– Ага, я вижу, ты не рассматривала такую возможность, – сказал он, – подумай об этом на досуге. А пока что ешь, ты прямо кожа да кости.Меган улыбнулась, а к концу вечера Джо снова услышал ее смех. Так нелегко быть рядом с Меган. Ему приходилось прилагать все усилия, чтобы вызвать улыбку на ее лице, выбирать рестораны, где ей понравилось бы, искать интересные новые темы для бесед и рассказывать сплетни, которые, как он думал, ей захочется обсудить. А уж услышать ее смех, все равно, что услышать живого Карузо. Нет, ему никогда не было легко с Меган. Но Джо и представить себя не мог рядом с кем-то еще. * * * Клементина сидела в шезлонге на заднем дворе. Сентябрьское солнце было жарким, и она потянулась к бутылке с водяным распрыскивателем, чтобы освежить лицо. Она точно рассчитала по времени сеансы загара. Тридцать минут на каждую сторону, не больше и не меньше. Все лето она придерживалась этого графика, не обращая внимания на предупреждения врача Меган о раке кожи. Ей нравилось, как солнце осветлило ее волосы, и в естественных светло-каштановых волосах появились белокурые пряди. А при помощи золотисто-каштанового, темно-рыжего или красновато-коричневого красителя ее волосы могли казаться любого оттенка.Предложения на роли полились как сладкое вино после того, как девять месяцев назад на экраны вышла картина «Признать виновной». За одну ночь для мира и целую жизнь для нее, Клементина превратилась из никому не известной актрисы в одно из самых ценных приобретений Голливуда. Уилл просматривал сценарии и отсылал ей те, которые, по его мнению, заслуживали внимания. Почти каждую ночь она залеживалась допоздна, читая их. Но пока что ни один не произвел на нее впечатление достаточно сильного, чтобы согласиться на роль.И потом, деньги. Двести пятьдесят тысяч долларов за роль Мелиссы в «Признать виновной», гонорар за телерекламу от «Парфюм Амор», поступавший на ее счет, и постоянное участие в рекламах на телевидении; пять тысяч за разворот в фотожурналах, если ее это интересовало. Как будто могло быть иначе. Она ухватилась бы за все сразу, если бы ее не сдерживал Уилл, заставляя не терять уравновешенности и хладнокровия. Хладнокровие, подумала Клементина, это для сезонных агентов и Катарины Хепберн, не испытавших страха маленькой актрисы, ждущей, когда ей улыбнется счастье.И все-таки все шло по плану. Но когда Уилл предложил ей купить дом и обосноваться, например, на Голливудских Холмах, где они жили с Меган, или вверху на Милхолланд-Аилсе, Клементина запаниковала. Ей надо снимать напряжение, считал он, и вид прекрасных живописных мест идеально подходил для этого. Особую прелесть этих мест составляла их художественность, таинственность и веселость.Хотя Клементина приняла совет Уилла, мысль купить дом и вписаться в рамки определенного образа жизни вызывала у нее дрожь, У нее были деньга, у нее была слава, но она не могла сказать, что счастлива. Целая половина ее личности потеряна, и она даже не знала, сможет ли когда-нибудь отыскать ее здесь, в Лос-Анджелесе, где внешность значила так много. Всю энергию ей пришлось направить на внешний вид, вместо того чтобы изучать свою сущность так, как надо, если она хотела снова почувствовать себя нормальной.Обзаведясь домом, остепенившись, она окончательно решит свою судьбу. Клементина знала, что это бессмысленно, но она верила, что если купит дом и вселиться в него, то навсегда останется постоянной и неизменной. Это будет Клементина Монтгомери такая, какой она была в пору успеха, и такой она останется на всю жизнь. Именно это и пугало ее до смерти.Желание измениться росло день ото дня. Она не может продолжать жить, если половина ее мертва. У нее есть успех, о котором она мечтала. Но он не сделал ее счастливой по-настоящему. Она по-прежнему просыпалась одинокой. Ее по-прежнему мучили кошмары. Клементина по-прежнему чувствовала себя не такой, как все, отрезанной от жизни, и ненавидела это чувство.Девять месяцев со дня премьеры «Признать виновной»; девять месяцев с тех пор, как она видела Джексона. Клементина старалась не думать о нем. Сначала ей это удавалось удивительно хорошо. Ей приходилось так часто появляться на публике в связи с фильмом, что она почти всегда была занята. Шло время, а воспоминания, вместо того, чтобы изгладиться, становились все сильнее, как хорошее вино. Она могла представить каждую его черточку, каждое движение, как будто он стоял прямо перед ней: темные волосы, зеленые глаза, сильное тело, большие, но утонченные руки художника. Если у нее выпадала днем свободная минута, Клементина гадала, что он сейчас делает, как продвигается его живопись, постарался ли он что-нибудь продать или удалось ли ему привлечь внимание какой-нибудь галереи к своим работам. Она хотела знать, с кем он встречается и думает ли когда-нибудь о ней.Раньше Алекс обычно держала Меган в курсе дел Джексона, а Меган передавала новости Клементине, добавляя собственные эмоции и выводы. Но после того, как Клементина рассказала ей о ночи на пляже с Джексоном, откровения прекратились. Меган ни слова не говорила о звонках Алекс. Ни слова о том, любила ли она еще Джексона. Ни единого слова. Хотя, казалось, в то же время, Меган не ревновала. Она сказала, что понимает, что Клементине просто хотелось получить удовольствие от принадлежавшего ей вечера, а Джексон оказался под рукой… и спасибо, что рассказала ей.Клементина думала, что тем дело и кончится, но вместо этого, совершенно безобидная ночь с Джексоном стала причиной разрыва между ней и Меган. Не явного, о нем не было сказано вслух ни слова, но в то же время совершенно непреодолимого. Меган жила, как и раньше – работала в магазинчике, читала по просьбе Клементины некоторые сценарии и высказывала свое мнение, встречалась с Джо – но всегда держалась на шаг вне досягаемости Клементины. Казалось, что она боится упоминать имя Джексона, как будто одно его имя способно было зажечь интерес Клементины и воодушевить ее на связь с Джексоном.Клементина испытывала неловкость от того, что происходило между ними. Меган являлась единственной константой в ее жизни, связующим звеном между детством и настоящим, постоянно рядом, в соседней комнате, если Клементине хотелось увидеть ее. Не обращая внимания на собственные проблемы, Меган всегда охотно выслушивала Клементину, поддерживала ее, уверяла, что в один прекрасный день она снова станет нормальной. Сейчас, однако, любая и всякая двусмысленная тема разговора или избегалась, или становилась прелюдией к ссоре. Они могли разговаривать лишь о простых вещах: о погоде, о статьях в юмористическом журнале. Они боялись прямо и открыто смотреть друг другу в глаза, как будто у каждой были страшные секреты.Хлопнула входная, дверь, и Клементина услышала, как Меган идет через дом. Она провела еще один день с Джо. Они встречались время от времени, но ничего серьезного не происходило. Клементина никогда не видела столь идеальной пары. Одинаковые интересы, схожие характеры и явное уважение и любовь друг к другу. Но Меган не могла избавиться от прошлого, не могла преодолеть горестное чувство обиды и потери. Не могла забыть Джексона. Клементина начинала сомневаться, что она вообще справится с этим.Меган открыла настежь стеклянную дверь и вышла во дворик.– Здесь можно свариться, – заметила она, – ты заработаешь рак кожи.– Нет, я слежу, чтобы не «переборщить». И мне не так уж и жарко.Меган взглянула на капельки пота, выступившие на плоском, как камень, животе Клементины и покачала головой:– Делай, что хочешь, но для меня здесь слишком жарко.– Подожди минутку, Мег, – остановила Клементина, поворачиваясь к ней, – я хочу поговорить с тобой.Меган села на стул напротив подруги и вытерла лоб. Она уже вспотела.– Как прошло свидание? – спросила Клементина.– Прекрасно. Но это было не свидание. Джо и я просто сходили в кино.– Что вы смотрели?– Какая разница? – голос Меган звучал раздраженно и натянуто, и Клементина откинулась на спинку стула.– Извини. Я только полюбопытствовала.Меган закрыла глаза, отворачивая лицо от солнца.– Ничего, ты тоже прости меня. Полагаю, это просто защитный рефлекс. Все хотят, чтобы у нас с Джо начался великий любовный роман, но я не могу. Он нравится мне. Он замечательный. Но я отношусь к нему, как к другу.Клементина встала и взяла со стола полотенце, вытерла вспотевшую шею.– Я понимаю твои чувства. Но мы с Алекс хотим лишь видеть тебя счастливой. Прошло так много времени после Джексона, а Джо, кажется, именно тот, кто тебе нужен.– Ты думаешь, я не знаю, сколько прошло времени? – Меган встала, направляясь к двери. – Страдает и испытывает боль не кто иной, как я. И я прекрасно знаю, как мы похожи с Джо, как безупречно подошли бы друг другу. Вы двое достаточно долго вбивали мне это в голову.Клементина прислонилась к столику, не поднимая глаз от земли:– Мы только старались помочь.– А теперь прекратите стараться. Каждый день тебе приходится говорить мне, какой Джо добрый, какой заботливый, как сильно он хочет, чтобы наши отношения шли вперед, весь этот вздор. Но, черт побери, речь идет о моем сердце, о моей жизни. Я делаю выбор. Что я могу поделать, если я все еще люблю Джексона? Я люблю его, я всегда буду любить его. Я не знаю, почему, но люблю. Я не могу быть совершенной и сильной, как ты с Алекс, и мне очень хотелось бы, чтобы вы прекратили стараться перекроить меня на свой лад.Она бросилась в дом, с треском захлопнув за собой дверь. Клементина прикрыла лицо полотенцем. Ее не обидела вспышка Меган. Гнев всегда лучше, чем молчание. И, честно говоря, она понемногу привыкла к сценам, подобным этой. Хотя Меган нравилось думать, что она слабая и всегда будет такой, Клементина видела, как за последние несколько месяцев характер ее стал тверже. Процесс шел медленно, со многими задержками, но, мало-помалу, Меган научилась постоять за себя. Это чертовски раздражало, но служило хорошим знаком.Но больше всего Клементину мучило то, как ежедневно возрождались и умирали ее надежды. Каждое утро она надеялась, что именно в этот день Меган влюбится в Джо. И каждый вечер испытывала разочарование. Она понимала, что не в силах заставить Меган полюбить его. И даже если Меган все-таки увлечется Джо, ничего не изменится. Встречи Клементины с Джексоном непременно вызовут боль в сердце Меган. Клементина ломала голову, стараясь придумать, как избавиться от чувства вины, как избежать размолвки, если такое случится. Но ничего не выходило. Близость с Джексоном означала конец дружбы с Меган.Клементина сбросила полотенце и отвернулась от дома, как будто Меган, взглянув в окно, прочла бы ее мысли. Раньше она всегда была уверена в себе и своих решениях, а теперь, первый раз в жизни она задалась вопросом о том, что для нее важнее – прошлое или будущее, Меган или Джексон. Глава 18 Если вот это – рай, то лучше жить в аду, подумала Алекс. Она выглянула в окно лондонской квартиры и неприязненно сморщила нос. Снова туман. Как будто живешь в облаке или на съемочной площадке какого-то таинственного фильма, где колени окутывает дым сухого льда. Где-то вдали зазвонили колокола. Наверное, Биг Бен, хотя Алекс не могла сказать точно, что за часы, башни, колокола и церкви окружали ее. Ворота в Букингемский дворец похожи на врата рая. Добавьте парочку ангелочков с позолоченными крыльями, и идиллия полная.Алекс подышала на стекло и быстро, пока не исчезла дымка, написала свое имя. Казалось невероятным, что в мире существует еще одно такое же унылое и постоянно влажное место, как Саусалито. И мысль, что она закончит жизнь здесь, полгода назад казалась просто нелепой выдумкой. Но она здесь. Лондон в октябре. Туман, дождь, дым, плащи, день за днем одно и то же. Алекс круто повернулась и пошла на кухню.Она налила чашку кофе и села за стол. Перед ней лежали аккуратно разложенные квартальные отчеты, которые прислала ей Максин вместе с личным посланием. Красными чернилами – знак непрофессионализма Максин – было написано: «Дорогая Александра, ни о чем не беспокойся. Брент повысил меня до должности старшего консультанта, и я занялась всеми делами. Ты удивилась бы, как легко я могу управлять целой конторой, и как гладко идут дела, в то время, как ты в отъезде. Максин.» Алекс скомкала письмо и прицелилась в мусорное ведро в углу комнаты. Она промахнулась буквально на дюйм. Алекс видела, как Максин скользит вверх по служебной лестнице, причем почти параллельно восхождению Алекс, и не понимала этого. Максин совершенно не подходила для менеджмента: с этими кроваво-красными ногтями, зализанными назад волосами и клоунским раскрасом на лице. Одному только богу было известно, почему кто-то решался доверять ей свои деньги. Но ей доверяли. И соотношение выигрышей – к проигрышам было таким же высоким, как и у Алекс. Поэтому Брент без колебаний поставил Максин на ее место, когда отослал Алекс на шесть месяцев в Англию.Алекс изучила всех и каждого в «Рок Солид» и знала, что ее единственной конкуренткой является Максин. Когда старый Дик Коллинс из правления уйдет на пенсию (или умрет), одна из них займет его место. Вице-президент. Больше всего на свете Алекс хотела видеть эти слова после своего имени: – Александра Холмс, вице-президент. Черт побери, она заслужила это. В отличие от Максин. Она вложила в дело больше бессонных ночей, выходных, отброшенных свиданий, отказов от развлечений, чем кто-либо еще: фактически, она отказалась от всего, ради этой единственной цели. Было бы просто несправедливо, если она не получит ее.Так много произошло всего за те четыре с половиной года, что она отработала в кампании. Так много кризисов, падений курса акций, от которых замирало сердце, стремительных распродаж, безрассудных закупок всей партии товаров. Она продвинулась из крошечного углового кабинета в кабинет побольше на следующем этаже, с новым письменным столом и секретаршей. Сейчас ей приходилось делить время между Лондоном и Сан-Франциско. Да, так много произошло. И совершенно ничего особенного, что хотелось бы вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62