Петька стоял рядом и воинственно размахивал тонким прутом.
- Ишь, красуется! - хихикнула Зинка.
И вдруг я увидела Таньку.
- Смотри-ка, и Танька там!
- Что она там делает? - не меньше меня удивилась Зинка.
- Крыжовник собирает... кажется...
Танька и в самом деле собирала крыжовник. Одна рука у нее была занята спелыми, прозрачными ягодами, и она, держа ладонь лопаточкой, двигалась осторожно, чтобы не рассыпать их. Петька, ухмыляясь, наблюдал за нею.
- Может, уже хватит? - сказал он.
- Сейчас, Петя, сейчас, - заторопилась Танька, - еще немножечко...
Она сорвала пару самых спелых ягод и осторожно положила их поверх остальных. Золотистый крыжовник пирамидкой возвышался на Танькиной ладони. Видя, что больше не поместится, она вздохнула и, взглянув на Петьку, сказала:
- Ну, Петя, все...
- Становись сюда! - приказал ей Петька, показывая на ровное место перед скамеечкой. Танька, боязливо моргая ресницами, встала перед Петькой. Алька перестала есть и уставилась на Таньку. Мы с Зинкой удивленно переглянулись, не понимая, что за представление там происходит. Петька не спеша закатывал правый рукав своей новой рубахи. Взглянув на него, Танька робко сказала:
- Петь, а может, лучше там, за калиткой? Я уж тогда сразу и пойду...
- А ты не сбежишь, с крыжовником? - недоверчиво спросил Петька.
- Честное слово, не сбегу! - тараща глаза, заверила Танька.
- Ну ладно, пошли! - согласился Петька.
Алька подобрала рукой передник с ягодами, и все трое отправились на улицу. Мы с Зинкой присели возле куста. Не доходя до калитки, Танька приостановилась и, взглянув на Петьку, жалобно сказала:
- Петь, а может, я пойду, а?
- Э, нет! - заявил Петька. - Сразу не надо было соглашаться, а теперь расплачивайся...
Танька пересыпала крыжовник в пригоршню и, повернувшись к Петьке спиной, закрыла глаза. Он, воровато оглянувшись вокруг, быстро размахнулся, прут свистнул в воздухе и...
- А-а-а-а! - закатилась Танька, хватаясь руками за то место, по которому пришелся удар. Ягоды, подпрыгивая, покатились по дорожке.
- Эй, Танька, а крыжовник? Крыжовник подбери! - крикнул уже вслед ей струсивший Петька. Но Танька даже не оглянулась.
- Ах ты, гад проклятый! - Зинка, вся бледная от возмущения, рванулась к Петьке.
Мы сшибли его с ног...
Закрывая руками голову и давя рассыпанные Танькой ягоды, он катался по дорожке. Потом, изловчившись, юркнул к себе в калитку, и перед нами осталась одна перепуганная насмерть Алька.
- Я... я ее не трогала, - лепетала она.
Я было шагнула к ней, но Зинка, остановив меня, спросила:
- Это за что он ее так?
- Танька попросила ягод... Ну, он разрешил, только с уговором: пусть берет крыжовника, сколько унесет в руках, а он за это... один раз... прутом... Танька сама согласилась, - сбивчиво рассказывала Алька.
- А ты тоже крыжовник ела? - нахмурясь, спросила Зинка.
- Ела, - едва слышно сказала Алька.
- А прутом не получила? - допытывалась Зинка.
- Нет, - глядя на нее округлившимися от ужаса глазами, прошептала Алька.
- Значит, тебе тоже положено? - прищурив глаза, сказала Зинка.
Я готова была тут же восстановить справедливость, но Зинка, не обращая внимания на мой воинственный вид, сказала Альке:
- Эх ты, жаба! Убирайся отсюда, чтоб я тебя не видела...
Алька, вытряхнув из передника остатки крыжовника, быстро зашагала прочь.
- Эх, зря не дали! Все равно ведь нажалуется! - глядя ей вслед, с сожалением сказала я.
Зинка бросила на меня хмурый взгляд и промолчала. Весь этот день я просидела у нее и решила пойти домой только когда уже совсем стемнело.
К моему удивлению, на меня никто не обратил внимания. Бабушка молча усадила меня есть, и лишь тетя Люся, изобразив на губах подобие улыбки, спросила, не с работы ли я так поздно. Алька за спиной матери делала мне какие-то знаки, но я показала ей кулак, и она, надув губы, обиженно отвернулась.
Утром, едва я вышла во двор, моим глазам предстала картина полнейшего разгрома на нашем глиняном заводе. Вся посуда была поломана и разбросана, как будто здесь ночью бушевал ураган. Мой новый сервиз, который вызывал зависть у Альки, превратился в бесформенные осколки.
В это утро наша Буренка не шла в поле чинно и важно, как и подобает всякой уважающей себя корове. Мне некогда было с ней церемониться, и я подгоняла ее вовсю. За поворотом я встретила Зинку, которая тоже выгоняла в поле свою рябую Лысуху.
- Алька у нас там все поколотила! Всю нашу посуду! - сказала я Зинке.
- С чего ты взяла, что это она? - спросила Зинка.
- Сама увидишь, - сказала я.
Коровы мчались галопом: Лысуха резво, с охотой, подхлестывая себя хвостом по облезлым бокам, Буренка - недовольно косясь на меня сердитым глазом. Наконец мы от них избавились и побежали к нам.
- Д-да, дела! - задумчиво сказала Зинка, глядя на учиненный погром. Я смотрела на нее, ожидая, что она скажет еще, но Зинка так ничего больше и не сказала. Мы сидели возле нашего дома на завалинке и молчали. Вдруг на крыльце появилась сонная Алька. Не замечая нас, она потягивалась, зевала, потом пошла через двор, осторожно ступая по земле босыми ногами.
Увидев разбитую посуду, ахнула и стала тревожно оглядываться по сторонам.
- Ишь ты - удивляется! Может, не она? - шепнула мне Зинка.
- Притворяется! Ты ее еще не знаешь, - уверенно сказала я.
По-прежнему не замечая нас, Алька нагнулась и стала собирать в кучу глиняные осколки.
- Ой, какие хорошенькие чашечки были! Так жаль их ужасно... - ласково приговаривала она.
- Видишь, видишь, хитрюга какая! Я ей ни на грош не верю, - прошептала я.
И вдруг Алька, как вспугнутая кошка, бросилась в дом.
- Чего это она? - удивилась Зинка.
- Причесываться, наверно, Петька появился, - хихикнула я.
Мы с Зинкой приподнялись, чтобы выглянуть на улицу, и, к великому своему удивлению, вместо Петьки за изгородью увидели конопатого Федю. Я уже хотела было позвать его во двор, но Зинка, нахмурив белесые брови, сказала:
- Постой, посмотрим, что тут дальше будет.
- А ты знаешь, и он последнее время что-то часто возле нашего дома стал вертеться, - подозрительно сказала я.
Зинка метнула на меня быстрый взгляд и еще больше нахмурилась.
В это время на крыльцо вышла Алька в цветастом сарафане и с огромным бантом в волосах. Федя неловко топтался возле калитки.
- Заходи, чего ты там стоишь? - сказала ему Алька.
Федя вошел и, смущенно переминаясь с ноги на ногу, протянул Альке крошечный букетик незабудок.
- Вот, шел возле речки, дай, думаю, нарву, руки не отсохнут... сказал он.
Мы с Зинкой просто замерли от удивления. Алька нюхала цветы и радостно тараторила:
- Ой, какие хорошенькие! Им надо вазу слепить из глины. Ты умеешь, Федя?
Федя важно кивнул и, засучив рукава, принялся месить нашу глину. Меня так и подмывало выскочить из своего укрытия и наделать шуму, но Зинка сердитым взглядом останавливала меня.
- Ой, Федя, ну что же ты лепишь? Это же не ваза, а кувшин, расстроилась Алька.
Федя старался изо всех сил.
- У вазы горлышко должно быть тоньше и длинннее... - объясняла Алька.
Наконец ваза была готова, и Алька сунула в нее цветы.
- Как красиво! - восхищенно сказала она. - Я видела точно такую вазу с цветами на открытке.
- Да-а, ничего себе, красиво, - подходя, сказала Зинка. - А так будет еще красивее... - наступая пяткой на вазу, добавила она.
Даже не глянув на растерявшегося Федю, она повернулась и пошла со двора. Я последовала за ней. Когда мы были уже за калиткой, со двора донесся отчаянный плач Альки.
КАЖДОМУ ПО ЗАСЛУГАМ
В тот день мы с Зинкой ходили печальные. Особенно тихой и задумчивой была Зинка. Я попыталась развлечь ее и начала изображать Альку с петушиным пером в голове, но Зинка даже не улыбнулась, и мне тоже расхотелось кривляться.
- Пойдем на речку, - предложила я.
- Пойдем, - вяло согласилась Зинка.
Усевшись рядом на бережку, мы молчали. Солнце жгло вовсю, но даже купаться почему-то не хотелось.
- Нет, это подумать только - цветочки Альке носит! - с возмущением сказала я. - Ну, предположим, Петька - это еще куда ни шло, а то ведь Федя!
Зинка только вздохнула. Ей, конечно, было вдвойне обидно, потому что она больше всех дружила с Федей. Они и снопы возили вместе, и лазили к Лещихе в сад, и доходами со "святого родничка" Зинка тоже делилась с Федей. Даже половину цветных карандашей, которые она в городе получила за танец, отдала Феде.
- Пусть себе, - сказала вдруг Зинка, - Алька-то ведь уедет, а мы останемся...
- Ничего, Федечка, будешь еще подлизываться, да поздно будет, сказала я, оборачиваясь и грозя вдаль пальцем, как будто Федя мог увидеть. Сказала - и замерла: по лугу шли Алька с Петькой в сопровождении тети Люси, а за ними, немного поодаль, тащился Федя. Вид у него был хмурый. Зато Петька так и юлил перед тетей Люсей. Он что-то рассказывал, размахивая руками и умильно заглядывая ей в лицо, а тетя Люся благосклонно улыбалась.
Мы с Зинкой юркнули за куст. Петька с Федей сразу же полезли в воду. Алька с завистью смотрела на них.
- Можешь и ты искупаться, - сказала ей тетя Люся, усаживаясь с книжкой на берегу.
Алька сняла свою соломенную шляпу, аккуратно сложила пестрый сарафан и, несмело ступая тонкими ногами, пошла к воде.
- Осторожно только, не утони, - сказала ей вслед тетя Люся.
Алька нерешительно остановилась.
- Тут неглубоко, смотри, - крикнул из воды Федя, становясь на дно и показывая глубину.
Повизгивая и ежась, Алька сделала несколько шагов. Петька нырнул и схватил ее под водой за ногу. Алька вскрикнула и брызнула на него водой. Петька хохочет и, сложив ладонь лодочкой, тоже обдает ее густым серебром брызг.
- Сейчас жаловаться побежит, - шепчу я Зинке.
Но, к моему удивлению, Алька и не думает жаловаться. Она брызжет на мальчишек водой, и ее полосатый купальник проворно мелькает в воде. Петька, изловчившись, снова ныряет и хватает ее за ногу. Алька плашмя шлепается на воду и хохочет. А Федя стоит в сторонке и только жмурится, защищаясь от брызг, летящих ему в лицо. Он не осмеливается ни брызнуть на Альку, ни дернуть ее под водой за ногу. Зинка насмешливо смотрит на него и, кивнув мне, говорит:
- Пойдем?
Мы раздеваемся и предусмотрительно обходим то место, где сидит тетя Люся. За поворотом - небольшой обрыв, и мы ныряем прямо с него. Проплыв под водой, я выныриваю под самым носом у Альки. Она испуганно отскакивает в сторону. Увидев нас с Зинкой, Федя хмурится, а Петька как ни в чем не бывало продолжает играть с Алькой, будто это не мы колотили его вчера возле его собственной калитки. "Ах так, расхрабрился под охраной тети Люси!" думаю я и снова ныряю. Приоткрыв глаза, пытаюсь разобраться, где чьи ноги, но в желтой колеблющейся воде они все кажутся одинаковыми, похожими на длинные щупальца. Так и не найдя Петькиных ног, я выныриваю, чтобы запастись воздухом, и вдруг прямо перед собой вижу тетю Люсю. Она стоит в воде в таком же, как и у Альки, полосатом купальнике и, подняв руки, закалывает на макушке косу. Я хватаю побольше воздуха и испуганно опускаюсь в воду. Возле меня мелькает рыжая Федина голова. Протянув руку, он дергает кого-то за ногу. И вдруг раздается визг. Вынырнув, я вижу, что визжит тетя Люся. Прямо перед ней стоит растерянный Федя. Мокрый чуб свисает ему на глаза, а на побледневшем лице еще ярче выступили веснушки.
- Ты что, с ума сошел? - наступает на него тетя Люся.
- Я... я... не хотел, - заикаясь, говорит он.
Бац! - на Фединой щеке остается красное пятно.
- Ну, говори, ты зачем меня за ногу дергал?
- Я... думал... эт-то Аля... - стуча зубами, бормочет Федя.
- Ах ты, хулиган! Ведь ты ее мог утопить! - еще больше расходится тетя Люся.
Бац! - вторую пощечину Федя уже получает за Алю.
- Невоспитанный мальчишка, - выносит ему окончательный приговор тетя Люся. - Чтоб я тебя близко возле нее не видела! А ты, Аля, играй только вон с тем, хорошим, мальчиком, - кивает она в сторону злорадно ухмыляющегося Петьки.
Мы с Зинкой хохочем.
- Что, Федечка, получил по заслугам? - насмешливо глядя на него, говорю я и вдруг умолкаю.
Тетя Люся уставилась на меня своими темными, колючими глазами, соображая, откуда я вдруг появилась.
- Так, - говорит она, сверля меня взглядом, - ты здесь? А тебя, голубушка, дома ищут. Получишь тоже сегодня... по заслугам... - ехидно добавляет она.
НЕОЖИДАННАЯ ССОРА
Если разобраться хорошенько, то мне, пожалуй, и нечего бояться. Я почти ничего не сделала. Вазу с цветами растоптала не я, да если б и я, то не такое уж это большое преступление. Алька перебила всю мою посуду и в ус не дует, а тут одна ваза. Подумаешь!
И все-таки домой идти я не решаюсь. Раз тетя Люся пообещала, что мне достанется, то она уж постарается. Я боюсь маминых упреков, но, главное, мне стыдно. Ведь я обещала не задираться больше с Алькой и, выходит, не сдержала слова. Я сижу и с ненавистью думаю про эту противную Альку, из-за которой у меня всегда неприятности.
- Уж лучше бы я ей надавала хорошенько, все равно отвечать, - мрачно говорю я.
- Побить ее не штука. Она, как воробей на тонких ножках... - задумчиво произносит Зинка.
Я таращу на нее глаза и не знаю, что сказать. И вдруг замечаю Федю. Он идет, понурив голову, и босой ногой подбивает валяющиеся на дороге камешки.
- Где же твоя подружка? - вприщур смотрит на него Зинка.
Вздрогнув от неожиданности, Федя останавливается.
- Эх ты, подлиза! Получил за свою Алю? - подливаю я масла в огонь.
Федя хмурит брови, но говорит спокойно:
- Вы ее лучше не трогайте, сороки, а то я вам хвосты повыдергиваю.
Мы с Зинкой на минуту немеем от изумления. И вдруг, круто повернувшись, Зинка бежит к оврагу. Я не поспеваю за ней. Уже с откоса вижу, что она лежит, уткнувшись носом в жесткую, пыльную траву, и плечи ее вздрагивают. Первый раз Зинка плачет при мне.
- Зина, не надо, - говорю я растерянно, - слышишь, Зина!
В ответ мне раздаются отчаянные всхлипывания. Я сажусь рядом. Немного погодя Зинка перестает плакать, и я слышу, как в траве, точно часы, стрекочут кузнечики.
Подогнув колени и положив на них подбородок, Зинка моргает слипающимися от слез ресницами и молчит.
Когда-то прозрачная, занавеска из лозы над оврагом стала такой плотной, что сквозь нее уже не просвечивается небесная синь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25