Они уселись под деревом. Юбка девушки раскинулась у ее ног широким веером и скрыла кресло полностью. В полумраке казалось, что Бетси парит в воздухе.— Я волнуюсь, сир. Я действительно не очень хорошо играю на гитаре, а это — чудесный инструмент.Наполеон не сводил взгляда с лунного лучика, волшебно расцвечивающего ее волосы, скрепленные узкой темной бархатной ленточкой.— Этому инструменту повезло. Его всегда ласкают руки прекрасных женщин. Бетси-и, вам не стоит быть слишком скромной. Я хочу вас послушать.Бетси начала перебирать струны и заиграла знакомую мелодию.— Это французская песня, — заявил Наполеон.— Песня Дюнуа, вам она должна быть хорошо знакома. По-моему, ваша племянница королева Гортензия Голландская помогала написать эту вещь.Наполеон попытался вспомнить, а потом кивнул головой.— Да, вы правы. Гортензия придумала мелодию. Она была более музыкальной, чем ее мать. Но почему-то эту мелодию начали использовать роялисты, и мне было неприятно ее слушать. Но мелодия вполне хороша. Спойте для меня.— Мне известен отрывок песни. Я сыграю всю мелодию и спою ее самый конец.Она начала уверенно играть, а потом запела по-английски:
«Бессмертная королева Небес,Исполни солдатскую молитву.Пусть стану я рыцарем смелым.И сердце красавице отдам,Пусть буду я рыцарем смелымИ сердце красавице отдам».
Наполеон не сводил с девушки глаз. Казалось, что он упивался прелестью юной красавицы.— Малышка, у вас голос стал гораздо лучше. Но вы вообще настолько изменились, что я не могу поверить, что все случилось за такое короткое время. Как понять: у французской песни — английские слова?— Кажется, ее перевел сэр Вальтер Скотт.— Значит, так появляются песни на вашем невежественном острове?— Пожалуйста, сир! Такой прелестный вечер… Неужели вы не можете более вежливо говорить о нас?Наступило молчание, а потом Наполеон вздохнул.— Вы не должны на меня обижаться из-за того, что я говорю колкости. Мне больше ничего не осталось.— Вы хотите, чтобы я спела английскую песню? Она совсем новая и мне нравится.Император утвердительно кивнул, и из-под пальцев девушки полилась печальная мелодия.
«Арфа когда-то наполняла залы ТарыЗвуками музыки.Сейчас она молчит и висит на стенах Тары,И все кругом мертво.Так гордость прежних днейИ нашей славы закончились, умолкли насовсем.Сердца, что прежде бились сильно от похвал,Теперь молчат».
— Я слышал, как Грассини пела эту песню, — заявил император. — Только тогда она пела по-итальянски. Мелодия весьма приятная, и вы поете ее с чувством.— Грассини? Она была среди остальных?Наполеон кивнул головой.— Она оказалась такой надоедливой, потому что требовала, чтобы я признал перед всем миром, что она стала моей путеводной звездой. Я сказал «Нет!» и перестал ей снимать дом на рю де Шантерен.Бетси была в шоке.— Рю де Шантерен! Тот же самый дом?— Нет. Она сейчас в России, как мне кажется. Конечно, я ее хорошо обеспечил.Оператор поднялся на ноги, взял гитару из рук девушки и положил ее в футляр розового дерева, а потом снова занял свое место. Наступила тишина.— Бетси-и, вы мне доставили удовольствие музыкой. Но мне хотелось с вами поговорить. Это очень серьезный разговор, моя малышка. Очень серьезный. Вы превратились в прекрасную, юную женщину. Мне приходилось встречаться со многими красавицами, но вы, — он быстро улыбнулся, — но вы — самая прелестная из чудесных красавиц. Красота дает большие возможности, но налагает и огромную ответственность. Вы — умны и хорошо владеете языком, чтобы выражать то, о чем вы думаете. Вы можете подняться на большие высоты.— Сир, — возразила Бетси. — Как может женщина достичь высот в совершенно мужском созданном вами мире?Он стал очень серьезен.— Это относится ко многим женщинам. Они обычно выходят замуж и должны стать хорошими женами и растить детей. Но вы станете признанной красавицею, куда бы вы ни отправились — в Париж, Вену, Рим, Лондон и даже Нью-Йорк. Я буду разочарован, если вы не достигнете тех высот, которые я для вас рисую в уме.Не так сложно предсказать, что случится на маленьком острове, где все подходящие для брака мужчины — если только кого-то из них так можно назвать — являются английскими офицерами. Вы сразу станете победительницей, и они столпятся у вас на крыльце и станут болтать о каких-то глупостях. Но ни один из них не достоин вашего мизинца. Я понимаю, что вы должны танцевать и немного флиртовать, но я очень рассержусь — нет, я буду вне себя от ярости — если вы увлечетесь кем-нибудь из них! Вы не должны ни о ком из них думать серьезно!— Но, сир, — заявила Бетси. — Что если жизнь сложится так, что я никогда не покину этот остров? Вполне возможно, что мое семейство навсегда останется здесь.— Нет, нет! Даже и не думайте! — воскликнул Наполеон. — Вы должны верить в судьбу. Если вы будете верить, вас ждет шанс. Вспомните о дамах, игравших крупные роли в мужском мире. Чудесная леди Холланд в Англии, мадам Сталь Мадам Сталь — Анна Луиза Жермена де (1766 — 1817), французская писательница, теоретик литературы. В романе «Дельфина» (1802) и «Коринна, или Италия» (1807) — романтические героини, проповедующие свободу чувств и свободу личности.
В первые времена революции ее салон считался в Париже одним из самых блестящих. Напуганная грандиозным размахом революционного движения Сталь бежала в 1792 г. в Англию, а потом переселилась на свою родину в Швейцарию. В 1796 г. вернулась в Париж, Талейран воспользовался ее покровительством и дружбой с Баррасом. При Наполеоне была изгнана из Франции за свой оппозиционизм, он велел сжечь ее книги. Побывала в России.

, Рекамье Рекамье, Жюли (1777 — 1849) — хозяйка парижского салона времен Директории, империи Наполеона I и Реставрации. Салон мадам Рекамье был средоточием роялистов и оппозиционеров Наполеону I. В 1811 г. по приказу Наполеона была выслана из Парижа. После 1819 г. в ее салоне при монастыре Аббе-о-Буа собирались политические деятели, ученые, писатели.

, мадам Роланд, Аврора Кенигсмарк… Нет, она на поколение младше и славилась красотой. Честное слово, я бы мог привести множество примеров. Возможно, вам удастся убедить отца отправиться в Нью-Йорк. Там есть возможность сколотить огромные деньги.— Нью-Йорк! — заволновалась Бетси. — Это очень далеко от родных мест!— Вскоре все в мире переменится. Я создал мир для солдат, где главным являлось преданное сердце, а не голубая кровь. Теперь Америка создает мир индустриальных гигантов, они их называют миллионерами. Завораживающее слово. Какие блестящие перспективы! Если бы я раньше обладал теперешними знаниями… В то время, когда я умирал с голоду во Франции, я бы, возможно, повременил вступать в армию. Вместо этого я отправился бы в Нью-Йорк и начал строить быстроходные суда. Я бы оставался до сих пор там, — добавил он со вздохом. — Бетси-и, — сказал он, помолчав, — для вас будет несложно покинуть остров. Вы читали о неком семействе, живущем на Корсике, чье имя было Бонапарт? — он показал в сторону дома. — Судя по голосам, они уже возмущены друг другом, а это значит, что им приносит удовольствие игра в вист. Значит, мы пока можем туда не ходить. Возможно, ваша вера в будущее укрепится, если я кое-что расскажу вам об этом семействе и о том, как второй сын выбрал свою звезду… и никогда не сворачивал с выбранной дороги…Бетси была готова его выслушать.— Пожалуйста, сир. Мне бы очень хотелось все узнать о втором сыне семейства Бонапарт. Глава третья 1 В сердце Аяччо имеется тихая старинная четырехугольная площадь. Она расположена за собором, и на нее выходят узкие тенистые улочки с платанами и вязами. На одной из этих улиц — рю Сан-Карло стоял каменный дом в четыре этажа. Стены старого дома покрывала желтоватая штукатурка, и все окна, по два на каждом этаже, были прикрыты покрашенными в серый цвет ставнями.Аяччо был не богатым городком, но дома, стоявшие за собором, выглядели вполне прилично, и их занимали старинные корсиканские семейства. Этот дом принадлежал семейству Бонапарт, которые в то время прославились только тем, что были весьма многочисленны. У них было двенадцать детей, но четверо из них умерли, а восемь оставшихся заполоняли большие и малообставленные комнаты и коридоры, выдувавшиеся сквозняками, дети шумели, пели, спорили и ссорились. Их головки выглядывали из-за ставень. Они смело карабкались на плоскую крышу и играли на улице и на узкой аллее возле дома.Глава семейства Карл-Мария Бонапарт, которого обычно называли Карло, был юристом, говорливым и напористым. Он был высоким и стройным, с оливковой кожей и красивым носом. Его глаза никогда не были спокойны — они сверкали, танцевали и горели.Мать — Летиция — принадлежала к благородному семейству Рамолино и принесла с собой юристу приданое. Правда, оно было невелико — семь или восемь тысяч франков. Когда мадам Бонапарт сочеталась браком с Карло, она была красавицей, ей в то время было четырнадцать лет. У нее были красивые темные глаза и привлекательное умное лицо. В доме на рю Сан-Карло стоял большой диван с высокими подголовниками. Это был удобный диван, хотя несколько потрепанный, именно с него по-настоящему начинается история семейства Бонапарт. 2 Карло поддерживал Паоли, возглавлявшего независимую партию на Корсике, когда Генуэзское правление было перенесено во Францию. К этому времени в семье родились две дочери. Они вскоре умерли. Потом на свет появился Жозеф; казалось, что он стремится зацепиться на этом свете. Кроме того, очередное дитя собиралось вскоре осчастливить семейство. Летиция решила — куда бы ни отправился ее любимый Карло, она последует за ним. Когда он поднимался в горы, чтобы там присоединиться к клану Паоли, она была вместе с ним. Несколько месяцев они жили в пещерах и часто засыпали на открытом воздухе. Им приходилось двигаться по горным перевалам и форсировать бурные разлившиеся реки.— Наше дитя будет мальчиком и станет солдатом, — заявил Карло. — Никогда так рано не начиналась военная карьера.Он оказался прав. Это был мальчик, и он стал полководцем.Они продолжали играть в прятки с французскими войсками, когда Летиция поняла, что пришло время рожать. Она, волнуясь, сообщила новость мужу.— Пожалуйста, Карло, я хочу, чтобы наш сын родился в нашем доме, а не где-то под кустом. Почему бы нам сейчас не вернуться домой?Карло очень серьезно относился к военным делам. У него на куртке было нашито полдюжины карманов, и в каждом из них находился пистолет. Он начал их перебирать и раздумывать.— Дорогая малышка Летиция, — шепнул он. — Со мной никто не делился, но мне кажется, что дела обстоят паршиво. Я тут ничего не могу поделать. Если ты хочешь, мы вернемся домой. Даже если французы в Аяччо станут подозрительно на нас поглядывать.Когда они наконец добрались до города, Летиция понимала, что они прибыли тютелька-в-тютельку.— Мне нужно сразу отправиться на мессу, — сказала она мужу.Старый дядюшка Лючано и родственница, жившая вместе с ними, принесли старинное плетеное кресло и в нем Летицию понесли в церковь. Кресло поставили за задним рядом скамей в церкви, и это оказалось правильным, потому что только священник начал читать проповедь, как у Летиции начались схватки. Дядюшка Лючано, ранее служивший в церкви, а теперь ушедший в отставку и сильно страдавший от ревматизма, взялся за кресло с одной стороны, а взволнованный Карло — с другой.— Не торопись! — с трудом прошептал Лючано.— Хорошо, но все равно, дядюшка Лючано, нам следует поторапливаться.Они отправились домой и еле успели вовремя. Когда они дошли до дома, у них не осталось времени, чтобы внести Летицию внутрь и отнести ее в спальню наверху: малыш-мальчишка, будущий солдат родился на диване в нижнем зале.Это был дохленький человечек с большой головой, но даже сразу после рождения, казалось, что он все замечал. Все запомнили, что младенец не возвестил свое вступление в свет плаксивым, как мяуканье котенка, плачем. Нет, он издал громкий, настойчивый крик. Все, кто слышал этот крик впоследствии вспоминали, что он как бы пытался сказать:— Вот я наконец появился и хочу, чтобы все поняли — все, что я пожелаю — я получу от жизни.Младенца назвали Наполеон.Тем временем армия Паоли потерпела серьезное поражение, и постепенно протест против французской оккупации пошел на спад. Карло решил, что он сделал все, что было в его силах, и отошел от движения. Позже его назначили на пост податного чиновника в суде Аяччо с жалованием шестьдесят фунтов в год. Ему эта сумма показалась настолько высокой, что он сразу начал строить столовую в старом каменном доме, а к ней чудесную террасу, где семейство собиралось по вечерам.Но его годового жалования было недостаточно для огромного семейства. К тому же глава дома обладал экстравагантным вкусом, поэтому Карло приходилось немного заниматься юридическими делами. Он появлялся на работе в бархатном сюртуке с отделкой из кружев и поджидал клиентов. Но дети прибывали на белый свет с большей регулярностью, чем клиенты; семейству по временам приходилось достаточно туго.Теперь следует представить всех детей семейства: Жозеф, Наполеон, Люсьен, Элиза, Луи, Полина, Каролина и Жером.Дети были красивыми и умными, некоторые из них были очень похожи на храбрую матушку Летицию. Другие же обладали чертами характера, заимствованными от их легкомысленного отца. 3 Даже в то время, когда был жив папаша Карло, семейство жило весьма скромно. Карло был достаточно умен и умел заводить высокопоставленных друзей, но ему никогда не удавалось заработать достаточно денег, чтобы прилично содержать семейство. Эта проблема почти целиком лежала на плечах его жены — прекрасной Летиции, которой удалось сохранить остатки красоты до конца дней. В женщине было заложено глубочайшее чувство ответственности по отношению к семье и детям, и она обладала здравым смыслом. Каким-то образом ей удавалось кормить семью, и она ни минуты не сидела без дела. Она шила платья для своих дочерей и постоянно перераспределяла старые костюмчики среди своих мальчишек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62