В кустах ее почти не видно. Ничего не высмотрев, коршун улетает.
- Давай подкараулим его, - говорит Ленька. - А прилетит - камнем!..
Но я во двор не иду, мне некогда. Я сижу за столом и, высунув кончик языка, усердно вывожу палочки и крючки.
С этой осени я уже хожу в школу. Учительница Серафима Ивановна, у которой я учусь, очень строгая, да и сам папа каждый вечер проверяет мою тетрадь. Мама наша уехала в город. Она там работает, а мы всю неделю одни с бабушкой. В субботу папа на Громике привозит маму домой, и у нас праздник. Мама всегда привозит булку белого хлеба и "клубнику" с повидлом. "Клубника" - эта такая фарфоровая масленка в виде ягоды. Вместо крышки у нее фарфоровый зеленый листочек с хвостиком, за который открывают. Даже наша Лилька знает эту "ягоду" и, увидев ее, всякий раз радостно хлопает ручонками.
Теперь, когда мама пошла работать, нам стало легче. Иногда она привозит сахар, хлеб и обещает купить мне скоро новое платье. Только скучно без нее, особенно Леньке, который целыми днями сидит дома. Утром бабушка будит меня чуть свет, и мы вместе с папой уходим из дому: папа - в колхоз, а я - в школу.
Придя домой, я сажусь за уроки, а Ленька вертится вокруг, ожидая, когда я освобожусь.
Я пишу. Лиля учится ходить. Держась за табуретку, она топчется на месте, целясь дойти до скамейки. Потом бросает табуретку и, быстро семеня ножками, мчится вперед. Благополучно достигнув какого-нибудь предмета, она хватается за него руками и, глядя на нас, радостно смеется.
Одному Леньке нечем заняться. Он сидит на подоконнике и во все горло распевает свои странные песни:
Плывут по небу облака,
Куры ходят по двору,
Коршун кружится над садом
Хочет курицу украсть...
- Шел бы погулял немножко, - говорит ему бабушка.
Ленька начинает одеваться. Целых полчаса он зашнуровывает ботинки, время от времени поглядывая в мою сторону, потом ищет какой-то ремешок. Он ищет его так долго, что я успеваю сделать уроки, и гулять мы отправляемся вместе.
Осенний ветер гонит по мерзлой земле сухие листья, забирается за ворот.
В открытую дверь сарая выглядывает Буренка - даже ей не хочется гулять в такую погоду. Маленькую Бурушку отдали в колхоз, и ей теперь там весело с колхозными телятами, не то что нам с Ленькой на этом хуторе.
Мы бродим по двору и никак не придумаем себе занятия. Вдруг Ленька говорит:
- Давай все-таки коршуна поймаем...
- К-а-к же, поймаешь его! Держи карман, - отвечаю я насмешливо. Шапкой, что ли?
- А вот можно поймать, - говорит Ленька, - если устроить засаду...
Он так горячо убеждает меня, что я соглашаюсь устроить засаду и, если не поймать, то хотя бы напугать этого злодея.
Бархатная шейка со своим семейством копошится возле сарая, а посреди двора, вытянув шею, стоит на страже петух.
Мы с Ленькой, набрав камней и вооружившись палками, усаживаемся за сараем. Мы сидим долго и уже начинаем замерзать, а разбойник все не появляется. И вдруг, когда я уже собираюсь уходить, петух издает предостерегающий клич. Все бегут врассыпную, и только Бархатная шейка остается на месте. Поворачивая голову, она зорко всматривается в небо. Петух что-то сердито клокочет, видимо, велит ей тоже уходить. Серый хищник кружит над двором. Он опускается все ниже и ниже. Мы с Ленькой настороженно замираем. И вдруг коршун взмывает вверх. Не успеваем мы опомниться, как он камнем падает прямо на Бархатную шейку. Петух торопится на выручку. Раздается хлопанье крыльями, летят во все стороны перья - и спустя несколько секунд коршун тяжело отрывается от земли, держа в когтях трепещущую Бархатную шейку. Мы с Ленькой, опомнившись, бросаемся на него. Он выпускает добычу и быстро улетает. Бархатная шейка лежит на земле. На ее голой, словно оскубленной спине видны кровавые царапины. Петух, высоко поднимая ноги, взволнованно топчется вокруг. Я беру Бархатную шейку на руки и несу домой. Осмотрев ее, бабушка говорит:
- Вовремя подоспели. Не горюйте, выживет. Дома ее подержим, а то ей теперь холодно с голой спинкой.
Мы с Ленькой даем Бархатной шейке водички и, устроив в подпечке гнездышко, садим ее туда.
Уже в сумерках, тарахтя по мерзлой земле, к дому подъезжает тележка отца. Переобувшись, он говорит:
- Я в город, на пленум. Кончится поздно, видно, там и заночую...
- Поешь хоть, - предлагает бабушка.
- Некогда, - отмахивается отец. - Ну, что нахохлились как грачи в холод? - обращается он к нам. - Ольга завтра в школу, наверно, одна идти боится, а ты, Ленька, что, за компанию?
- Ничего я не боюсь, - говорю я, - просто неохота, чтобы ты уезжал. Скучно.
- Мы даже коршуна не боимся, - заявляет Ленька.
Торопясь и сбиваясь, он рассказывает, что произошло днем.
- Ну, ничего, - говорит отец, - вот я приеду, достану ружье, и мы его обязательно подкараулим...
- Живого бы поймать! - говорит Ленька.
- Может, и живого удастся, - отвечает отец.
Мы сидим, прислушиваясь к удаляющемуся стуку отцовской тележки, и так пусто, тоскливо становится в нашем большом мрачном доме.
НОЧНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
В ту ночь я легла спать на бабушкиной кровати возле печки, а бабушка ушла на мамину. Вдруг среди ночи что-то мягкое и теплое шлепнулось мне прямо на лицо. Я вскочила и тут же успокоилась - Рыска! Должно быть, она, сонная, упала с печки. В ту же секунду за окном послышался какой-то шорох. Я обернулась и увидела, как в щели от приоткрытой ставни мелькнула темная фигура.
Тоненько повизгивая, сначала открылась одна половина, потом вторая. На пол упал косой квадрат лунного света. Я хотела крикнуть, но у меня от страха пропал голос, и я только шевелила губами, не в силах произнести ни звука.
- Бабушка!.. - заорала я вдруг, когда темная фигура в лохматой шапке надвинулась на окно.
Бабушка вскочила и тут же бросилась к окну.
- Кто там? Что надо? - крикнула она.
- Открой, старая ведьма, тогда узнаешь!.. - послышался грубый мужской голос.
Ленька тоже вскочил и, ничего не соображая, испуганно тер глаза.
- За печку! Живо! - скомандовала нам бабушка, на ходу влезая в юбку.
Снаружи колотили в дверь, дергали за раму. Вероятно, их там было двое. Видя, что дверь не поддается, они подошли к окну.
- Бей, чего смотреть! - сказал один. И в ту же секунду раздался ледяной звон разбитого стекла. Холодный ветер ворвался в комнату. Я схватила на руки проснувшуюся Лилю и, вся дрожа, бросилась за печь.
Укутывая ее в одеяльце и прижимая к себе, я увидела, как в руках у бабушки сверкнул топор. Держа его над головой, она крикнула:
- А ну, сунь сюда голову, если жить надоело!
Сунувшийся было бандит отскочил назад. Несколько минут за окном слышались угрозы и выкрики, но лезть, видимо, никто не решался. Бабушка стояла наготове, не спуская глаз с разбитого окна. Мы, прижавшись друг к дружке, дрожали за печкой.
Бандиты совещались.
Потом мы услышали, как во второй половине дома зазвенело стекло, а через минуту послышались чьи-то тяжелые шаги. Ленька изо всех сил вцепился в меня и замер. Шаги приближались. Сильный толчок в дверь, которая вела на другую половину, и снова брань - дверь оказалась запертой: бабушка успела закрыть ее на палку.
Но палка была ненадежным запором. Дверь под ударами трещала, и бабушка, оставив окно, всей тяжестью своего тела навалилась на нее.
В окне тотчас показалась голова в лохматой шапке. Ленька рванулся вперед. В ту же секунду бандит, схватившись руками за лицо, вскрикнул и отшатнулся от окна. Второй, услыхав крик, поспешил ему на помощь.
- Чем это она тебя?
- А черт ее знает!.. Ну, старая карга, коммунистка, получишь за все! шипел он. - Тащи солому, подожжем к чертовой матери! - заорал он вдруг, срываясь от злости на визг. Его голос показался мне знакомым.
Второй спокойно заметил:
- Зачем жечь? Прирезать их всех - и конец, а жечь это не дело, дома жалко...
Несколько минут они спорили, потом первый, в лохматой шапке, остался возле окна, а второй пошел к сараю.
Бабушка, придвинув к двери стол, навалила на него что потяжелее. Возле окна, сжимая в руке детскую лопатку, стоял Ленька.
- Бабушка, тот замок в сарае ломает, - тревожно прошептал он.
"Ох, Буренка, Буренка, не давайся им", - думала я, позабыв в ту минуту, что нас собираются сжечь.
И вдруг бандит, стоявший у окна, метнулся к сараю. Он что-то крикнул и, махнув рукой в сторону деревни, помчался прочь. Тут же из сарая показался второй. Он шел, держась руками за живот, и шатался, как пьяный.
- Господи, что это с ними?! - удивленно воскликнула бабушка.
И тут я услышала едва уловимое цоканье копыт по мерзлой земле.
- Едет... папка едет! - прошептала я, все еще боясь поверить такому счастью.
Бабушка вдруг осела на лавку, как будто у нее разом отнялись ноги, и тихо заплакала.
СИМОНЬКА ПОМОГ
Отец первым делом бросился в погоню за бандитами, а бабушка наскоро позатыкала разбитые окна. Потом она зажгла фонарь и пошла в сарай посмотреть, что с Буренкой. Нам с Ленькой страшно было одним в доме, и мы, кое-как одевшись, тоже пошли в сарай.
Буренка, глядя на нас большими печальными глазами, вытянула морду и замычала. Бабушка приподняла фонарь, и мы вдруг увидели на шее у Буренки кровавую рану.
- Это он ее ножом, - сказала бабушка.
- Смотрите, и рога в крови, - сказал Ленька.
И тут вдруг стало ясно, почему бандит, выйдя из сарая, не мог бежать и шатался, как пьяный. Это Буренка поддела его рогами!
Бабушка сходила в дом, принесла чистую тряпочку и какую-то мазь. Она промыла рану и замазала ее мазью. Буренка стояла спокойно, доверчиво разрешая бабушке ее лечить.
Пока не вернулся отец, мы не отходили от бабушки ни на шаг.
Отец рассказал, что обшарил все вокруг, но бандиты как в воду канули.
- Все равно им не уйти! - закончил он и стал подробно расспрашивать, как было дело.
- Мне кажется, что один из них был хозяин этого хутора, - сказала бабушка.
- И мне показалось, что голос знакомый, - подтвердила я.
- Пожалуй, с этого и начнем... - сказал отец.
- Ленька, а чем это ты его? - спросила я, вдруг вспомнив, как неожиданно Ленька бросился к окну.
- Да моей лопаткой, - скромно сказал Ленька. - Видно, по носу.
Мы все захохотали.
- Ты у меня храбрый... мужчина, - серьезно сказал отец.
Хотя луна уже зашла и в доме стало темно, за окном чувствовался рассвет. Отец уехал, а мы, измученные ночными событиями, уснули.
Проснувшись, я увидела, что на дворе все присыпано легким снежком. Было уже поздно, в школу я, конечно, опоздала. Бабушка торопливо растапливала печь, а мы с Ленькой вышли во двор. Яблони стояли разукрашенные пушистой бахромой. Я глядела на эту нетронутую белизну, и прямо не верилось, что ночью тут творилось такое... Нигде никаких следов, и только заткнутое подушкой окно напоминало о ночном происшествии.
Ленька, проделывая первые следы в снегу, направился к сарайчику, где сидели куры.
- Бедняжки, до сих пор взаперти, - хозяйственно бубнил он.
Ступая на снег, куры испуганно поднимали ноги и, пройдя несколько шагов, останавливались.
И только один Симонька, не обращая внимания на снег, привычной дорожкой, через сад, направился к большому сараю.
Мы с Ленькой глядели на его деловую походку и удивлялись:
- Ишь, какой храбрый! И снег ему нипочем!
Вдруг мы увидели, как Симонька, хлопая крыльями, вылетел из сарая. Отбежав на несколько шагов, он остановился и, поворачивая голову и вытягивая шею, стал смотреть назад. Было видно, что ему хочется в сарай, но он чего-то боится.
- Интересно, что там такое? - сказала я.
- Давай посмотрим, - предложил Ленька.
Осторожно ступая, мы подкрались к сараю. Я заглянула в приоткрытую дверь, ничего не увидела, кроме кучи соломы, наваленной посредине, и уже хотела сказать, что ничего там нет, как вдруг Ленька толкнул меня в бок. Я в недоумении уставилась на него, потом снова заглянула в сарай. Мне показалось, будто солома шевелится. Я замерла. Из-под соломы показался сапог и тут же снова исчез. Ленька сделал мне знак рукой, и мы начали медленно пятиться назад.
- Видела? - спросил он, когда мы немного отошли.
Я молча кивнула.
- Стой здесь и смотри, - прошептал Ленька и побежал к дому. Спустя минуту он вернулся вместе с бабушкой.
- Беги за отцом, - сказала мне бабушка.
Я, не мешкая, побежала в колхоз.
Не пробежав и полдороги, я увидела отца, ехавшего мне навстречу. Рядом с ним в тележке сидел Алексей Иванович - тот самый председатель зареченского колхоза.
- Что случилось? - взволнованно спросил отец, подхватывая меня и усаживая в тележку.
Я быстро рассказала.
Когда мы подъехали, то увидели Леньку и бабушку, стоявших неподалеку от дома и наблюдавших за сараем. В руках у бабушки был топор, а у Леньки лопатка.
Отец с Алексеем Ивановичем направились прямо в сарай. Через минуту они вышли, ведя впереди себя здоровенного парня в поддевке. Отец, ощупав его карманы, кивнул Алексею Ивановичу, и тот вернулся в сарай.
- Вот, в соломе нашел, - сказал он, подавая отцу узкий, длинный нож.
- Попался, бандюга, - сказал отец.
Бандит угрюмо смотрел на нас и молчал, потом вдруг схватился руками за живот и застонал.
- Что, угостили? - не зло, а скорее даже весело сказал Алексей Иванович. - Будешь знать, как без приглашения в гости ходить... Папаша твой тоже, между прочим, далеко не ушел.
- И того поймали? Где же это? - воскликнула бабушка.
- Дома, в Заречье, - сказал отец.
- Пришли мы, стучим, - не открывает, - рассказывал Алексей Иванович. Потом открыл и говорит: "Извините, люди добрые, не слышал, как стучали... Зубы болят, всю ночь маялся, только-только задремал..." Смотрим: щека завязана. Сорвали повязку, а у него бровь и вся щека располосована...
- Здорово ты его этой лопаткой! - смеясь, сказал отец.
Бандит быстро взглянул на Леньку и тут же отвел глаза.
- Что ж, полюбуйся, с кем воевал... - показывая на нас, сказал отец.
Когда они, посадив бандита в тележку, уехали, Ленька удивленно сказал:
- Вот... какого коршуна поймали!
Через несколько дней в колхозе достроили новый дом, в который перевели правление, а мы переехали в старый. В школу мне было теперь почти рядом, и у нас с Ленькой началась новая жизнь, совсем не похожая не прежнюю.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГРАЧИ КОЛХОЗНЫЕ
НА НОВОМ МЕСТЕ
Дом, в котором мы теперь живем, большой и старый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25