"Нет, конечно, у него не будет скорой смерти. Но то, что нос его атрофируется - это точно. И вообще, что это у него за болезнь такая, из-за которой у него столько маленьких черточек шрамов на теле?!"
Она звонила Алексею, но никто не подходил к телефону. Впрочем, залетевшая к ней выпить чашечку кофе Ирэн, обмолвилась, что проходила мимо его студии и слышала душераздирающие вопли, которые он издает, подражая тибетским ламам, которых никогда живьем не слышал. А если и слышал на пленке, то явно думает, что те звуки, которые они издают, дуя в морские раковины, они выдавливают из своего горла.
- И надо человеку так себя истязать?! - возмущалась она.
- Он не истязает. Он выгоняет из себя болезнь. - Поняла Алина.
- Ты хочешь сказать, что у него совсем первобытное мышление?
- Нет. Просто действие, требующее такой невероятной самоотдачи, заставляет его не думать о своей болезни. - Отвечала Алина и бежала к телефону с единственной мыслью-криком: "Алеша!"
Но это перезванивала Анна Викторовна. Не свершенное дело с Николаем Ивановичем мучило Алину, там все было под контролем, но Анна Викторовна со своим нетерпеливым волнением, сама же все это затеявшая, стала невыносимой.
- Как вы думаете, уже октябрь все же - он не простудит почки?
- Он рубит лапник на ночь, покрывает себя им, или разводит такой костер из поваленных деревьев, что его пламя наверняка видно со спутника.
- Ой, Алина, я забыла ему дать очки!..
Алина засыпала и просыпалась с её голосом.
И вдруг все кончилось - не прошло и двадцати дней. Николай Иванович вышел на сопровождавший его тайно "Газик". Как потом говорил: по нюху. Вышел и все. Игра окончилась. Его, прокоптившегося дымом костра, исхудалого, но словно помолодевшего духом и энергией тела, пришлось везти до Конаково.
Анна Викторовна спешно отдала Алине часть - в две тысячи долларов, остальное пообещала отдать после того, как получит результаты анализов, вернулась домой и приняла ангельский вид, ожидающей возлюбленного Сольвейг.
На самом деле с ужасом в сердце Анна Викторовна ожидала, что ей придется объясняться с мужем. Объяснять необъяснимое.
Он ворвался в дом со счастливой улыбкой то ли юноши, то ли дикаря поцеловал жену, обнял её за плечи и не мог от неё оторваться.
- Мы будем жить долго-долго. Мы будем жить долго и счастливо, твердил он.
За последующий месяц лишь раз Анна Викторовна позвонила Алине:
- У нас медовый месяц - сообщила она со звонкими, девичьими нотками в голосе. - Что с ним было - вразумительно ответить не может, но главное - он так хочет жить!.. Он так уверен в себе! И ни что его не раздражает!
- А если он узнает, что это вы натворили с ним такое.
- О нет! Ему сейчас не до того - у него такие планы!
- А как с анализами.
- Я боюсь его тревожить мыслями об этом.
Алина вздохнула спокойно, несмотря на отсутствия истинного результата и снова начала заниматься своей журналисткой работой.
Иногда Алине позванивали участники авантюры - нет ли ещё подобной работки. Все-таки, если не ей, то им, выставившим суммы в три раза перекрывающие затраты Анна Викторовна заплатила сразу, ещё до начала предприятия, выдав деньги Алине, как аванс - покрывающий изначальные расходы. Деньги кончились. Ребятам хотелось подработать еще. К тому же такое занятие, показавшееся по началу слишком тяжелым - по прошествии времени их здорово забавляло. Рассказ "бывалых" постепенно перекраивались в анекдоты. Они приглашали Алину к себе в гости и в который раз в подробностях описывали, как заблудший в чаще лесной, городской житель с удивлением оглядывал местность, и постепенно превращался в первобытного человека. Он то молился стволам деревьев, то небу. То угрожал сгущающимся тучам, и чувствовал себя властелином, угрозы которого возымели действие, если все-таки тучи рассеивались, и не шел дождь. Несмотря на осень, в той местности стояла солнечная сушь. Действительно не шли дожди. Везде шли. А там нет.
- В колдуна мы его превратили, - смеялись ребята. Воспоминания не только забавляли их, но и вызывали желание снова отправиться сопровождающими наблюдателями в новые приключения.
И лишь в начале декабря в дом её ворвалась Анна Викторовна. Молча, отодвинув Алину, она прошла в её комнату, и торжественно медленно отсчитывая деньги, выложила сто долларовые банковские пачки на стол. Когда на столе образовалась куча денег, болезненно напомнившая Алине о её былой жизни, о Кирилле, о Монте-Карло... Анна Викторовна, прервав загадочное молчание, дидактически громко сказала:
- Это раз. А два... - Глаза её уставились в зрачки Алины, которая, мучительно сморщившись, как бы взывала пожалеть её и не продолжать. Но Анна Викторовна продолжила молча, протянув ей непонятный список с фамилиями и телефонами.
- Я не понимаю - замотала Алина головой, понимая втайне, но не желая понимать.
- Я не давала твоего телефона, деточка. Зачем рисковать. Когда снимешь помещение под офис, который в любой момент можно перенести, тогда и будешь светить свое местонахождение. Мало ли чего. К тому же рэкет... А деньги пойдут, как я понимаю - немалые. Но пока же - ты сама позвонишь им, узнаешь, в чем дело, и что от тебя требуется. Я нашла юриста, он с удовольствием поступит тебе на службу, чтобы юридически грамотно составлять заверения в том, что ты ни в чем не виновата, и в случае несчастного случая родные и близкие не будут иметь к тебе претензий. Только требуй заключения врача на возможность физических нагрузок в турпоходе. Есть такая форма. И не бери сердечников. Остальные все выдержат. Они сами не представляют, какие возможности таятся в их организмах. С каждого поставленного тебе клиента беру один процент.
- Но тут так много! Если для вашего мужа мне и удалось кое-как уговорить и задействовать человек семь... Четверо вообще работали, как в экспедиции две недели. То получается, что теперь мне потребуется не то, что взвод, - рота бравых ребят!
- Что ж придется расширять производство. Но если будете выбрасывать на землю сразу по несколько человек, то себестоимость перемещения на вертолете резко упадет. Я все продумала. Тут у меня не только раковые больные. Сосед по даче, богатейший человек, готов все отдать, чтобы спасти брата алкоголика. Есть и истерик. Сынок приличных родителей, извел всю семью. Раньше таких при церкви розгами пороли, а теперь даже психиатры не считают нужным с ним возиться. Сам, мол, должен изъявить желание лечиться. А как он может изъявить что-либо, если не понимает, что болен?.. Но теперь, благодаря всевозможным международным конвенциям и защитникам прав человека у психиатров лечатся только добровольно, или в случае, если это угрожает жизни больного. Но мы же знаем, - выпаливала она слова с невероятной скоростью, - что как бы эти истерики не угрожали покончить жизнь самоубийством, они скорее прикончат всех вокруг, чем погибнут. Вы представляете, что он-то удумал - чуть в чем ему откажут - сразу бежит и ножку закидывает за балкон! Мать его - за сердце. Отец тащит её ванну. Потому, как самое главное для истерика, - что бы все видели и переживали его возможное самоубийство. Вот они и прячутся в ванной чуть ли не каждый день. А он оглянется, видит, что никто не видит, и успокаивается. Только они из ванной - он снова, подлец, на балкон!.. Так и вытягивает из них деньги. Им легче один раз заплатить, чем всю жизнь мучаться, да понимать, что такого психа и подлеца вырастили. Если он уж так хочет сброситься с высоты - сбросьте его. Сбросьте его и, пожалуйста, деточка. И без инструктора! Иначе у его матери когда-нибудь сердце откажет. Да и отец уже один инфаркт перенес. А этот везде выживет. А еще... Надеюсь, вы все поймете по списку. Если что - звоните.
- А как анализы вашего мужа? - совершенно пораженная Алина еле успела выговорить вдогонку.
- Естественно, нормальные. - Убегая, прокричала Анна Викторовна.
Алина обреченно села перед кучей денег, подпирая руками тяжелую голову в полном не знании ни что делать с деньгами, ни что делать вообще.
ГЛАВА 20
- Мне нужна шляпка! - подошла Алина к управляющему одного из самых дорогих магазинов.
- Но весь ассортимент в вашем распоряжении.
- Нет. У вас такой нет. Я объездила все магазины. Такой, какую мне надо - нет нигде.
- Тогда, давайте посмотрим по каталогу из Парижа.
Алина долго разглядывала каталог, и когда ткнула пальцем в нужную ей шляпку, заметила, как изменился в лице управляющий.
- А вы уверенны, что именно она стоит вашего выбора?
- Не беспокойтесь - я прибью её на стену. Так надо.
- Конечно, если у вас коллекция, мы выпишем вам этот экземпляр.
- Да у меня коллекция... Коллекция памяти.
И зачем ей была необходима эта шляпка, та самая, которую она не смогла приобрести в Ницце? Ну и, слава богу, что не смогла!.. В ней действительно нельзя было ходить. И все-таки она была ей необходима. Лишь прибив это чудовище с огромным бантом на стену, так чтобы, когда она лежала в своей одинокой постели, взгляд упирался в нее, лишь тогда Алина почувствовала, что освободилась от чего-то, что неясно тяготило её. Лишь тогда она взялась за осуществление производства невероятных приключений с людьми по списку.
Брат, со своею женою живший с ней в одной квартире, никак не тяготил её. Но она чувствовала, что им тесно рядом с нею. То она слишком часто занимала телефон, то забывала помыть за собою посуду... Самые добрые отношения легко портятся из-за бытовых мелочей. Решившись повторить фокус с вертолетом, теперь из-за погодных условий и морозов, сократив маршруты до недельного срока, всего за месяц набрала необходимую сумму на отдельную однокомнатную квартиру. Снимать квартиру ей было противно, хотя и разумнее, поскольку на хорошую, окончательную жилплощадь все равно не хватало. Но ей во что бы то ни стало надо было иметь свою.
Постепенно, она и сама не заметила как, дело за которое она взялась однажды, скорее по слабости воли, не чувствуя в себе сил отказать, развилось настолько, что превратилось в основное дело, в её фирму.
"Услуги садистов" - ухмыляясь щелью рта, называла их спонтанно образовавшуюся фирму Надежда. - Устали, надоело жить? Добро пожаловать в ад.
Она, со своим исполосованном театрально-авангардными шрамами лицом, отлично смотрелась в роли привратницы спасительного ада.
Заказов было столько много, что пришлось снимать квартиру под офис и дежурить круглосуточно у телефона. Надежда окончательно переселилась туда, забыв о том, что она дрессировщик собак, фанатично увлеклась дрессировкой человеческой воли к жизни. Она превратилась в верного напарника Алины. Целыми днями они разрабатывали все новые и новые проекты раз и навсегда отбивающие у него животную тягу к саморазрушению потерявших чувство оптимизма, когда-то проигравших, позволивших себя подавить, смирившихся, потерявших цель людей.
Себестоимость их проектов постоянно уменьшалась. Оттого и цена становилась все более и более доступной, если не для основного, как прежде бедствующего населения, то для тех, кто зарабатывал не за счет занятия бизнесом - она стала возможной.
Не только вертолетный десант был теперь у них в арсенале, но и высадка на катере на необитаемый берег незамерзающего залива из-за близкого присутствия ТЭЦ все того же Иваньковского водохранилища. Освоили ещё и катакомбы под горками Ленинскими. Много веков назад в них добывали белый камень для строительства Москвы и система подземных лабиринтов, если их распрямить, была примерно равна пути из Москвы в Питер.
Придумывали и приключения попроще. Связавшись с дигерами, забрасывали горьких пьяниц, когда-то людей достойных, в канализационную систему и там дилеры разыгрывали перед ними адские сцены, внушая чувство ужаса и нежелания повторения. Одновременно, следили за их самочувствием, подкидывая в пару якобы дружка по несчастью. Это был тщательно продуманный спектакль ужасов, с неожиданным блеском фонарей, эхом, страшными звуками, непонятного происхождения мелькающими немыми чудовищами, в коих переодевались ребята Алины, его обычно хватало, чтобы измучившие всю семью горемыки, бросали пить и соглашались лечиться.
Если же с первого раза такие пациенты не понимали, что пора остановиться - начиналась тщательная система слежки. Но едва, упрямо стремящийся спрятаться от проблем мира сего в темной норке собственной деградации, брался за стакан - происходили ужасающие чудеса. То любимая шаурма тут же наполнялась дымом, или начинала гудеть сирена, назначалась всеобщая паника. То по облюбованной скамеечке в парке начинали ползать змеи... То преследовали какие-то типы в костюмах пришельцев. Спрячется такой в доме, заснет в постели - очнется вновь канализационном люке, а если холодно - в теплом подвале, да хоть в квартире оформленной столь мрачно, что рехнуться можно, ан нет - мало?.. - рядом спит женщина в шрамах - мало не покажется. А прикорнет ещё где - все одно - ужасающей местности при пробуждении не избежать - то свалка, то заброшенный дом, в обезлюдившей деревне, посередине заснеженной равнины, полный сухих цветов и протезов. А ещё того хлеще - среди трупов в морге. И никто ничего не мог объяснить. И никто ничего не понимал, и даже собутыльники ему перестают верить. И просыпалось даже в самых упрямых чувство гордости - не позволю! "Не позволю делать из меня игрушку даже потустороннему миру! Оно мне надо!".
Имея власть над чужими судьбами, Алина, тем не менее, не могла прорваться к Алексею. С тех пор как он получил символический подарок куколку, похожую на нее, суеверный страх зависимости от этой странной молодой, но словно живущей вне времени и пространства женщины, заставлял его избегать встреч с нею. Впрочем, по телефону он разговаривал с ней. Их разговоры длились часами. Разговоры обо всем. И вроде бы ни о чем. Темы поднимались настолько глобальные, что бессильна была человеческая жизнь прописаться в них, впрочем, как и влиять на эту глобальность. Алина отмечала про себя, что в фантазиях об "Аристократах духа", его явно клинит. Что-то уж больно не совпадало то, к чему тянулся Алексей с его реальной формой бытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54