Ссылаясь на то, что ребенок
очень рано начинает созвучно реагировать на эмо-
циональное состояние близких (матери или тех, кто
ее заменяет). Однако психологические и медицин-
ские исследования доказывают, что человек обуча-
ется быть чувствительным к эмоциям других людей.
Так, один из специалистов в области эмоций поль-
ский психолог Я. Рейковский на основании наблюде-
ний утверждает, что ребенок, который до 22 меся-
цев воспитывался в крайне плохих условиях (в тем-
ном помещении при ограниченных контактах с людь-
ми), не обнаруживал сопереживания радости от кон-
тактов с людьми (комплекс оживления). Сопережи-
вания не возникало спонтанно также и у детей,
лишенных материнской заботы. Чтобы вызвать его,
требовались специальные усилия.
Исследуя эмпатию, психологи приходят к выводу,
что это целая сложная система различных характе-
ристик человека, включающая в себя наблюда-
Одиночество
тельность, чуткость, умение перевоплощаться, само-
стоятельность и гибкость мышления, способность
человека к анализу и многое другое. Все эти каче-
ства появляются в процессе формирования лич-
ности. Это может быть целенаправленный и управ-
ляемый процесс, например, тренировка межлично-
стной чувствительности (сензитивный тренинг), кото-
рый способствует повышению самопонимания и по-
нимания других (участники часто изменяют даже
устоявшиеся стереотипы восприятия); чувственному
пониманию групповых процессов, познанию локаль-
ной культуры (например, социально-психологичес-
кого климата своей организации) и развитию ряда
поведенческих навыков (например, некоторые люди
знают о своих ошибках в тактике общения, но
упорствуют в собственных эго-защитных шаблонах);
после тренинга эти дефекты устраняются и они
приобретают умение слушать, задавать вопросы,
поощрять, критиковать и активно общаться (вер-
бально и невербально). Элементы такого обучения
давно применяются педагогами, психотерапевтами.
И вместе с тем существенным для личности
является обучение ее со-чувствию, со-переживанию
в процессе личностного общения, когда вчувство-
вание в другого человека является неотъемлемым
элементом взаимодействия с ним.
Описание такого типа общения мы встречаем
у Достоевского: <... Он хохотал на ее хохот и готов
был плакать на ее слезы. Он ничего не говорил,
но пристально вслушивался в ее порывистый, вос-
торженный и бессвязный лепет, вряд ли понимал
что-нибудь, но тихо улыбался, и чуть только ему
казалось, что она начинала опять тосковать или
плакать, упрекать или жаловаться, тотчас же начинал
Выбор личности.
ее опять гладить по головке и нежно водить руками
по ее щекам, утешая и уговаривая ее как ребенка> 'Ї.
При этом подчеркнем нерационалистический ха-
рактер этих процессов. Это какое-то интуитивное
ухватывание всей жизни другого человека, ибо,
только вобра? в себя всю сложность и многообра-
зие жизни, мы можем приобщиться к этому состоя-
нию видения мира глазами другого. Причем состояние
понимания, как правило, оказывается нерефлекси-
руемым, то есть человек не может внятно, анали-
тично объяснить, как и что именно он понимает.
Он переживает состояние понимания, он его чув-
ствует. Само по себе переживание невероятно
обогащает эмоциональный мир личности, _1акое по-
нимание включает не только эмоциональные компо-
ненты, но и обязательно принятие оценки и, в пер-
вую очередь, нравственной оценки мира и других
людей. В целом, можно сказать, что происходит
усложнение эмоционально-ценностной сферы лич-
ности. Не отдельно эмоций и морали, а именно це-
лостной сферы.
Если бы все дело заключалось в количествен-
ном обогащении и расширении эмоционально-нрав-
ственной сферы, то об этом и не стоило бы так
много говорить. Давайте не забывать о том, что
когда я понимаю другого человека и начинаю
видеть мир его глазами, то я сам оказываюсь
частичкой этого мира. Это значит, что только в
такой ситуации я могу увидеть самого себя как бы
со стороны, чужими глазами. Причем это видение
всегда оказывается несовпадающим с моим соб-
ственным представлением о самом себе и, более
того, такое видение ценностно, наполнено нрав-
ственными основаниями. Только соотнеся мое пред-
Одиночество
ставление о самом себе с пониманием видения
меня другим человеком, я могу дать себе подлин-
ную оценку, осуществить акт личностного самораз-
вития.
Здесь, пожалуй, уместно вспомнить о бурно
развивающихся сейчас активных групповых методах,
с помощью которых люди не только совершен-
ствуются в общении, но и корректируют свою
самооценку, развивают чувствительность к другому.
За последнее время вышло немало книг по соци-
ально-психологическому тренингу. Особое место
среди них, пожалуй, занимает книга Ю. Н. Емелья-
нова, в которой автор рассматривает разные формы
групповой работы: <а) дискуссионные методы
(групповая дискуссия, разбор казусов из практики,
анализ ситуаций морального выбора и др.); б) игро-
вые методы: дидактические и творческие игры,
в том числе деловые (управленческие) игры; роле-
вые игры (поведенческое научение, игровая психо-
терапия, психодраматическая коррекция); контрпа-
уза (трансактный метод осознания коммуникатив-
ного поведения); в) сензитивный тренинг (трениров-
ка межличностной чувствительности и восприятия
себя как психофизического единства)> ". И если
в ряде случаев при таком социально-психологичес-
ком обучении перед людьми стоит утилитарная
задача, например, руководитель хочет научиться
лучше управлять людьми, воспитательный <эффект
группы> оказывается настолько сильным, что были
случаи, когда этот руководитель после завершения
обучения отказывался от своей должности и желания
кем-то управлять, правильно оценив себя, свои воз-
можности и нравственное право управления другими.
<Сверхзадачей> активного социально-психологичес-
Выбор личности...
кого обучения является не столько концентрация
внимания участников учебно-тренировочной груп-
пы на их коммуникативных умениях, сколько про-
буждение интереса к другому человеку.
Если вся атмосфера группы подготавливает участ-
ников к преодолению иллюзии самодостаточности
отдельного индивида и способствует формированию
чувства органичной связи каждого человека с об-
ществом, группами, другими людьми, то такое обу-
чение является толчком для развития подлинно
человеческого общения. Конечно же, такой толчок
вовсе не обязателен, а вот само общение в истинно
человеческой форме обязательно для развития лич-
ности. Потому, что только в этом виде общения
происходит усложнение и, самое главное, диффе-
ренцировка эмоционально-ценностной сферы лич-
ности. Возникает явление, которое можно назвать
эмоционально-ценностной сложностью. Все нрав-
ственные понятия,такие, как добро, зло, справедли-
вость, подлость и т. д., наполняются эмоционально
пережитым содержанием и в результате этого при-
обретают для человека определенность и ценность.
Нравственные категории предстают здесь не как
абстрактные черты личности. Отношения меняются
на прямо противоположные - человек оценивается
как личность - носитель категории. Такие опреде-
ления человека, как <добрый>, <честный> и т. д.,
оказываются его неотъемлемыми качествами как
личности, не зависящими ни от чьих-либо конкрет-
ных целей, ни от случайных ситуаций его жизни.
И тут возможен такой негативный поворот -
сдвиг ценности с человека на его образ. Образ
как бы отслаивается, становится статичным, в отли-
чие от самого человека, который всегда в ди-
Одиночество
намике, в развитии. Связано это в большинстве
случаев с тем, что личностное общение всегда на-
правлено на человека, на его самоценность. Поэтому
видеть, чувствовать все то хорошее, что есть в
каждом, является как бы обязательным компо-
нентом такого общения. Очень хорошим примером
такого ценностного подхода к человеку и, вместе
с тем, отделения образа от его носителя является,
на наш взгляд, описание отношения князя Мышкина
к Рогожину в романе Ф. М. Достоевского <Идиот>.
Ведь Мышкин скорее готов быть убитым Рогожи-
ным, чем поверить в то, что тот может быть убийцей.
Поэтому давайте вместе с писателем-психологом
проследим за ходом мыслей и поступков князя
Мышкина, когда он уже не только догадывается,
но и имеет доказательства того, что Рогожин со-
бирается его убить.
<... В самом деле было что-то такое в Рогожине,
то есть в целом сегодняшнем образе этого чело-
века, во всей совокупности его слов, движений,
поступков, взглядов, что могло оправдывать ужас-
ные предчувствия князя и возникающие нашеп-
тывания его демона? Нечто такое, что видится само
собой, но что трудно анализировать и рассказать
невозможно, что, однако же, производит, несмотря
на всю эту трудность и невозможность, совер-
шенно цельное и неотразимое впечатление, неволь-
но переходящее в полнейшее убеждение?..
Убеждение - в чем? (О, как мучила князя чу-
довищность, <унизительность> этого убеждения,
<этого низкого предчувствия> и как обвинял он
себя самого!) Скажи же, если смеешь, в чем?
говорил он беспрерывно себе, с упреком и с вы-
зовом,- формулируй, осмелься выразить всю свою
Выбор личности...
мысль, ясно, точно, без колебания! О, я бесчестен! -
повторял он с негодованием и с краской в лице,-
какими же глазами буду я смотреть теперь всю
жизнь на этого человека!..
...Да что это я, как больная женщина, верю
сегодня во всякое предчувствие!.. Новый, нестер-
пимый прилив стыда, почти отчаяния, приковал
его на месте...> ^.
Чуть раньше князь себя убеждал: <Нет, Рогожин
на себя клевещет; у него огромное сердце, которое
может и страдать и сострадать>.
Но вот уже факт:
<Как ни было темно, но, взбежав на площадку,
князь тотчас же различил, что тут, в этой нише,
прячется зачем-то человек. Князю вдруг захотелось
пройти мимо и не глядеть направо. Он ступил
уже один шаг, но не выдержал и обернулся...
Глаза Рогожина засверкали, и бешеная улыбка
исказила его лицо. Правая рука его поднялась, и
что-то блеснуло в ней: князь не думал ее останав-
ливать. Он помнил только, что, кажется, крикнул:
- Парфен, не верю!..
Затем вдруг как бы что-то разверзлось пред ним:
необычайный внутренний свет озарил его душу.
Это мгновение продолжалось, может быть, пол-
секунды; но он, однако же, ясно и сознательно
помнил начало, самый первый звук своего страш-
ного вопля, который вырвался из груди его сам
собой и который никакой силой не мог бы оста-
новить. Затем сознание его угасло мгновенно, и на-
ступил полный мрак...
...впечатление внезапного ужаса, сопряженного
со всеми другими страшными впечатлениями той
минуты, вдруг оцепенили Рогожина на месте и тем
Одиночество
спасли князя от неизбежного удара ножом, на
него падавшего> ^.
Действительно, отслоение образа от реальной
личности в приведенном отрывке описано чрезвы-
чайно точно. Все же у Достоевского есть что-то
такое, что не позволяет нам оценить такое от-
слоение, отрыв как негативное последствие. Мы бук-
вально чувствуем позитивный потенциал взаимодей-
ствия, основанного на таком типе образа друго-
го. Первое, что можно выделить,- это безуслов-
ная идеализированность образа. Идеализирован-
ность не как приукрашивание другого человека,
а фиксация того лучшего, что в нем есть. Это
действительно идеал, но не абстрактный, а идеал
данной конкретной личности, не то хорошее, что
должно быть у всех людей, а то, что есть у дан-
ного конкретного человека, то,чем он может стать.
При построении такого образа происходит как бы
отбрасывание тех или иных негативных, но реально
существующих свойств и поступков человека.
С точки зрения набора качеств и свойств такой образ
не обладает полнотой. И именно поэтому взаимо-
действие с другим человеком всегда оказывается
затрудненным. Человек здесь во многом непред-
сказуем, а его поведение непрогнозируемо. Князь
Мышкин, хотя видел и понимал, к чему готовился
Рогожин, но не принимал этого личностно. И свое
взаимодействие с Рогожиным строил, не руковод-
ствуясь этим пониманием, а на основе созданного
прежде образа.
И здесь мы подходим к самому трудному момен-
ту анализа. Эмоционально-ценностное представле-
ние о Рогожине^выраженное в возгласе князя Мыш-
кина <Не верю!>, оказалось по своему воздействию
Выбор личности...
намного сильнее, чем любые действия, построен-
ные с учетом <реальных свойств и качеств> Рого-
жина. Оказывается, идеализированный образ может
воздействовать на человека, но само это воздей-
ствие принципиально отличается от того, что мы
называли манипуляцией. Если манипуляция основа-
на на знании того, что есть в человеке, то воз-
действие личностного общения основано на том,
что' может и должно быть в человеке, и уже есть
в нем потенциально. А поэтому манипулятивное
взаимодействие мы оцениваем по эффективности
решаемой им задачи, тогда как личностное обще-
ние эффективностью вообще как таковой не обла-
дает. А оценено оно может быть только с точки
зрения того, раскрывает ли оно в другом человеке
его ценностный и нравственный потенциал или пре-
пятствует такому самораскрытию. Оценка другого,
выраженная как дифференцируемый эмоциональ-
но-ценностный образ, становится для него сред-
ством саморегуляции и саморазвития. Индивид,
сравнивая свой образ <Я> с этой внешней оцен-
кой, начинает менять свое собственное поведение,
чтобы привести эти две системы оценок в соответ-
ствие.
В психологии хорошо известен тот факт, что
социальное и личностное ожидание является одним
из самых мощных регуляторов поведения. Осознан-
ноеили_неосо з на н ное стремление .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28