Собеседник Греннисона был поражен.— Клянусь, мне это не известно. Значит, у него не все так просто?Наполеон ничего не ел, но выпил бокал подаренного ему вина. Он вообще не переносил шампанское, но не показал вида. Он отпивал по глоточку и с благодарностью кивал офицерам поверх ободка бокала.В «Плантешн-Хаус» губернатор внимательно выслушал отчет. Он снова и снова повторял вопросы и делал уточнения, а потом сравнивал ответы каждого из офицеров.— Какой ответ он дал на этот вопрос? — чаще всего говорил он.— Мне нужны его точные слова. Пожалуйста, будьте более точными и ничего не опускайте.Когда заговорили о герцоге Веллингтоне, он напряженно выпрямился в кресле.— Так. И что же он вам ответил?Лейтенант Греннисон стал отвечать на этот вопрос.— Он сказал, сэр, что герцог оказался для него самым трудным противником.Сэр Хадсон Лоув был разочарован. Он надеялся услышать оскорбления, которые он с удовольствием бы записал, а потом отослал в Англию, чтобы они стали известны Веллингтону.— Он сказал именно так? Вы уверены, что точно передаете его ответ.— Да, сэр.— Хм-м-м, мы к этому еще вернемся. Меня больше всего интересует, не проскользнули ли во время беседы намеки на то, что он собирается покинуть остров?Наконец после длительных расспросов им позволили покинуть кабинет губернатора. Когда Греннисон повернулся, чтобы уйти, он задел карман мундира. Там что-то зашелестело. Он ничего не клал в карман и поэтому достал из него бумагу. На ней было написано несколько предложений по-французски. Греннисон понял, что кто-то в Лонгвуде положил ему эту бумагу в карман. Он не понимал по-французски, и поэтому положил записку на стол секретаря.— Мне неизвестно, что там написано. Кто-то положил записку мне в карман.Секретарь расправил бумагу и прочитал то, что там было написано.— Это весьма интересно. Когда вы нашли записку?— Только сейчас.— В ней говорится, что мы должны проверить вино, которое поступает для генерала Бонапарта. Если на этикетке имеются капли воска, нам следует искать кое-что в пробках. Это очень важно! Благодарю вас, лейтенант Греннисон, я передам записку губернатору. 2 Несколько недель Бетси не удавалось повидать свою подругу Джулию. Калитка дома была постоянно закрыта, и когда бы Бетси ни позвонила, Маргетт выходила на вымощенную камнями дорожку и грустно кивала головой. Служанка так и не смогла выучить хотя бы несколько английских слов.— Больна, — отвечала она. — Очень больна. Никто не видеть.— Даже меня? — спрашивала Бетси, указывая на себя.— Никто не видеть.Как-то Бетси подъехала, решив, что она должна увидеть подругу, которая явно нуждалась в ее помощи. У ворот была привязана лошадь доктора Генри Троттла. Ее можно было узнать по привязанному к седлу кожаной сумке, в которой добряк доктор возил различные лекарства. Маргетт показала на дом и на лошадь, которая срывала траву, выросшую у дома.— Твоя хозяйка плохо себя чувствует?У девушки покраснели от слез глаза, и она кивнула головой. Видимо, наступил кризис. Бетси говорила с ней негромким голосом.— Я останусь и поговорю с доктором. Я должна знать состояние бедной Джулии.Казалось, что Маргетт ее поняла. Она устало улыбнулась и отправилась по своим делам в заднюю часть дома. Через минут десять доктор медленно вышел из дверей и пошел к воротам.— Доктор Генри, как у нее дела? Мне не удавалось ее видеть длительное время.Доктор покачал головой.— Я привез с собой Генриэтту Ваттс. Она здесь останется… пока не придет конец. Бетси, мне кажется, что бедная леди не протянет ночь. Вам известно, что у нее больные легкие?— Да, доктор Генри. Когда я разговаривала с ней в последний раз, она мне об этом рассказала и еще сказала, что быстро теряет силы. Она едва могла говорить шепотом.Доктор отвязал коня и собирался сесть в седло, но потом решил задать девушке несколько вопросов.— Вы когда-нибудь ее видели?— Только раз. Таково было ее желание, и она показала мне только часть лица. Она была прекрасной дамой! Но мы с ней долго обо всем разговаривали.— Она вам рассказала историю своей жизни?— Да, доктор Генри.— Значит, она вам доверяет больше, чем мне. Я несколько раз спрашивал ее о том, как получилось, что у нее изуродовано лицо, но она мне ничего не ответила. Наверно, она стала жертвой ужасного несчастья. Вы кому-нибудь о ней рассказывали?— Конечно, нет. Я не говорила об этом даже моим родителям. Я дала ей обещание.У маленького доктора было прозвище — Генри Без Шляпы — он был единственным человеком на острове, кто ходил повсюду без головного убора. В результате вокруг круглой лысины у него в разные стороны, как спираль, торчали остатки волос, и он казался весьма забавным.Доктор никак не мог поверить, что Бетси не нарушила обещания. Он провел рукой по голове и нахмурился.— Моей жене стоило родиться мужчиной, тогда она бы стала удивительным адвокатом. Она могла бы допросить Сфинкса, и он вынужден был бы ей все рассказать! Вы не можете представить, как на меня давили, чтобы я все разузнал об этой бедной леди!Он мрачно покачал головой.— Я боюсь сказать ей о том, что бедная леди унесет с собой в могилу секрет своей жизни.Бетси его хорошо понимала. Его жена была самой отчаянной сплетницей на всем острове, половина населения называли ее — Пронырливая Керри, а остальные — Болтушка Троттл.— Когда умрет ваша бедная подруга, вы мне все о ней расскажете? — спросил Бетси доктор.— Нет, доктор Генри. У нее остались знакомые в Англии и следует позаботиться об их чувствах.— Как жаль! Я надеялся, что вы мне поможете. Мне попадет за это! — он помолчал. — Должен сказать, юная леди, что вы у меня вызываете уважение своим поведением. Многие люди на острове просто взорвались, если бы им пришлось хранить такой секрет. У них из ушей пошел бы дым.Он попытался взобраться на лошадь. Доктор был небольшого роста, и для него было сложно выполнять подобное упражнение.— Все станут приставать к вам, чтобы что-то узнать об этой леди. Вы сможете выдержать расспросы?— Конечно.— Не удивляйтесь, если даже человек из «Плантейшн-Хаус» начнет все у вас расспрашивать. Он считает, что в этом каким-то образом замешан Наполеон. Вы выдержите официальные расспросы?— Наверняка.Доктор хлопнул в ладоши.— Молодец! Я вас за это уважаю. Не поддавайтесь, дорогая, если даже сам губернатор почернеет от ярости!Он сел в седло, а Бетси чуть не заплакала. Она подошла ближе к окну, где лежала умирающая Джулия и прислушалась. Там стояла тишина.— Джулия!Никакого ответа. Девушка заговорила:— Джулия! Джулия! Моя дорогая подруга. Вы мне сказали, что так будет лучше, но мне очень тяжело!Никакого ответа не последовало, и Бетси уже не могла сдерживать слезы.— Прощай, дорогая Джулия! Прощай навеки!Бетси с трудом взобралась в седло, потому что глаза у нее затуманили слезы.— Поехали со мной, дитя мое, — сказал доктор. Глава восемнадцатая 1 Бетси опоздала к обеду. Еда была разложена по тарелкам, и Сара Тиммс волновалась, стоя рядом со столом. Мальчики поели и ушли к себе. Бетси села рядом с отцом и, увидев тушеную говядину, недовольно сморщила нос.— Я знаю, что тебе не нравится тушеная говядина, — сказала мать. — Но мы не можем достать другие продукты.— Дело не только в этом. Мне она, конечно, не нравится, но помните ли вы, что у нас была тушеная говядина в тот день, когда на остров прибыл Наполеон. Теперь нам опять подали это блюдо.Она внимательно взглянула на отца.— Мне кажется, что папа собирается сказать нам что-то важное.— Что? — Вильям Бэлкум был удивлен, потом он взглянул на остальных присутствующих за столом и покачал головой. — Дитя мое, откуда вам это известно? Но… мне действительно, нужно вам кое-что сказать. Нам приказали покинуть остров и возвратиться в Англию.— Я так и думала, — сказала Бетси. — На ее лице появилось выражение страха.Мадам Бэлкум и Джейн были поражены.— Вильям, как это для вас ужасно! — сказала мадам Бэлкум.Казалось, что сообщение не очень сильно взволновало Джейн. Наверно, ей всегда хотелось возвратиться в Англию и вести там насыщенную жизнь.— Тушеная говядина сопровождает нашу жизнь в самые ответственные моменты, — сказала Бетси.— Сегодня днем меня вызвал губернатор, — начал объяснять глава семейства. — Мы с ним разговаривали около часа, и временами разговор был весьма острым. Его не удовлетворило ни одно мое объяснение. Он желает побыстрее от нас избавиться. — Он серьезно взглянул на жену. — Причиной отъезда станет ваше здоровье, моя дорогая. Вы плохо переносите жару.Миссис Бэлкум поддержала мужа.— И это правда. Этот климат мне не подходит. Все время, пока мы тут находимся, у меня болит печень. Но вы должны понять, что мне, как и всем остальным, не хочется покидать остров.— Папа, когда мы должны уехать? — спросила Джейн.— Мы отправляемся на первом судне. Лоуву не терпится как можно быстрее избавиться от нас. На следующей неделе корабль направляется в Кейптаун и мы на нем отплывем.— Это небольшое судно? — поинтересовалась его жена.— Да, дорогая. Если будет плохая погода, на судне поднимется сильная качка. Но, возможно, нам повезет. Все замолчали. Никто не поднимал глаз, чтобы не показать, как всем плохо.— Вильям, вы уверены, что у нас все будет в порядке с финансами?— При любых обстоятельствах я смогу позаботиться о моей семье. Не волнуйтесь, дорогая.— Возможно, вам придется воспользоваться вашим влиянием дома, — намекнула жена.Эти слова вырвали Бетси из состояния шока и возмущения, в которое она погрузилась после слов отца. Она была уверена в ответе отца и вспомнила, что случилось, когда она навещала с ним странного и доброго старика в Виндзорском замке.Вильям Бэлкум помолчал. На обычно добром лице у него появилось упрямое выражение. Потом он резко сказал:— Нет!— Но Вильям, вам понадобится поддержка, чтобы получить другое назначение.— Мне не кажется, что я нуждаюсь в еще одном официальном назначении. Пожалуйста, дорогая, не думайте, что я позабыл о своих обязанностях в отношении семьи. До сих пор я стоял на собственных ногах и собираюсь делать это и в будущем!Бетси подумала: «Молодец папа. Они его не испугают!»Ей казалось, что лучше продолжать жить по-старому, никого ни о чем не просить, не использовать тайну отца. Хотя она понимала, что не для всех это было тайной. Конечно, никто к нему не обратится с предложением о помощи, но отец не станет никого осаждать просьбами.— Нам не стоит брать с собой много мебели, — продолжил Вильям Бэлкум, желая переменить тему. — По опыту нам известно, как все разрушается и бьется в пути. Мы с собой возьмем только личные вещи, а остальное я продам прямо на острове.— Да, — тихо согласилась с ним мадам Бэлкум. Она с трудом сдерживала слезы. — Мы должны много сделать за короткий срок. Как мы со всем справимся?— Сара Тимсс займется этим. Мне кажется, что мы должны взять ее с собой.Настроение жены слегка улучшилось, когда она услышала это предложение. Она промокнула глаза платочком.— Нам она очень понадобится, но неужели нам придется взять с собой и Менти?— Нет, Сара достаточно благоразумна, чтобы не возражать, если ему придется остаться на острове. Она должна понимать, что от него мало прока. Конечно, если она захочет вернуться, мы ей в этом поможем.— Нам позволят посетить Лонгвуд до отъезда? — спросила Джейн.Бетси сама жаждала задать этот вопрос. Ей хотелось самой все сообщить Наполеону. Ею овладела паника, когда она подумала о том, что ей не позволят его повидать.Отец заговорил резким тоном:— После того как я провел час в компании милейшего губернатора, я уверен, что он сделает все, что в его силах, чтобы мы не увиделись с Наполеоном. Как только они достали письмо из винной пробки…— Вильям, вы нам ничего об этом не говорили.— Разве? В течение последних двух лет сюда прибывали запасы особого испанского вина. Вино всегда отправляли из Кадиса, и я сразу отсылал вино на таможню для досмотра и больше об этом не думал. Теперь стало известно, что каждый раз сюда прибывало письмо, спрятанное в пробке одной из бутылок. Известия приходили от специального агента Наполеона, его старого знакомого в Париже — аббата Форса.— Он не имеет права винить вас в этом, — сказала миссис Бэлкум.— Он может поверить чему угодно. Его все бесит. Дорогая, могу вас уверить, что мне об этом ничего не было известно. Но в записке, которую они перехватили вчера, упоминалось мое имя. Там написано, что мы хорошо относились к Наполеону со времени нашего знакомства. Лоув посчитал это подтверждением собственных подозрений.Ему всегда хотелось добыть какие-либо сведения, чтобы оправдаться в своих придирках к нам. Теперь он заявил, что у него имеются все основания для нашей высылки.Отец помолчал, а потом ответил на вопрос Джейн:— Дорогая, он нам откажет на основании того, что мы можем с собой захватить какие-либо письма для передачи, когда мы окажемся в Англии.У Бетси защемило сердце, когда подтвердились ее опасения. Неужели она уедет, не повидав императора, и ничего ему не скажет о своих чувствах?!— Мне известно, — продолжал говорить отец, — что количество охраны в Лонгвуде удвоилось, наш храбрый губернатор не желает рисковать.Он устало вздохнул и потянулся к бутылке с портвейном.— У меня нет аппетита, я выпью парочку бокалов вина.Отец поднял бокал и взволнованно взглянул на дочь. Бетси пристально смотрела в направлении летнего домика в саду.— Бетси?Она не слышала его. Девушка ничего не ответила. Вильям Бэлкум с тревогой взглянул на миссис Бэлкум. Казалось, он просил, чтобы она как-то отвлекла дочь от задумчивости. Миссис Бэлкум поднялась с своего места и приказала Саре Тиммс убрать со стола.Бетси целый час одна бродила по саду. Джейн ее окликнула, но сестра ей не ответила. Потом младшая сестра исчезла, ее долго не было видно. Затем она появилась снова. У нее в руках была фарфоровая чашка, и она протянула ее Джейн.— У чашки отлетела ручка, — заметила практичная Джейн.— Джейн, это ничего не значит. Я нашла чашку в кладовке и сразу ее узнала. Он обычно пил из нее. Я это видела много раз. Ты не помнишь, как он мило улыбался нам, когда пил шоколад по утрам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62