Мне известно, что тут живет около тридцати человек. Как могут жить тридцать человек в этом полуразрушенном хлеву? Наверно, и внутри все походит на хлев.— Почти так, — ответила Бетси.Наполеон принял их в гостиной. Он подтянулся, на нем был аккуратный мундир. Он обычно щипал Бетси за ушко, когда они встречались, и в этот раз его рука автоматически потянулась к ушку, но он ее отвел.— Вы из полка, расквартированного на острове, — сказал он медленно на французском. — Мне всегда приятно поговорить с военными, и не очень нравится разговаривать с штатскими лицами.Потом он обратился к Бетси:— Малышка, прошло много времени со дня нашей последней встречи. Мне показалось, что вы меня забыли.— Мне удалось придти к вам благодаря настойчивой помощи лейтенанта Греннисона, — ответила ему Бетси.— Мне приходилось много о нем слышать. Сэр, со временем вы будете заседать в Палате лордов. Я уверен, что сэр Лоув готов ползать перед вами на четвереньках, хотя он ненавидит императоров. Вы не желаете посмотреть Лувр на Святой Елене? Хотя в данный момент у нас еще сильнее стало вонять сыростью.Греннисона пожирало любопытство, и он сказал, что с удовольствием осмотрит Лонгвуд. Ему также хотелось бы поговорить с живущими здесь людьми, если только он не нарушит существующих правил.— Мне кажется, что он собирается написать книгу, — заявила Бетси. — Но ему никогда не удастся ее издать, потому что уже на первых страницах издатель устанет задавать вопросы.Наполеон улыбнулся девушке и сказал офицеру:— Она — дерзкая девица, не так ли? Но я с этим мирюсь, потому что мои постоянные компаньоны становятся все тоскливее и тоскливее.Пленник позвал Сантини и сказал ему, что гостя следует проводить по всему дому и саду и он может встретиться с бароном и баронессой Монтолон и любыми членами свиты, а мадемуазель Бетси останется с ним.— Когда вы вернетесь, мне хотелось поговорить с вами, — сказал Наполеон лейтенанту. — У меня к вам множество вопросов.Он повел Бетси в бильярдную, где все еще стоял стол для игры. Девушка оглянулась вокруг, и у нее замерло сердце. Дом приходил во все больший упадок. Со стен и потолков свешивались куски обоев, в занавесках зияли дыры, то же самое можно было сказать о коврах. Она с неудовольствием втянула воздух, потому что он сильно отдавал сыростью и плесенью, на что постоянно жаловался Наполеон.На бильярдном столе громоздились книги, отчеты и карты, там почти уже не оставалось свободного места. Стулья были продавлены, и Наполеон приподнял Бетси и посадил ее на оставшееся свободное место на столе. Она там сидела, покачивая ногами, пока они разговаривали.— Дыру в потолке так и не починили, — сказала девушка, глядя вверх. Дыра была настолько огромной, что она могла разглядеть балки в удушающей духоте чердака. Девушка вздрогнула, когда различила царапанье острых когтей по деревянной поверхности.— Эту дыру заделывали три раза, но она постоянно рушится, и мне кажется, что ее следует оставить в покое, потому что каждый раз когда плотники пытаются ее заделать, она становится все больше и больше.— Сир, дома я стану оплакивать все, что я здесь видела, — сказала Бетси. — Это так ужасно! Как вам удается это терпеть?Император медленно улыбнулся, и было видно, насколько дорога ему Бетси.— Тогда вам следует приходить ко мне чаще. Когда вы меня навещаете, я забываю все неприятности моей жизни. Каждый раз, когда я вижу вас, вы мне кажетесь все прекраснее. Малышка, как вам идет эта прелестная маленькая шляпка!Это, действительно, была прелестная шляпка с козырьком. Она сидела почти на макушке девушки и была изготовлена из красивого материала синего цвета с узором из узких золотых ромбов. Под ней личико девушки казалось еще чудеснее.— Нет, сир! — воскликнула Бетси, — у меня эта шляпка уже давно! Но я надела ее сегодня в первый раз. Мне хотелось, чтобы вы увидели меня в ней.— Неужели я должен этому верить, ведь вы проводите время с молодыми ничтожествами в униформах! — император сурово нахмурился. — Мне очень многое известно, дорогая. Вы отправились на мессу в церковь с командиром полка. Он уже стар и, клянусь, такой нудный!— Он приехал к нам на чай, и мы с Джейн сопровождали его в церковь. Он совсем не нудный и не намного старше вас… хотя он выглядит гораздо старше.Бетси схитрила, потому что майор Хаусторп был на несколько лет моложе Наполеона. Последний довольно кивнул головой.Затем он без перерыва продолжил расспросы.— Вы были на танцах в городе с офицером, как… там его имя, — он поднял руку вровень со своей головой, чтобы показать рост офицера.— Хай? Джонни Хай [xx] xx
High (англ.) — высокий.

! Джонни Хай ухаживает за Джейн. Она не смогла идти на прием, я его пожалела. Сир, он очень вас уважает.— Кроме того, есть еще один ужасный парень — Что-то, Рейкшоу, кажется. Он несколько раз бывал в вашем доме.— Сир! — воскликнула Бетси. — Откуда вам все это известно?— Еще в начале карьеры я понял, что необходимо организовывать хорошую систему шпионажа. У меня она всегда была самой лучшей.— Наверно, мне нужно быть польщенной, если вы прилагаете подобные усилия, чтобы все обо мне знать! Вы правы, он был у нас семь раз. Его ни разу никто не приглашал, и мы его встречали довольно холодно.— Теперь я подошел к самому важному моменту, — сказал Наполеон и грозно сверкнул глазами. — Человек, который вас сопровождает сегодня… Вас с ним везде видят. Так было семнадцать раз. Или я неправ?— Сир, мне придется самой все подсчитать.— Вы в него влюбились?— Н-нет.— Он предлагал вам выйти за него замуж?Бетси покачала головой.— Пока нет. Но он собирается это сделать. Для этого имеются все необходимые признаки. Очень скоро он скажет: «Что? Что?» И я должна буду покраснеть, а потом ответить: «Да, мой лорд и повелитель». Или что-то в этом духе. И тогда мы поймем, что обо всем договорились.— Вы собираетесь подчиниться подобной форме — романтической и весьма страстной — ухаживания?Бетси молчала так долго, что император начал почти бушевать от ярости. Наконец она покачала головой.— Нет, сир.— Неужели вам понадобилось так много времени, чтобы прийти к решению?— Нет.— Вы можете мне объяснить? Я почти уверен, что вы его не любите.— На то есть несколько причин. Если я выйду за него замуж, то звезда, о которой вы мне говорили, переместится в другую часть неба. Я ее уже больше не буду интересовать.Наполеон с удовольствием выслушал ее объяснения. Он широко улыбнулся, а потом закинул голову назад и громко захохотал. Потом протянул вперед руки, обхватил лицо девушки и легонько его потряс. Так повторилось несколько раз, а потом он легко поцеловал девушку в кончик носа.— У вас просто прелестный носик. Малышка, я не могу себе отказать в удовольствии поцеловать его.— Счастливый нос, — заметила Бетси. — Ему была оказана высокая честь!
Они помолчали, и Бетси подумала: «Мне не стоило так говорить. Он может меня неправильно понять».Наполеон понял ее правильно. Он схватил девушку в объятья и прошептал.— Бетси-и, Бетси-и! — и начал ее страстно целовать. Он целовал ее в нос, крепко целовал в губы и глаза.Девушка испугалась и начала сопротивляться. Она покачнулась и вцепилась двумя руками в борт стола за спиной, чтобы не упасть.— Сир, так нельзя поступать, — задыхаясь, сказала Бетси.Наполеон остановился, подумал, а потом сказал:— Да, моя малышка, этого делать не следует. Но нам следует серьезно поговорить. Пойдемте в кабинет. Там еще остались нормальные кресла. И есть камин, которого так не хватает в этой ужасной комнате. Там нам будет почти удобно.Бетси церемонно сложила руки на коленях. Наполеон взял ее руки и помог сойти на пол.— Вы очень расстроены? — спросил он ее, улыбаясь.Она кивнула головой.— Малышка, я это понял, и нам следует поболтать. В Лонгвуде на было залов, и комнаты снабжались друг с другом не коридорами, а просто переходили одна в другую. Когда они вышли из библиотеки в столовую, то наткнулись на мадам Монтолон, которая очень удивилась, а потом с подозрением уставилась на них. Она была довольно модно одета. Наверно, она решила понравиться молодому английскому офицеру.— Мадам, а где же господин лейтенант? — спросил ее Наполеон.— Мой муж и я с ним приятно поболтали. Сейчас он отправился в конюшню — его очень интересуют лошади. Там вместе с ним Аршамбо.— Когда он освободится, пригласите его в кабинет, пожалуйста. Мы с мадемуазель Бетси будем там.Дама повернулась с осуждающим шелестом юбок и отправилась к кухне.— Сир, вы желаете, чтобы я задержала молодого человека, побеседовав с ним?— Нет! — резко ответил Наполеон. — Пожалуйста, ведите себя, как обычно, и дайте мне знать, когда он придет.Личный кабинет Пленника был размером с спальню и был, пожалуй, самой бедной и мрачной комнатой во всем доме. Мебель для кабинета собрали по складам, где хранились ненужные вещи. Зато там стояли два кресла, которые недавно перетягивали. Наполеон усадил в одно из них Бетси, а второе придвинул так, чтобы сидеть к девушке лицом.— Ревность — это признак слабости. Она — отвратительная, тайная и неприличная черта человека. Бетси-и, я должен у вас просить прощения за то, что проявил подобную отвратительную черту.— Но, может, я решила, что вы мне польстили, — улыбнулась Бетси.Пленник продолжил свою мысль.— Перед вами человек, которому пятьдесят лет, и он обладает не лучшим здоровьем. На пике моей карьеры судьба повернулась ко мне спиной, и я потерял полноту власти. У меня забрали все, чем я владел, — он сказал эту фразу очень драматично. — Меня приговорили к пожизненному проживанию на этом ужасном каменистом клочке суши. Но я могу испытывать ревность и злость. И в этом виноваты вы, моя малышка. Когда я здесь появился, вы несколько облегчили тут мою жизнь, и я постоянно чувствовал, что вы принадлежите мне. Сейчас вы проводите много времени с молодыми людьми, которые, конечно, больше подходят вам по возрасту. Но я не могу принять этот факт с достоинством. Я даже сам не подозревал глубину своих чувств к вам, пока не увидел вас сидящей на столе, улыбающейся мне и покачивающей ножками. Вы мне напомнили ту маленькую девочку, которая мне раньше очень нравилась.Бетси-и, я должен с вами честно поговорить. Императрица, моя вторая жена, не писала мне с тех пор, как меня отослали на Эльбу. Она отдала нашего сына на воспитание своим родителям. Развод невозможен из-за ее ранга и моей религии, но если даже случится что-то, что уберет все препятствия, я ничего не смогу сделать. Я не могу осложнять положение собственного сына. И об этом я должен помнить в первую очередь.— Естественно, сир, — сказала Бетси.— Мы уже обсуждали женщин в моей жизни, и мне кажется, что вы их называете…— И другие…— Их было достаточно.— Весьма много, сир.— Если нужна точная цифра, мы должны будем признать, что их было великое множество. Некоторые их них были знатные дамы, другие… были рангом пониже. И все они были красивы.Наполеон замолчал. Он смотрел на девушку, и его глаза светились, как бывает, когда человек любуется произведением искусства.— Я думаю, малышка, что вы прекраснее их всех.— Сир, вы так не считаете.— Я действительно так считаю, — Наполеон как бы вернулся в прошлое. — Моя Жозефина не была настоящей красавицей. Она была пикантна и очаровательна, но… у нее были плохие зубы. Мария Луиза была молода и с хорошей кожей, но со временем я начал понимать, что когда в моменты удивления или грусти у нее открывался рот, она становилась очень глупой. Ла Беллилот, моя малышка мадам Фурес, была очень хорошенькой, но должен признаться — она была несколько простовата. Мадемуазаль Жорж, смешливая и веселая комедиантка, вскоре стала… как это сказать…— Мы говорим — излишне пухленькой, — помогла ему Бетси.Наполеон кивнул головой.— Да, это правильное слово для моей хорошенькой мадемуазель Жорж. Мария Валевская отличалась ото всех остальных. Она была прелестна и… о, сколько в ней было преданности и смелости! Но ее красота была чересчур серьезной и торжественной. Она не часто улыбалась, и в ней не било ключом веселье, как это было у остальных женщин, о которых я вам рассказывал. Что касается вас, малышка, — произнес император после длинной паузы. — Вы привнесли нечто новое в мою жизнь. Мне вспоминаются наши совместные прогулки и то, как мы частенько прогуливались, взявшись за руки. Я иногда высказывался против англичан только потому, что мне нравилось, как у вас горело личико от возмущения. Вы всегда говорили то, что думали, и осмеливались спорить даже с великим Наполеоном. Господи, вы ничего не боялись. Когда вы злились, то становились удивительно прелестной. Так со мной никогда прежде никто не обращался.Я начал думать, что вы принадлежите мне. Вы росли, и мы стали видеться реже, но я никогда не считал, что потерял маленькую девочку из поместья «Брайарс». Бетси-и, вы выросли и стали поразительно прелестной… и не можете мне принадлежать. А я не могу вступать в новый брак. Малышка, вы никогда не станете одной из других — этих полустертых и полузабытых теней моего прошлого. Прежних прелестниц, которые вас так сильно волнуют и до которых мне уже увы дела! Для этого вы чересчур хороши. Я слишком искренне к вам отношусь. Вам ясно, о чем я говорю?— Да, сир. Все понятно.Они помолчали. Наполеон говорил, не поднимая глаз. Потом он задумался, стоит ли продолжать. Наконец взглянул на девушку и сказал:— Всегда есть шанс, что мое положение может улучшиться и меня освободят от унизительного плена. Народ Франции может потребовать моего освобождения, а английское правительство поймет наконец в каких варварских условиях меня содержат. Возможно, моя звезда продолжает меня хранить. Конечно, я должен признаться, что шанс, что у меня все изменится, весьма проблематичен.— Господи, если так случится, то все переменится.— Бетси-и, я снова хочу вас предупредить. Не рискуйте зря своим положением. Я хочу, чтобы у вас все было самое лучшее. Подождите до тех пор, пока не возвратитесь в Англию. Вам не нужны эти длинноногие ничтожества в мундирах.Послышался стук в дверь.— Господин лейтенант, — объявил Сантини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62