу найти, не то что куклу...
- Кукла тоже нужная вещь, - сказала я и начала перетряхивать ящик с вещами.
Игрушки и кукла, как назло, оказались на самом дне. У куклы был не особенно нарядный вид. Я кое-как пригладила ей волосы, поправила измятое платье. Спустя несколько минут на крыльце уже была настоящая квартира из нескольких комнат, отгороженных кубиками.
В спальне сидела моя кукла с ярким бантом в растрепанной косе.
Я сразу заметила, что она произвела сильное впечатление на Павлика. Он стоял возле крыльца и во все глаза глядел на куклу.
- Что, красивая? - спросила я.
Павлик молча кивнул.
"Конечно, - подумала я, - он и в глаза такой не видал. Зинка тоже ахнет. Не будет тогда нос задирать..."
Но Зинка не появлялась, и мне стало скучно.
- Павлик, хочешь со мной играть? - предложила я.
Он растерянно взглянул на Леньку.
- Ленька тоже будет, - заверила я. - Вы будете дети, а я - мама.
- Ладно, - сказал Ленька. - Он будет послушный сын, а я - балованный.
- Дети, идите обедать! - сказала я строго.
Но ни один из "сыновей" - ни послушный, ни балованный - не поспешил на мой зов.
Ленька, забравшись на перила крыльца, свесился вниз головой и начал кривляться, а Павлик стоял, как столб, не зная, что делать.
- Ну, что же ты? Иди домой, говорю! - набросилась я на него.
- А чего ты кричишь? - заступился за приятеля Ленька. - Он же послушный. Ты на меня кричи, видишь, я балуюсь?
Я разозлилась:
- Уходи отсюда! Никто с тобой играть не будет, с таким...
- Тогда и Павлик уйдет!
- Нет, не уйдет!
- Нет, уйдет.
- А я говорю, не уйдет!
Павлик стоял растерянный, не зная, кого слушать, а мы с Ленькой тормошили его с обеих сторон и шумели на всю улицу. Вдруг откуда-то как вихрь вылетела Зинка.
- Вы чего тут деретесь? - закричала она.
- Мы не деремся, мы играем, - сказал, улыбаясь, Павлик.
- Давай и ты с нами играть, - обрадовалась я.
- Вот еще, - сказала Зинка, - что я, маленькая? Некогда мне...
Она шмыгнула веснушчатым носом и убежала, даже не взглянув на мои игрушки.
Я хотела было крикнуть ей вслед что-нибудь обидное, но, как назло, ничего не могла придумать. Третий раз за сегодняшний день эта девчонка доводила меня до слез. Я стояла отвернувшись, чтобы Ленька с Павликом не видели, как ползут у меня по щекам две слезины. И вдруг позади я услышала чей-то шамкающий голос, как будто у говорившего был завязан рот.
- Не обраш-шай на нее внимания...
Я обернулась. Передо мной стоял мальчик с черной челкой, зачесанной набок, и в синей косоворотке, подпоясанной ремешком. В руке у него был огромный кусок хлеба с маслом. Рот был тоже забит хлебом. Проглотив его, мальчик сразу же заулыбался. Кивнув головой в ту сторону, куда убежала Зинка, он сказал:
- Эта голь несчастная сроду таких игрушек не видела.
Я посмотрела на мальчика, на его хлеб с маслом и тоже заулыбалась сквозь слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25