Только изучив его внимательно, она заметила, что он сидит на плаще, и запоздало поняла, что перед ее глазами. Блеск белого меха на фоне синей шерсти ослепил Матильду, ее глаза наполнились слезами. Сквозь их пелену она вспомнила, как отец закутывал ее в этот плащ, вспомнила, какой любовью он ее окружал. Это было одно из ее немногих воспоминаний об отце, но очень яркое.Наверное, она издала какой-то звук, потому что де Санли зашевелился и открыл глаза. Он машинально потянулся к мечу, но потом расслабился, увидев, что никакая опасность ему не угрожает.Он встал, и сквозь слезы она заметила на его лице гримасу боли, которая тут же исчезла.– Миледи, вы застали меня врасплох. – Голос его оказался куда мужественней и более уверенный, чем она ожидала, глядя на его хрупкую фигуру. Одна рука Симона лежала на эфесе меча. Разумеется, он не собирался использовать меч против нее, но то, что он не убрал руку, ясно показывало, какой прием оказала ему мать. Она также заметила, что он опирается больше на одну ногу.– Ваши люди вас потеряли, милорд, – произнесла она, переводя дыхание.Он вопросительно поднял тонкую бровь.– Они послали вас найти меня?По тому, как он ее изучал, Матильда поняла, что он пытается определить ее место в домашней иерархии – служанка или госпожа.– Нет, милорд. Я искала мать, мне нужны были ключи. И увидела вас здесь в саду.– А… – Он слегка улыбнулся. – Если я правильно понял, ваша мать – графиня Джудит?– Верно.– И вы решили поговорить со мной, вместо того чтобы направиться к ней? – Он говорил, обращаясь не столько к Матильде, сколько к самому себе, как бы взвешивая что-то в уме.– Со мной была сестра. Мама отдаст ключи ей. – Она облизала губы, внезапно занервничав под его изучакщим взглядом.– И которая вы из сестер? – Не отрывая от нее взгляда, он протянул руку, взял в ладонь крупное, низко висящее яблоко и потянул. Оно сорвалось легко, даже ветка не качнулась.– Я Матильда. Сестру зовут Джудит.Он кивнул, как будто она подтвердила что-то, что он уже знал.– Вас назвали в честь королевы Вильгельма, да упокоит Господь ее душу. – Симон перекрестился. – Я видел вас однажды, когда вы были совсем маленькой.Взгляд Матильды снова остановился на синем плаще.– Ваши люди сказали, что вы знали моего отца.Он повел плечами.– Я так думал, но теперь я понимаю, что только Господь действительно знает нас. Вы похожи на отца.– Я помню, как он носил этот плащ, – прошептала она сдавленным голосом. – Я часто думала, что могло с ним случиться…– Он отдал его мне в тюрьме в Винчестере. – Он повернул яблоко в руке, проведя большим пальцем по глянцевой поверхности.Матильда опустила глаза, борясь с затопившей ее волной ревности. Этот человек – ее связь с отцом. Не стоит обращать внимания на то, что плащ был отдан ему, а не ей. Даже если бы он вернулся в Нортгемптон, мать никогда бы не разрешила ей сохранить его – она знала это точно. Ей хотелось дотронуться до него, погрузить пальцы в шелковистый мех, прижаться к нему лицом и снова стать четырехлетней девочкой. Но только не при де Санли.– Зачем вы здесь? – спросила она. Ей хотелось вырвать у него яблоко.Если его удивил ее резкий тон, он хорошо это скрыл. Но он поколебался, прежде чем заговорить.– Король Вильгельм Руфус велел мне взять владения в Хантингдоне и Нортгемптоне под свое управление. – Он поднял глаза на окно в покоях графини. – Вашей матери ничего не остается, как смириться.Матильда пристально посмотрела на него. Слова были такими странными, что их смысл не доходил до нее.– Вы возьмете земли моего отца? – услышала она свой вопрос.– Да, часть из них, – ответил он. – У меня королевский приказ, и я не потерплю неповиновения. – Голос стал резким.Ей очень хотелось спросить, о каком препятствии с их стороны может идти речь, ведь он имеет дело с женщинами, но по его манерам чувствовалось, что он уже получил свое во время встречи с матерью.Она подняла голову.– Что же станет с нами? На этот счет у вас тоже имеется королевский приказ?Он мрачно взглянул на нее.– Да, есть, – коротко ответил он. – И должен признаться, я уже подумываю, не ослушаться ли мне. – Он поднес яблоко ко рту и надкусил.Матильда возмущенно продолжала смотреть на него, боясь спросить, что он имеет в виду.Он наклонил голову и, ничего не объяснив, вышел из сада.Она смотрела ему вслед. Походка у него была неровной, и она заметила, что он старается не хромать в ее присутствии. Плащ он оставил на скамье, как Матильде подумалось, намеренно. Она села на плащ и, как ей хотелось, погрузила пальцы в прохладный блестящий мех и прижалась к нему лицом.Это вызвало в ней смутные воспоминания. Она вспомнила смешинки в темно-синих глазах отца и блеск его рыжих волос на солнце. Она услышала его рокочущий басом голос, английскую речь и снова ощутила восторг, который она испытывала, когда он подбрасывал ее в воздух. Слезы жгли ей глаза. От плаща чем-то пахло – нагретой тканью и пылью и чем-то еще: особым запахом человека, который этот плащ теперь носил.Щелкнула щеколда, она на мгновение решила, что он нернулся за плащом, но то была Сибилла, которая торопливо шла по дорожке. Щеки ее раскраснелись, платок сбился в сторону.– Ваша мать немедленно требует вас к себе, – задыхаясь, объявила горничная.Матильда встала – глаза служанки расширились при виде синего плаща.– Сэр Симон оставил его, – пояснила она. – Я собиралась его вернуть ему.Сибилла качнула головой.– Не время, милая. И лучше не показывайте его матери, – посоветовала она. – Она и так едва не лопается от злости.– Сэр Симон сказал мне, что он приехал, чтобы взять все владения в свои руки. – Матильда взяла плащ и перебросила его через руку – он был почти таким же тяжелым, как кольчуга.– Он сказал что-нибудь еще?Матильда погладила мягкую синюю шерсть.– А должен был? Есть еще что сказать?Сибилла мрачно взглянула на нее.– Достаточно, чтобы потрясти стены, – сурово возвестила она. – Но я больше ничего не скажу. У вашей матери такое настроение, что порку заработать можно проще простого.У дверей материнских покоев Матильда остановилась, чтобы спрятать плащ в стоящий у стены сундук. Оправив юбки и убрав выбившуюся прядь волос под платок, она постучалась и вошла.Хмурая Джудит ходила взад-вперед по комнате. Губы ее были поджаты, отчего она выглядела старой и некрасивой. Увидев Матильду, она остановилась и повернулась к дочери лицом. Ярость бушевала в ее глазах.– Твоя сестра сообщила мне, что ты говорила с Симоном де Санли, – ледяным тоном произнесла она. – Не хочешь ли сказать мне: зачем?Матильда лихорадочно подыскивала повод, который показался бы ее матери обоснованным.– Я увидела его в саду, и по тому, как он сидел, мне показалось, что он болен.– Ничего подобного! – резко возразила Джудит. – И ты держись от него подальше. Он волк в овечьей шкуре. – Ее голос дрожал от злости. – Что он тебе сказал?– Очень немного, – ответила Матильда, которую начало раздражать поведение матери. – Только что он приехал, чтобы взять земли моего отца под свою опеку.– Земли «твоего отца», – передразнила Джудит. – Твой возлюбленный, святой отец, не сумел сохранить ни свои земли, ни свою голову. Это я управляла ими после его смерти, и я не позволю какому-то выскочке занять мое место.– Но если это приказ короля… – начала Матильда.– Я выражу протест. Вильгельм Руфус болван, а Симон де Санли такой же дворянин, как я крестьянка. Я не выйду за него замуж и не позволю ему сделать меня своим имуществом.Матильда невольно ахнула и закрыла рот ладонью.– Да-да, – подтвердила мать. – Он хочет законно претендовать на эти земли через брак – вор и предатель. Я знала его, когда он еще был сопливым мальчишкой. Я не подчинюсь ему.В душе Матильды смешались самые странные чувства, причем не последним, как ни странно, была ревность. Когда она стояла в саду и смотрела на Симона де Санли, она, разумеется, не представляла этого хрупкого человека своим отчимом.– На рассвете мы уедем и найдем убежище в Элстоу, пока я не решу, как поступить, – мрачно заявила Джудит.– Но если мы уедем, это будет означать, что он победил.– Нет, это покажет, что мы его презираем, и он потеряет авторитет. – Джудит сжала зубы. – Моя семья не будет безразлично смотреть, что здесь происходит. Я – жена Уолтефа, у меня есть связи.А я – дочь Уолтефа, подумала Матильда, но вслух ничего не сказала. Она нашла взглядом сестру и увидела, как та испуганна. Вне сомнения, мать не дала ключей от сундука, и спрашивать было бесполезно.Близился вечер. Ни графиня, ни ее дочери не появились ни в зале, ни в гостевом помещении. Да Симон и не ожидал их там встретить. Потирая ногу, он опустился на скамью и взял чашу с вином, которую его слуга оставил для него. Поскольку изначально эти покои строились для важных гостей, они были просторными и хорошо обставленными. Вряд ли графиня сейчас предоставила для него такие апартаменты. Она бы предпочла видеть его в тесном гробу.Он вспомнил встречу в саду. Девушка фигурой пошла в отца, хотя черты лица были по-женски мягкими. Волосы насыщенного медного цвета вызывали у него желание потрогать их, а потом провести пальцами по щеке до уголка рта.Много лет прошло с тех пор, как он играл в любовь с Сабиной – дочкой сокольничего. И еще больше с того дня, как он потерял невинность с молодой вдовой пастуха в стогу сена. Он научился ухаживать и покорять. Бывал он и в борделях, от которых предостерегал его Уолтеф. Он печально улыбнулся при этом воспоминании.Сколько девушке лет? Он устал, нога болела, голова плохо работала. Пятнадцать, шестнадцать? Вполне уже взрослая, к тому же в ее жилах текла кровь Уолтефа.Его раздумья прервал приход слуг, которые принесли большую овальную ванну и ведра с холодной и горячей водой. Пусть поздно, но Симон не мог еще одну ночь спать потным и грязным. Не то чтобы он был чистюлей, но наступал момент, когда немытое тело начинало чесаться, а это было неприятно. Кроме того, горячая вода хоть немного снимет боль в ноге.Слуги, хотя они принадлежали графине и не поднимали головы, были ловки и расторопны. Он с трудом встал, и Тюрстан, его слуга, помог ему снять оружие. Доспехи он снял раньше, но оставил пояс с мечом. Предосторожность никогда не мешала.Когда ванну наполнили, слуги ушли. Последний прикрыл за собой дверь, но не запер ее. Когда Тюрстан опустился на колени, чтобы помочь Симону раздеться, дверь распахнулась от сквозняка. Симон машинально потянулся к мечу, Тюрстан схватился за нож. В дверях стояла Матильда, переводя взгляд с одного на другого.– Миледи. – Симон отставил меч и велел слуге спрятать нож. – Вы – смелая девушка, заходите прямо в логово льва.Она покраснела, но в комнату вошла, хотя он заметил, что дверь она не закрыла. Она была одна, слуг нигде не было видно.– Я вовсе не смелая, милорд. Я знаю, что вы человек чести и не причините мне вреда.Симон безрадостно улыбнулся.– Сомневаюсь, что такие мысли внушила вам ваша мать, – заметил он. – И вам не стоит быть такой доверчивой. Любой мужчина может забыть о чести в ночной темноте, если представится возможность.– Вы не любой мужчина, милорд, – возразила она.Ее ответ на самом деле рассмешил его. Те же слова в устах взрослой женщины звучали бы наигранно и кокетливо, но были до смешного трогательными, когда их произносила невинная девушка.– Разве? – улыбнулся он.– Король не послал бы «любого» с таким заданием. – Она смотрела на него ясным и спокойным взглядом. – Вы знали моего отца. Он не подарил бы вам плащ, если бы не относился к вам с уважением. – Она протянула руки, в которых держала плащ. – Поскольку мы утром уезжаем, я хочу вернуть вам его сейчас.Симон жестом отпустил слугу, проводил его до порога и запер за ним дверь. Затем подошел к Матильде и взял плащ из ее рук.– Ты все еще доверяешь мне, девушка? – Он не мог сдержать ни хрипоту в горле, ни успокоить дыхание.– Да, милорд. – Она не сводила с него глаз, и он заметил, что, хотя взгляд ее тверд, дыхание было таким же частым, как и у него.– Зря. Даже укрощенный зверь может показать зубы и когти, если его раздразнить.– Я вас дразнила, милорд?Он отнес плащ и положил на сундук, что дало ему время собраться с мыслями и взять себя в руки. Он коротко рассмеялся.– Вам еще не дано знать, как именно, – пояснил он. Потом он повернулся к ней. – Очень мило с вашей стороны поставить меня в известность о вашем отъезде завтра. Догадываюсь, что ваша мать не подозревает, что вы… что вы сейчас в моих покоях?– Нет, – призналась она и покраснела. – Она не знает. Теперь, когда я вам сказала, вы помешаете нам?– Куда ваша мать собралась ехать? – спросил он. Девушка заколебалась и облизала губы.Симон видел все это раньше. Он долго жил при дворе, и наблюдать за выражением лиц и за жестами вошло у него в привычку.– Ложь может помочь вам преодолеть небольшой холм, но рано или поздно вы окажетесь перед горой, и накопленный груз погребет вас под собой. – Он прищурился. – Правду или ничего.Она подняла голову.– Я не собиралась вам лгать. Я молчала, потому что не знала, к чему приведет мой ответ.– Конкретно?– В монастырь в Элстоу, а потом в имение отчима матери в Холдернессе.– А… Я так и думал, что она станет там искать прибежища. Ведь всем известно, что ее отчим всегда проявлял горячий интерес к этим землям, да и его сын тоже.Она нервничала, но удивленной не казалась и не попыталась возразить ему. Ему нравилось, как она держит себя.– Вы хотите ехать вместе с матерью? – спросил он. Хотя он стоял к ней спиной, он ощутил, что она удивлена этим вопросом.– Разве у меня есть выбор?Тон ответа сказал ему, что она знала, куда повернет их разговор, и, возможно, именно поэтому она сюда и пришла.– Мне думается, я знаю ответ на этот вопрос. – Он повернулся к ней лицом и протянул руки. – Помогите мне, не хочу звать слугу… разумеется, если вы не против.Она отрицательно покачала головой, подошла к нему и быстро стянула с него кожаный подлатник, надеваемый под доспехи.– В этом доме мы придерживаемся правила, что знатные гости обслуживаются лично нами, – сказала она и добавила уныло: – По крайней мере, в большинстве случаев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49