Вызвали девушку, стоявшую перед Клементиной, и она прошлась взад и вперед по узкому помосту, соединявшему зал со сценой. Неуверенно, подумала Клементина. Ноги ее слегка дрожали, и она выглядела неуклюжей в туфлях на десятисантиметровых каблуках. Ни у одной претендентки нет шанса на победу, если она не смотрится так, как будто сможет принимать душ на каблуках. Клементина как-то раз попробовала и нашла, что не так уж это и трудно, надо только найти опору для ног. Сама она постоянно ходила на каблуках. У нее были шпильки всех цветов.– Клементина Монтгомери. Саусалито. Калифорния.Клементина вздернула подбородок и широко улыбнулась. Прежде чем сделать шаг, она мысленно оценила свою внешность. Светло-каштановые волосы были подняты наверх, оставляя лишь несколько прядей на лбу и щеках. Ясные голубые глаза подведены до совершенства гримером, которого ее глаза очаровали настолько, что он уделил ей в два раза больше времени, чем остальным конкурсанткам. Ярко-синее шелковое платье с серебристыми блестками по вырезу спадало до самых пят, лишь при ходьбе мелькали синие туфли-лодочки. Улыбка Клементины стала еще ослепительнее. Она знала, что выглядит безукоризненно.Многонедельные тренировки вызывать у себя зрительные образы подготовили Клементину к ужасу предстать перед сотнями незнакомых, критически настроенных людей. Она приучила себя к ощущению света на затылке, и микрофонам, глядящим в лицо, и нервной дрожи внутри. Но сделав всего лишь один шаг, она поняла, что ей не нужны были эти бесконечные напряженные тренировки.Клементина взглянула на зрителей и почувствовала прилив невероятной власти. Все глаза не отрывались от нее, все улыбки предназначались только ей. Она прошлась по помосту, покачивая бедрами, с прирожденной уверенностью, которую только что обнаружила в себе, не ощущая ни малейшей неловкости. Ее место именно здесь. В ней было главное – не поддающееся определению качество звезды, о котором постоянно говорят представители агентств и продюсеры по поиску моделей. Она прекрасно владела собой, была красивой, яркой и уверенной. Публика, заполнившая зал, видела только этот внешний вид и ничего больше.Клементина пошла по помосту назад к сцене, сделав пируэт, за которым последовал взрыв громовых аплодисментов. Ей стоило большого труда не рассмеяться от счастья и удовольствия. Она вернулась на свое место в углу сцены, но зрители продолжали хлопать. К их несказанному восторгу Клементина сделала реверанс.Оставшаяся часть первой половины состязания была как в тумане. Выступили последние семь девушек. Но ни одна не получила такого отклика у публики как Клементина. Она бросила быстрый взгляд на подруг и увидела, что тс улыбаются ей. Они тоже ощущали ее победу.Вторая часть конкурса представляла собой интервью. Ведущий спрашивал девушек, чему бы они хотели посвятить себя. Большинство отвечали заученными правильными ответами – стать медсестрой, ветеринаром, хочу помогать бедным, накормить голодных, бороться за мир во всем мире и т. д. и т. п. Клементина долго и упорно размышляла, как ответить ей. Конечно, можно было бы и солгать – сказать, что хочет вступить в Корпус Мира или стать учительницей. Но это будет недостаточно эффектно. Клементина Монтгомери должна отличаться от всех. И если она собирается стать звездой как хотела всегда, нужно с самого начала дать это почувствовать.Кен Стрикленд, главный координатор и ведущий, назвал ее имя и со скучающей улыбкой спросил о планах на будущее. Клементина мельком взглянула на него и обратила взгляд в зрительный зал. Публика выжидающе подалась вперед.– Знаете, мистер Стрикленд, я хочу быть совершенно искренней. У других девушек такие замечательные, душевные намерения, что мне немного стыдно. Видите ли, у меня всегда были большие планы. Я не хочу и не буду вести заурядную жизнь. Я мечтаю об успехе.Клементина пристально взглянула в сторону судей, пытаясь понять их реакцию, и заметила, как многие из них приготовили карандаши. Она думала завладеть их вниманием.– Я скажу Вам, почему, – продолжала она. – Очень часто женщины отказываются от собственных стремлений и надежд. Уверена, у каждой из них есть мечта, пока они молоды и не замужем. Потом они встречают молодого человека, который становится мужем, и остаток жизни проводят, помогая ему продвигаться по службе, воспитывая детей, заботясь о всех, кроме себя самих. Я хочу изменить этот установившийся порядок.По залу прокатилась живая струйка аплодисментов, и Клементина улыбнулась.– Что плохого в том, что женщина хочет иметь свой собственный образ жизни, свой личный успех? Разве мы глупее, менее квалифицированы, не способны сделать вклад в общество? Я так не думаю. В течение целых столетий половину населения не допускали к главной роли в управлении миром. Подумайте только, сколько гениальных, свежих и самобытных людей потеряно из-за этого.Клементина обвела взглядом зал. Убедившись, что по-прежнему владеет вниманием зрителей, она продолжала.– Если я стану известной моделью, я постараюсь научить остальных женщин защищать свои права, не терять себя и своих надежд, не зависеть от женихов, мужей, семьи. Я буду разъезжать по стране, произносить речи. Женщины имеют право делать то, что хочется, а не вести образ жизни, который диктует ей общество. У нас есть выбор. И он намного шире, чем стать лишь медсестрой или учительницей, хотя это тоже очень замечательные профессии. Но почему мы должны исключать профессии ученых и политиков? Только потому, что мы – женщины? Уверена, что нет.Кен Стрикленд отступил на шаг назад, освобождая центр сцены, и Клементина тут же воспользовалась этим. Она внимательно посмотрела на судей, задержавшись взглядом на лице каждого.– Я хочу сказать, что перед нами открыт весь мир, и не надо отказываться от его прелестей, когда мы влюбляемся. Жизнь становится гораздо полнее, насыщеннее и интереснее, если мы реализуем все свои таланты и возможности, не ограничиваясь стенами семейного очага. Если я стану известной моделью, мистер Стрикленд, я попытаюсь изменить взгляд на мир женщины.На минуту зал застыл в гробовом молчании. Клементина почувствовала, как ее спина горбатится под грузом непосильной тяжести. Она позволила себе слишком много, зашла слишком далеко. И вдруг она увидела, как Алекс и Меган вскочили со своих мест и зааплодировали. К ним присоединились ее родители и остальные зрители. Аплодисменты оглушили ее. Клементина выпрямилась и склонила в знак признательности голову. Она видела одобрительные улыбки женщин, смех мужчин, довольных ее азартом. Но больше всего ее интересовали судьи, над своими счетными карточками, с бешеной скоростью вписывающие туда что-то.После того, как затихли аплодисменты, оставшиеся две девушки выразили безопасное желание стать медсестрами, но как-то менее уверенно, чем предыдущие. В голосе их прозвучала та фальшивая нотка, которую Клементина считала приевшейся. Наконец, интервью закончились. Мистер Стрикленд собрал у судей счетные карточки и подождал, пока затихнет шум в зале.Клементина крепко сжала руки и улыбалась до боли в скулах. Стрикленд начал с третьего места. Клементина мысленно молила бога, чтобы это была не она. Она будет первой, или ей вообще ничего не надо.Треси Бенита. Слава Богу. За ней шли Луиза Шумахер и Линда Элсли. Осталось только объявить победительницу конкурса.– А сейчас, леди и джентльмены, я объявляю победительницу конкурса «Сакс Авеню». Победила… Клементина Монтгомери!Клементина на мгновение заколебалась. Не вступила ли она во владения, из которых нет пути назад? Но это продолжалось лишь мгновение. Потом ее захватили аплодисменты. Сомнения исчезли навсегда. Ее мечты начинают претворяться в жизнь. Клементина Монтгомери заняла центральное место на этой сцене и вышла в мир загоравшихся звезд, моделей и манекенщиц. В глубине души она знала, что ее прежняя жизнь осталась позади и возвращения к ней не будет. Глава 5 Алекс, чинно сложив руки на коленях, ждала в приемной декана. На ней было новое платье, купленное лишь два дня назад, но надоевшее до такой степени, что она изнывала от желания разорвать его в клочья. Резинка жала в талии, ярлык на воротничке царапал шею при каждом движении. Последний раз она надевала платье на выпускной бал в неполной средней школе и прокляла каждое мгновение пребывания в кружевах и рюшечках. После этого Алекс использовала свое отвращение к оборочкам в борьбе за права женщин. Женщины непременно должны носить брюки наравне с мужчинами, независимо от ситуаций. Она убедила даже Клементину присоединиться к этой борьбе, и последний год обе не носили ничего, кроме джинсов, протертых на коленках в обычные дни, и жестких и плотно прилегающих для вечерних выходов.Но сегодня все обстояло иначе. Клементина, с ее врожденным чутьем на вкус и шик, помогла Алекс выбрать белое хлопчатобумажное платье. Утром Алекс потратила сорок пять минут, внимательно разглядывая свое отражение в зеркале и, как не хотелось ей это признавать, согласилась, что платье шло ей. Белый цвет хорошо оттенял оливковый загар и темные волосы. Она выглядела женственно, и в то же время уверенно, что, как Алекс предполагала, и ожидал увидеть декан.Интересно, почему он так задерживается? Возможно, в этот момент занимается любовью со своей секретаршей прямо на письменном столе? Алекс хихикнула, потом перекинула ногу за ногу и расправила платье. Она пришла на пять минут раньше. Так советовала книга о том, как успешно выдержать собеседование. Она ждет, наверное, уже полчаса. Алекс постукивала ногами, зажатыми в белые туфли – лодочки (купленные тоже по настоянию Клементины). Она была уверена, что кровообращение в пальцах прекратилось и никогда не восстановится. Потом взглянула на часы. Невероятно, но еще только час. Прошло ровно пять минут после ее прихода.Открылась дверь кабинета, и вошел удивительно моложавый человек. В его светло-каштановых волосах седина проступила лишь на висках. Костюм сидел на нем так, как требует стиль и положение, все стрелки были в нужных местах, темно-синяя шерсть безупречно облегала фигуру. Алекс судорожно сглотнула, жалея, что не прополоскала рот двойной дозой туалетной воды, и встала.– Мисс Холм, если не ошибаюсь? – спросил человек тем низким голосом, которым обладают лишь лучшие выпускники вузов, занимающие престижные должности.– Да, сэр.– Рад с Вами познакомиться. Я – Венделл Торнби. Он протянул руку, и Алекс мысленно прокляла свои вспотевшие ладони. Его пожатие было сильным и крепким. Отпустив ее руку, мистер Торнби улыбнулся и жестом пригласил в кабинет.Комната выглядела точно так, как ее представляла Алекс. Университет Беркли в Калифорнии был, возможно, самым либеральным университетом в стране, но что касается обстановки, то администрация придерживалась здесь традиционных взглядов. Стены, покрытые темными панелями, книжные шкафы из красного дерева, битком набитые книгами, которые можно отыскать только в букинистических лавках и кладовых колледжей, огромный письменный стол с разбросанными по нему бумагами. Организованный беспорядок. Именно в таком кабинете и мечтала увидеть себя Алекс. Она почувствовала витавший в воздухе запах успеха, уважения и власти.Мистер Торнби сел за стол и пытался отыскать приемную анкету. Обнаружив ее, он вытащил из нагрудного кармана бифокальные очки, откинулся на спинку стула и внимательно изучал документ. Алекс методично сжимала и разжимала руки, испытывая странное удовольствие, когда ногти впивались в кожу. Почему не срабатывает вся чепуха о мысленном расслаблении, которой пичкала ее Клементина!– Холмс, – произнес мистер Торнби, – Вы, случайно, не родственница Пола Холмса, преподавателя математики?– Это мой отец.Мистер Торнби отложил анкету и по-новому внимательно взглянул на нее. Казалось, его глаза смотрят сквозь Алекс на дверь позади, от чего тело охватил неприятный жар и бисеринки пота выступили на лбу. Усилием воли она удержалась от желания спрятаться под стул.– Действительно, сейчас я вижу сходство. Странно, он никогда не говорил мне, что Вы записались на беседу.– Я просила его не упоминать об этом, сэр. Мистер Торнби задержал на ней взгляд и улыбнулся.Потом вновь обратился к анкете.– Довольно впечатляюще, Александра. Вы хорошо поработали. Очевидно, у нас не будет проблем с Вашими баллами. Но мне хотелось бы знать, почему Вас интересует именно отделение коммерции. Что Вы намерены делать, когда получите профессию. Каковы Ваши планы, скажем, на пять – десять лет?Алекс судорожно порылась в памяти, подыскивая несколько ключевых фраз, заготовленных ответов, которые она репетировала бесчисленное число раз за последние недели. И в ужасе поняла, что у нее нет ни единой мысли, Почему она так нервничает? Боже, она в жизни никогда не волновалась ни по какому поводу. А сейчас, когда решается ее судьба, не может даже как следует соображать. Если в следующий момент она не выдавит из себя хоть слово, ей лучше провалиться на месте. Мистер Торнби пристально смотрел на Алекс. Наблюдал, изучал. Наверняка, он догадался, что она туго соображает. Думай, Алекс, думай, ты же не маленькая.– Мисс Холмс, – сказал мистер Торнби, прерывая ход ее мыслей. – Я понимаю, что Вы нервничаете. Это вполне нормально. Но, пожалуйста, успокойтесь. Ваши оценки и дополнительные курсы говорят в Вашу пользу. Я просто хочу знать Ваши мотивы. Мы в Беркли немного идеалисты, что Вы, наверное, знаете от отца. Мы не испытываем удовольствия просто выдавая дипломы, как на фабрике. Нам хотелось бы иметь студентов, разделяющих нашу любовь к науке, наше стремление изменить положение в бизнесе. Мне просто интересно, относитесь ли Вы к таким студентам.Алекс откинулась назад и подумала о бессонных ночах, когда она не могла уснуть из-за мыслей о будущем, возникающих в ее голове, словно неуправляемые ракеты. Мечты начались еще в начальной школе, когда она была совсем маленькой. Потом возникли новые мечтания, навеянные поцелуями, теплыми ладонями и страстным, как будто мир в следующий момент разрушится, любовным шепотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62