VadikV


73
Майкл Крайтон: «Экстренн
ый случай»


Майкл Крайтон
Экстренный случай



«Майкл Крайтон. Экстренный случай: Авторский сборник»: ЭКСМО-Пресс; Моск
ва; 2001
ISBN 5-04-007453-0
Оригинал: Michael Crichton, “The Terminal Man”, 1972
Перевод: А. Шаров

Аннотация

Майкл Крайтон, известный нашем
у читателю как блистательный фантаст и создатель «Парка юрского период
а», раскрывается в этой книге с совершенно иной стороны «Экстренный случ
ай» Ц детектив, который имеет все, что необходимо подлинному бестселлер
у: запутанную интригу, неожиданную развязку, обаятельного и мужественно
го главного героя, который вынужден ради спасения своего друга из тюрьмы
переквалифицироваться в сыщика, а затем и вовсе выступить в роли приман
ки для преступников. За смертью молодой девушки, погибшей в результате н
еудачного криминального аборта, тянется целый клубок: наркотики, кражи,
сокрытие улик, амбиции и измены. Распутать его Ц значит найти простой и я
сный ответ, если он существует.


Майкл КРАЙТОН
ЭКСТРЕННЫЙ СЛУЧАЙ

ПОНЕДЕЛЬНИК, 10 ОКТЯБРЯ

1

Все кардиохирурги Ц подонки, и Конвей не исключение. В половине девятог
о утра он вломился в патолабораторию в зеленом халате, зеленой шапочке и
багровом мареве бешенства. Когда Конвей в ярости, он имеет обыкновение г
оворить совершенно невыразительным тоном, цедя слова сквозь стиснутые
зубы; физиономия его делается пурпурной, а на висках выступают лиловые п
ятна.
Ц Придурки! Ц прошипел Конвей. Ц Чертовы придурки!
Он ударил кулаком по стене, да так, что в шкафах зазвенели склянки.
Мы сразу поняли, в чем дело. Конвей ежедневно проводит по две операции на о
ткрытом сердце, и первая начинается в половине седьмого утра. Если два ча
са спустя он врывается в патолабораторию, причина тому может быть только
одна.
Ц Безмозглая неуклюжая скотина! Ц взревел Конвей и пинком опрокинул к
орзинку для бумаг. Та с грохотом покатилась по полу. Ц Я вобью его пустую
голову в плечи! Как пить дать, вобью!
Он поморщился и возвел очи горе, словно взывал ко Всевышнему. И Всевышний,
и все мы уже неоднократно слышали эту злобную ругань, сопровождаемую зуб
овным скрежетом. Конвей выдерживал репертуар так же неукоснительно, как
кинотеатр повторного фильма.
Иногда объектом его праведного гнева становился ассистент, вскрывавши
й грудную клетку. Иногда Ц медсестры, а порой Ц оператор аппарата искус
ственного дыхания. Но, как ни странно, Конвей никогда не злился на самого К
онвея.
Ц Даже если я доживу до ста лет, Ц прошипел он, Ц все равно не видать мне
толкового анестезиолога. Никогда. Их просто не существует. Все анестезио
логи Ц тупые безмозглые засранцы!
Мы переглянулись. На этот раз «плохим мальчиком» оказался Герби. Раза че
тыре в год нести тяжкий груз вины выпадало ему. Все остальное время Герби
и Конвей были добрыми друзьями. Конвей превозносил его до небес, величая
лучшим анестезиологом в стране и утверждая, что ни Сондрик из Бригхэмско
й больницы, ни Льюис из Майо, ни кто угодно другой в подметки не годится на
шему Герби.
Но четыре раза в год Герби оказывался повинным в СНС, что на жаргоне хирур
гов означало «смерть на столе». В сердечно-сосудистой хирургии СНС Ц яв
ление весьма распространенное. Большинство хирургов убивает процентов
пятнадцать своих пациентов. Конвей гробит восемь человек из ста.
Фрэнк Конвей великолепен. Да еще и удачлив. У него легкая рука, он наделен
особым чутьем и теряет всего восемь процентов больных Ц вот почему мы т
ерпим его жуткий норов и эти вспышки всесокрушающей ярости. Однажды Конв
ей лягнул наш лабораторный микроскоп и причинил больнице ущерб на тысяч
у долларов. Но никто и бровью не повел, потому что Конвей гробит только вос
емь человек из каждой сотни.
Разумеется, по Бостону ходили разные слушки о нем. Злые языки утверждали,
что у Конвея есть свои, особые способы понижения «процента убоя». Погова
ривали, будто он избегает случаев, чреватых осложнениями, не режет прест
арелых больных, не признает новаций и не применяет рискованных необката
нных методик. Разумеется, все эти утверждения Ц не более чем наветы. На са
мом деле Конвей сохранял столь низкий «процент убоя» по одной-единствен
ной причине: он был великим кардиохирургом. Все очень просто.
А такой мелкий недостаток, как мерзейший характер, был, по всеобщему мнен
ию, лишь продолжением его достоинств.
Ц Подонок, недоумок вонючий, Ц изрек Конвей и обвел лабораторию испепе
ляющим взглядом. Ц Кто нынче за главного?
Ц Я, Ц ответил ваш покорный слуга. Я занимал должность старшего патолог
оанатома, и сегодня мне выпало быть начальником смены, а значит, отдавать
распоряжения и визировать всю писанину. Ц Вам понадобится стол?
Ц Да, черт побери!
Ц Когда?
Ц Ближе к вечеру.
Конвей имел обыкновение вскрывать своих покойников по вечерам и зачаст
ую возился с ними до глубокой ночи. Казалось, таким образом он карает себя
за потерю больного. На эти вскрытия не допускались даже его стажеры. Кое-к
то говорил, будто Конвей рыдает над вскрытыми трупами. Другие, наоборот, у
тверждали, что он посмеивается, орудуя ножом. Но что происходило в анатом
ичке на самом деле, знал один Конвей.
Ц Я скажу дежурному, Ц пообещал я. Ц Вам зарезервируют бокс.
Ц Да, черт побери! Ц Он хлопнул ладонью по столу. Ц Мать четверых детей!

Ц Я поручу дежурному все подготовить.
Ц Сердце остановилось раньше, чем мы добрались до желудочка. Мы массиро
вали тридцать пять минут, а оно даже не трепыхнулось!
Ц Как ее звали? В регистратуре спросят имя.
Ц Макферсон, Ц ответил Конвей. Ц Миссис Макферсон.
Он повернулся и пошел прочь, но остановился в дверях. Плечи его поникли. Ко
нвей покачнулся и едва не упал.
Ц Господи… Ц вымолвил он. Ц Мать четверых детей… Что я скажу ее мужу?
Он поднял руки, как это делают все хирурги Ц ладонями к себе, Ц и укоризн
енно уставился на свои пальцы, словно они предали его. Что ж, в известном с
мысле так оно и было.
Ц Боже мой, Ц сказал Конвей. Ц Надо было учиться на кожника. Ни один кож
ник еще никого не угробил.
Выдав эту тираду, он пинком распахнул дверь лаборатории и был таков.
Когда Конвей ушел, бледный как смерть стажер-первогодок повернулся ко м
не и спросил:
Ц Он всегда такой?
Ц Да, Ц ответил я. Ц Всегда.
За окном медленно ползли по дороге машины, окутанные мелкой октябрьской
изморосью. Я смотрел на них и думал, насколько легче мне было бы посочувст
вовать Конвею, не знай я, что своей выходкой он преследовал лишь одну цель
Ц выпустить пар. Это был своего рода обряд успокоения, смирения ярости, о
бряд, который Конвей отправлял всякий раз, когда терял пациента. Полагаю,
иначе он просто не мог. И все же большинство наших работников предпочли, ч
тобы Конвей брал пример с Делонга из Далласа, который после каждой неуда
чи разгадывал французские кроссворды, или с Арчера из Чикаго, имевшего о
быкновение отмечать очередную СНС походом к парикмахеру.
Добро бы Конвей только расстраивал нас своими набегами на лабораторию. Н
о нет, он еще срывал нам график. По утрам у лаборантов всегда запарка: надо
исследовать срезы тканей, и обычно мы не укладываемся в сроки.
Я отвернулся от окна и взял следующий препарат. Лаборатория работает по
поточному методу; патологоанатомы стоят вдоль высоких столов и разгляд
ывают биопсии. Перед каждым висит микрофон, который включается нажатием
на утопленную в пол педаль. Таким образом, руки остаются свободными. Полу
чив результат, лаборант давит на педаль и начинает вещать в микрофон, а вс
е его слова записываются на пленку. Потом секретарши перепечатывают эти
отчеты и подшивают к историям болезни.
Всю последнюю неделю я старался бросить курить, поэтому очередной образ
ец пришелся как нельзя кстати: это был белый сгусток на срезе легочной тк
ани. На розовом ярлычке значилось имя пациента, который лежал сейчас на о
перационном столе с разверстой грудной клеткой. Стоявшие вокруг него хи
рурги ждали патодиагноз, чтобы продолжить операцию. Если опухоль доброк
ачественная, они удалят ее и часть легкого, а если злокачественная Ц выр
ежут все легкое целиком и уберут лимфатические узлы.
Я надавил на педаль.
Ц Пациент АО-четыре-пять-два-три-три-шесть. Джозеф Магнусон. Образец Ц
фрагмент верхней доли правого легкого. Размер… Ц я отпустил педаль и из
мерил длину и ширину образца, Ц пять на семь с половиной сантиметров. Лег
очная ткань бледно-розовая, крепитантная (это значит, что она насыщена во
здухом и похрустывает. Такое состояние считается нормальным). Плевра гла
дкая, блестящая, никаких признаков волокон или спаек. Небольшое кровоизл
ияние. В паренхиме Ц белый сгусток не правильной формы, размером… Ц я из
мерил сгусток, Ц около двух сантиметров в поперечнике. На срезе белесый
и, кажется, твердый. Видимой фибральной капсулы нет, заметны небольшие на
рушения структуры прилегающих тканей… Предварительный диагноз Ц рак
легкого, предположительно злокачественного развития, метастатический
. Точка. Подпись: Джон Берри.
Я сделал срез с белого сгустка и быстро заморозил его. Единственный наде
жный способ определения характера опухоли Ц микроскопическое исследо
вание. Мгновенная заморозка позволяет оперативно подготовить срез. В об
ычных условиях, прежде чем положить исследуемый препарат на предметный
столик, его вымачивают в шести или семи лотках. На это уходит как минимум ш
есть часов, иногда Ц несколько суток. Но хирург не может ждать.
Как только ткань замерзла, я окрасил препарат и положил его на предметны
й столик. Даже под маломощным объективом мне была прекрасно видна кружев
ная легочная ткань с хрупкими альвеолярными мешочками, благодаря котор
ым осуществляется газообмен между кровью и вдыхаемым воздухом. Белая ма
сса была здесь совсем не к месту.
Я снова надавил на педаль.
Ц Микроскопическое исследование замороженного среза. Очевидно, белес
ое вещество состоит из недифференцированных клеток паренхимы, вторгну
вшихся в окружающие здоровые ткани. В клетках много гиперхроматических
ядер не правильной формы, регистрируется большое число клеточных делен
ий. Замечены многоядровые гигантские клетки. Четко очерченной капсулы н
ет. Первое впечатление Ц злокачественное новообразование на ранней ст
адии. Обратите внимание на уровень антракоза в прилегающих тканях.
Антракоз Ц это отложение микрочастиц каменного угля в легких. Вдохнув у
глерод, содержащийся в сигаретном дыме или городском смоге, организм уже
никогда не избавится от него. Так эта гадость в легких и останется.
Зазвонил телефон. Наверняка Скэнлон из операционной. Мы не уложились в о
тпущенные тридцать секунд, вот он и мочится в штаны кипятком. Скэнлон Ц т
ипичный хирург: он способен радоваться жизни, только пока режет кого-ниб
удь. Скэнлон терпеть не может праздного созерцания здоровенной дыры, кот
орую проделал в груди пациента собственными руками, а ждать отчета из ла
боратории для него Ц нож острый. Он не в силах уразуметь, что, после того к
ак хирург берет биопсию и кидает ее в стальной лоток, санитару приходитс
я на своих двоих добираться от отделения до патолаборатории, чтобы перед
ать срез нам. А еще Скэнлон никак не допетрит, что в больнице еще одиннадца
ть операционных и с семи до девяти утра в них сущий ад. В этот отрезок врем
ени в лаборатории вкалывают четверо стажеров и патологоанатомов, но даж
е они не справляются с потоком биопсий. Поэтому мы не укладываемся в граф
ик. Конечно, можно и успевать, но тогда рискуешь поставить неверный диагн
оз, а хирургам это ни к чему. Вот они и ноют, как Конвей. Убивают время. Да и во
обще все хирурги страдают манией преследования, спросите любого психиа
тра, он вам скажет.
Я подошел к звенящему телефону и стянул резиновую перчатку. Ладонь была
мокрой от пота, я вытер ее о штаны и снял трубку. Мы стараемся обращаться с
телефоном бережно, но все равно в конце смены его приходится протирать с
перва спиртом, а потом формалином.
Ц Берри слушает.
Ц Берри, ну что вы там возитесь?
После визита Конвея меня так и подмывало облаять Скэнлона, но я обуздал э
то желание и спокойно ответил:
Ц У вас злокачественная.
Ц Так я и думал, Ц буркнул Скэнлон таким тоном, словно вся работа патола
боратории Ц пустая трата времени.
Ц Угу, Ц хмыкнул я и повесил трубку.
Страшно хотелось курить. После завтрака я обошелся только одной сигарет
ой, хотя обычно высаживал две подряд. На столе меня уже ждали образцы ткан
ей почки, желчного пузыря и аппендикса. Я принялся натягивать перчатку, и
в этот миг послышался щелчок селектора.
Ц Доктор Берри?
Ц Я слушаю.
Селектор у нас очень чувствительный. Можно говорить из любого угла лабор
атории, не повышая голоса, секретарша все равно услышит. Микрофон висит в
ысоко под потолком, потому что раньше новые стажеры по неведению своему
подбегали к нему и орали во всю глотку, отвечая на вызов. А у девушки в прие
мной лопались барабанные перепонки.
Ц Доктор Берри, звонит ваша супруга.
Я помолчал несколько секунд. У нас с Джудит заведено негласное правило: н
икаких звонков по утрам. С семи до одиннадцати мне вздохнуть некогда, а ра
ботаю я шесть дней в неделю. Иногда Ц и все семь, если кому-нибудь из наших
случится прихворнуть. Обычно Джудит свято чтит заведенный порядок. Она н
е позвонила мне, даже когда Джонни врезался на своем трехколесном велоси
педе в кузов пикапа и разбил лоб так, что пришлось наложить пятнадцать шв
ов.
Ц Хорошо, соедините, Ц сказал я и посмотрел на руку. Я успел натянуть пер
чатку только на пальцы. Снова сняв ее, я зашагал обратно к телефону.
Ц Алло?
Ц Джон? Ц Голос Джудит дрожал. Такого не бывало уже много лет, с того дня,
когда умер ее отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37