Он назначает своего человека... Нагнал сюда своих рабочих, охранников... Видите, шляются в черном, с дубинками? На кладбище - и с дубинкой... Шакалье!
У Сергея Викторовича, видно, наболело, и он со злостью продолжал:
- Охранники!.. Днем дрыхнут, ночью пьют, девок приводят, тем экзотика, пищат, чуть ли не хороводы среди могилок водят. Ни людей, ни Бога не боятся.
- Гоните их, - сказал Алексей. - Впрочем, позовите ко мне их старшего.
Он ехал сюда навестить в тишине и спокойствии Ольгу, а теперь вот завелся. Может быть, причиной тому был старик-покойник с орденами, который жил так честно, что и похоронить его было не на что.
Пока Сойкин ходил за "старшим", Тая подошла к "шестерке", переговорила с парнями в ней - их было двое. Парни вышли из машины, встали чуть позади Алексея.
Сойкин пришел с одетым в камуфляж охранником, у которого действительно на широком кожаном ремне висела дубинка.
- Собери своих и проваливайте отсюда, - резко приказал ему Алексей.
- Кто сказал? - опешил охранник.
- Я сказал.
- Во чмо! - удивился охранник. - Ты, кент, откедова вылупился?
- Попрошу изъясняться уважительно! - потребовал Алексей.
Сопровождавшие его парни дернули замки молний своих курток - под ними явственно были видны короткоствольные автоматы.
- Чего тебе не понятно? - спросил один из них охранника. - Это кладбище держат Юрась и его братаны. - Он сказал напарнику:
- Звони, вызывай бригаду, какой-то этот... непонятливый попался.
У напарника уже был в руках мобильник.
- Не надо! - заторопился охранник. - Мы сейчас уйдем, а "верхние" пусть между собой разберутся.
Он скорым шагом пошел собирать своих людей.
- Сергей Викторович, - обратился Алексей к Сойкину. - Верните на работу своих людей, которым доверяете. И сами не вздумайте сдавать дела. Вы, что, забыли, что утверждались в своей должности префектурой округа? И только она имеет право вас отстранить. Причем здесь Благасов?
Сойкин сказал:
- Спасибо, что напомнили. - И с хитринкой добавил:
- Когда начинается беспредел, про все забываешь.
Он, много лет состоявший "при кладбищах", видел уже немало разборок и относился к ним не то, чтобы спокойно, но хладнокровно.
Алексей сказал:
- Запишите мой телефон. В случае чего - сразу же звоните. Извините, я забыл вам представить даму... Это моя супруга, Таисия Андреевна Юрьева...
- Ого! - только и произнес Сойкин. - Ведь Юрьев - это...
- Не надо много вопросов, - остановил его Алексей. - Мы желаем вам всего доброго и все-таки проведаем Олю.
Они шли по кладбищенской аллее, Таисия опиралась на руку Алексея и вполголоса, с явным удовольствием, бормотала про себя:
- Дама... Моя супруга... Уважаемая Таисия Андреевна...
И вдруг сделала вывод:
- Знаешь, Алешенька, когда ты вот так решительно говоришь и действуешь, очень напоминаешь мне моего папу в молодости...
Виолетта - мастерица интриг
Еще когда Благасов испытывал к Виолетте Петровне самые нежные чувства, а это было сразу после того, как они сочетались законным браком, Игорь Владимирович в телячьем восторге после физической близости и под влиянием нескольких рюмок коньяка выболтал своей нежной Витусе, что достался ему от безвременно почивших родителей вместительный старинный чемодан с золотом и ювелирными изделиями, цена на которые с течением времени лишь возрастает.
- Я лишь малую частицу из них пустил на устройство своих мастерских-складов, когда начинал свое дело, - откровенничал Игорь Владимирович, - а остальное берегу в целости. Кто его знает, как жизнь повернется, но мы с тобой, Виолеточка, при любом повороте её не скатимся в бедность.
Игорю Владимировичу хотелось казаться в глазах дорогой Витоньки умным, хитрым и богатым. Было полнолуние, когда чувства и мысли Благасова пребывали, как он говорил, в разобранном состоянии.
Виолетта ему не поверила и потребовала подробности.
Благасов с удовольствием, с затуманенным взором - все таки юные годы! - вспоминал, как он выследил родителей, наблюдая за "радениями" хлыстунов.
- И что, они после бичевания, как ты говоришь, валились на пол и кто кого схватит, тот того и имеет? - У неё от возбуждения расширились глаза и затрепетали тонкие, изящные ноздри.
- Сам видел! - Благасову в это полнолуние не удалось ни с кем побывать на кладбище и он чувствовал себя маятно и нервно, словно лишили его чего-то необычайно ценного.
- И твоя мамаша говорила твоему бате, что в ней за одну ночь побывало трое "братьев"?
- Отец ей сказал, что все они принадлежат всем. Я запомнил.
- Повезло женщине, - сделала неожиданный вывод Виолетта, снимая с себя остатки одежды. - Редкое удовольствие получила...
- Глупышка, - ласково сказал Игорь Владимирович, - они ведь были сектантами и для них это все равно, что поклоны во время молитвы для православных...
Он был философом, Игорь Владимирович, и в любых нестандартных действиях и поступках людей искал скрытый смысл.
Чуть позже Виолетта, которая ещё со времен своей работы в фирме досуга умела вылавливать в спонтанных исповедях "клиентов" ценную информацию, чтобы передать её своему "покровителю" Роме, возвратилась к теме хлыстовского золота:
- И все-таки, верится с трудом... В наше время кладов в чемоданах не бывает.
- Это было не наше время... Хлыстуны хотели спастись в приближающейся гибели мира, в которую истово верили, их преследовали власти, проклинала официальная церковь, презирали люди, если случайно о них узнавали. Вот они и копили ценности на последний черный день.
- Где же этот чудо-чемодан? Если увижу его - поверю, - Виолетта ласково прижималась к мужу, разжигала его, чтобы уж открылся до конца.
- Нет, - отрезал Игорь Владимирович. - Он хранится в надежном месте.
- В банковском сейфе?
- Ты что? Отнести в банк - это все равно, что выставить напоказ. Дураков нет.
Игорь Владимирович уже жалел, что разболтался. И в будущем любые попытки Виолетты Петровны заговорить на эту тему решительно пресекались. Но она все запомнила и мысль о чемодане с золотом вызывала у неё сладкое томление...
Виолетта Петровна все больше и больше убеждалась в том, что у её супруга с рассудком не все в порядке. Она знала, что у Волчихина свои планы в отношении "Харона" и всего похоронного бизнеса, и понимала, что аморфному, легко впадающему в истерики Благасову против Волчихина не выстоять. Тем более, что Волчихин ни полусловом, ни жестом не давал оснований шефу усомниться в его лояльности. Прошедшая "школа" научила его осторожности, он по опыту знал, что тайные операции бывают гораздо эффективнее, чем атаки в лоб.
Решающий разговор между Волчихиным и Виолеттой Петровной произошел по её инициативе. Когда они вначале аккуратно, полунамеками, а потом и чуть-чуть откровеннее выяснили, что смотрят на ситуацию почти одинаково, Волчихин сказал:
- Хорошо, допустим после ряда... определенных действий "Харон" перейдет к вам, как прямой наследнице Благасова. Если, конечно, Ставров и Брагин... исчезнут, они люди и в самом деле пожилые, а их дочери не смогут претендовать на наследство. Ну и что дальше?
- Я стану генеральным директором, а вас назначу своим заместителем.
- Ха-ха! Я сейчас могу поднажать на Благасова и он сделает меня своим замом. Он ведь выполняет все мои советы.
Виолетта Петровна недолго подумала:
- Вы сможете жениться на мне. Я не стану возражать, - мило улыбнулась она.
- Не получится, хотя спасибо за предложение руки, а вот насчет сердца сомневаюсь. Но вот загвоздка: я люблю свою жену, и у меня двое симпатичных ребятишек.
- Что же, есть вариант, который вас устроит. Я стану генеральным директором, вас назначу заместителем. Фирму надо будет перерегистрировать поскольку старых учредителей не останется. Вы и я вдвоем станем её учредителями, по честному поделим акции.
Волчихин долго размышлял, прикидывал, взвешивал, наконец, высказался:
- Да, это более надежный путь. Благасов становится единственным владельцем "Харона", коммерческого кладбища и всего прочего. И тут же готовит завещание, по которому вы будете уже его единственной наследницей... А дальше - все в наших руках: новая перерегистрация акционерного общества, акции и так далее... Но вы представляете, сколько придется трупов уложить?
Виолетта Петровна пожала плечиками:
- За несколько лет жизни с Благасовым я привыкла к покойникам, похоронам и кладбищам.
Так состоялось это деловое соглашение. Вскоре люди Волчихина расстреляли Ставрова и Брагина, а Благасова лишь зацепили пулей - на этот счет у них имелись четкие инструкции, а они были профессионалами. Киллеров "убрали" в ту же ночь - Волчихин во всем любил четкость. Благасов стал единственным владельцем фирмы. Но тут неожиданно объявилась Ольга Ставрова со своим розыском, уточнением завещания в судебном порядке, мужем-журналистом, который стал везде совать свой нос... Судьба Ольги была предрешена. И Благасову жить оставалось недолго...
Но кто мог предположить, что "Хароном", Волчихиным, Виолеттой Петровной заинтересуется Мамай? А интерес этот начался с расстрела похоронных бизнесменов. Мамая это встревожило, потому что на кладбищах должно быть спокойненько, как пел поэт - там надежные тайники, там возможности прятать концы, то есть тела своих и трупы чужих в землю. И это - большие деньги. После "беседы" с Мамаем и Бредихиным Виолетта Петровна легко и быстро переориентировалась, с потрохами сдала Благасова и Волчихина. Она стала часто встречаться с Бредихиным - он был крепким, сильным мужчиной, именно таким, какой ей был нужен. И разведен - это значило для неё очень много, рождало смутные надежды. Виолетта трезво оценивала свои возможности и понимала, что управлять "Хароном" и похоронным бизнесом не сможет. А Бредихин сможет...
Волчихин убеждал Благасова после смерти его компаньонов, что надо оформлять завещание в пользу Виолетты Петровны, чтобы окончательно пресечь притязания Алевтины и мужа Ольги. Игорь Владимирович заупрямился и заявил, что суке, стерве и бляди Виолетке ничего от него не обломится. Но это, в принципе, уже не имело значения: Виолетта Петровна и так по закону была его единственной наследницей.
Благасов даже сгоряча поведал Марату Васильевичу свою потаенную мечту:
- Если бы она внезапно опрокинулась, какие бы пышные похороны я ей устроил!
Конечно, Волчихин тут же сообщил Виолетте, что её благоверный спит и видит её нарядной в гробу.
Виолетта немедленно поделилась своими опасениями с Германом Михайловичем:
- Благасов уже дозрел до того, чтобы заказать меня. Завещание категорически отказался оформлять, говорит, что не собирается помирать.
Герман Михайлович разделял её опасения:
- Посоветуюсь с Рэмом Спиридоновичем.
В этот раз Бредихин принимал Виолетту у себя на квартире. Она уже знала, что жена от него ушла, он в качестве отступного купил ей хорошую двухкомнатную квартиру в центре и предупредил, чтобы она больше ни на что не претендовала. Детей у них не было. Жена оказалась разумной женщиной: она попросила плюс к квартире ещё некоторую сумму наличными - на повседневные расходы, и пообещала, что навсегда исчезнет с горизонта Германа Михайловича - погасшая звезда.
У Германа Михайловича и Виолетты уже выработался свой ритуал. Как только они входили в квартиру, Виолетта торопливо, но очень изящно сбрасывала верхнюю одежонку и командовала Бредихину: "Заваливай меня в постель, Герман!" Бредихин с улыбочкой откликался: "Далеко до полночи, а Герман уже здесь!"
После энергичной "разминки", они садились за стол, остужали возбуждение рюмочкой.
- Черт возьми! - почти с восторгом говорил Бредихин. - Ты у меня первая такая ненасытная.
- Для меня секс заменяет все! - объясняла Виолетта. - Не понимаю, зачем некоторым девкам наркотики, если есть секс. Бог знал, для чего создавал женщину. Уж конечно не для общественной деятельности и не для того, чтобы костыли в шпалы вколачивать и дороги ремонтировать.
Виолетта принималась философствовать, чему явно научилась у Благасова:
- Это мужики, когда увидели, что не справляются со своими делами, переложили на женщин самый тяжкий труд.
- Ты, вероятнее всего, права, - соглашался Бредихин. - Вот сегодня, в странное время, мужики лакают, как озверевшие, а женщины мечутся: торгуют мелочевкой, подъезды моют, чуть ли не вагоны разгружают, лишь бы дети их выжили.
В такие вечера, когда Бредихин был свободен от своих таинственных обязанностей, Виолетте было с ним хорошо, и она даже думала, что наконец-то нашла мужчину, который предназначался небесами именно ей - решительного и сильного, неутомимого в ласках.
Однажды она решилась сказать:
- Тебе не кажется, что ты мог бы на мне жениться? Мы очень подходим друг другу. Не знаю, как ты, а я в твоих руках буквально таю... Милый, после близости с тобой на меня нисходят тишина и благодать.
- Не говори пошлостей, Виолетта, - ответил ей Бредихин. - Как только "Харон" перейдет к тебе, мы распишемся. Но не раньше.
- Потом вы меня убьете? - с замирающим сердечком пробормотала Виолетта.
- А теперь не говори глупостей! Зачем тебя убивать? Ты и так сделаешь все, что тебе прикажут.
- Если ты на мне женишься, - мечтательно произнесла Виолетта, - я сделаю тебе, а заодно и себе такой подарок, о котором ты и не мечтаешь.
Она не забыла чемоданчик с золотом, о котором проговорился Благасов в давние нежные ночи с ним.
- Ты сама подарок, - галантно сказал Бредихин. - Такую, как ты, женщину ещё надо поискать.
Он, конечно, не стал ей говорить, что Рэм Спиридонович уже дал ему такое указание: жениться на Виолетте.
- Виолетта! - спросил Герман Михайлович. - Благасов способен в одиночку на решительные действия, без Волчихина?
- Нет! - не колеблясь, ответила Виолетта. - Волчихин - его глаза, уши и руки.
- Что же, расклад сил понятен...
Судьба поворачивалась к Марату Васильевичу спиной. Он ещё ничего не чувствовал, ни опыт, ни обостренное годами борьбы за выживание чутье не посылали ему сигналы о близкой опасности. Конечно, до него долетал тихий шорох, рожденный поисками убийц похоронщиков Брагина и Ставрова, но он не придавал ему значения, решил, что это никак не угомонится журналист Костров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47