- Алексей Георгиевич Костров - известный журналист. Наверное, ты читала его очерки и статьи в еженедельнике "Преступление и наказание".
- Очень интересно! - воскликнула Алевтина. - У меня ещё не было знакомых журналистов!
Как все это у них получается, у таких "штучек", подумал Алексей. Ишь ты, глазки засияли, улыбка милая, на лице оживление... Ни дать, ни взять, счастлива от нового знакомства.
- Господи! - воскликнула вдруг Алевтина. - Я как-то сразу об этом не подумала... Ведь вы, Алексей ГеорГиевич, герой романа Оленьки Ставровой?
- Да-да? - сделал вид, что очень удивился, Благасов. - Вы дружны с Ольгой Тихоновной?
- Дружны - это неточное слово, - поправил Костров. - Мы близко знакомы.
- Оленька буквально бредит Алексеем Георгиевичм, - медовым голоском делилась известными ей сведениями Алекавтина Артемьевна. - Я недавно была у неё в гостях, ведь нам... после гибели наших родителей, одиноко и тоскливо. Так она весь вечер говорила только об Алексее Георгиевиче. И какой вы красивый, какой умный, сдержанный...
- Явное преувеличение, - поддержал светскую беседу Алексей и вопросительно посмотрел на Игоря Владимировича. Тот правильно понял его взгляд:
- Что же мы стоим? Садитесь, пожалуйста, и ты, Аля, с нами. Выпьешь коньячку?
- Я за рулем, - с явным сожалением отказалась Алевтина. - Кофе, если можно.
Марина словно подслушивала за дверью - она тут же появилась с чашечкой на блюдечке и кофейником из прозрачного термостекла.
- Алечка, присоединяйтесь к нам. От вас, дочери глубоко почитаемого мною Артемия Николаевича, нет секретов. Что бы вы хотели узнать, Алексей Георгиевич?
Благасов был само добродушие и радушие.
- Можно несколько вопросов навскидку, как говорят журналисты? спросил Костров.
- Да ради Бога! - воскликнул Благасов. - Если смогу - отвечу.
- Скажите, какова минимальная цена простого гроба для усопшего?
- Есть закон о ритуальных услугах. В соответствии с ним простой гроб из сосновых досок оценивается в 350 рублей. Но заказчики могут заказать гроб любой стоимости в соответствии со своими материальными возможностями.
- А самого дорогого?
Благасов задумался, прикинул:
- Не знаю. Все зависит от фантазии и опять-таки от материальных возможностей заказчиков. Мне известен случай, правда, не на наших кладбищах, когда заказывался гроб для никому публично неизвестного человека стоимостью в двадцать пять тысяч долларов...
- Не слабо! - пробормотал Алексей. И задал следующий вопрос:
- Какова стоимость катафалка?
- Опять-таки по закону - двести рублей. Но в жизни все иначе: начинаются подсчеты расстояния, выясняется, требуются ли автобусы для провожающих в последний путь. Проблем много. И все они - отнюдь не дешевые.
- Сколько же сегодня стоит похоронить человека?
- Одну минуточку...
Благасов взял со своего стола калькулятор, стал считать.
- Самые простые похороны - только сосновый гроб, катафалк и полтора квадратных метра кладбищенской земли - обойдутся примерно в три-четыре тысячи рублей. Но все хотят провести в последний путь своих близких по-человечески, достойно.
- Так и образуется прибыль вашей фирмы?
- Не совсем так. Конечно, за более широкий и качественный спектр ритуальных услуг и деньги иные. Но я вряд ли вправе раскрывать вам наши коммерческие секреты. Впрочем, ничего противозаконного. Услуги одного агента - специалиста по организации похорон оцениваются примерно в 500-600 рублей. Ну, и так далее...
- Но кого-то в этой стране хоронят бесплатно?
- Безработных пенсионеров и детей.
- Власти помогают бедным, когда в семьи приходит горе?
- Социальное пособие на похороны составляет 1200 рублей.
- Есть ли свободные места на кладбищах в черте города?
- Нет.
- Тогда как же так получается: свободных мест нет, а я читаю сообщения в прессе, что известного актера... или бандита похоронили на известном погосте, к примеру, Ваганьковском?
Благасов тонко улыбнулся:
- Ох уж эта святая простота! Вы помните время, когда из магазинов исчезла икра, а у многих на столах она была? Так и здесь: есть какой-то резерв земли, есть правило, по которому если за захоронением не ухаживают определенное количество лет, кажется, двадцать пять, и у покойника не осталось в живых родственников, этот бугорочек земли можно сравнять и там выкопать новую могилку.
- Скажите, вот я, простой смертный, мог бы быть захоронен на престижном кладбище?
Благасов серьезно сказал:
- Ради Бога, Алексей Георгиевич, не торопитесь на тот свет. Но если уж вам не терпится, и вы хотите заблаговременно подготовиться к "переселению", могу дать очень простой совет. Найдите бедных стариков, у которых родственники захоронены на облюбованном вами кладбище, заручитесь - не бесплатно, конечно, - их письменным согласием, а дальше - запасайтесь необходимыми документами уже непосредственно на кладбище. Это вам недешево обойдется, предупреждаю.
- Понятно.
- Никто не задумывался, - вдруг сказал Благасов, - что в распоряжении руководителей тоталитарного режима была привилегия особого рода...
- Какая?
- Партийные лидеры всех рангов чрезвычайно серьезно относились к смерти. Разве быть похороненным у Кремлевской стены или на Ново-Девичьем кладбище - это не привилегия? Все было регламентировано: количество мест для какого-нибудь могущественного ведомства, стоимость похорон деятеля высокого ранга, материальное обеспечение семьи после его смерти... Даже цена венков... Допустим, главному редактору центральной газеты положен был венок из живых цветов стоимостью в шестьсот рублей...
- Вы не сочиняете? - недоверчиво спросил Костров.
- Если и сочиняю, то не очень, - запротестовал Благасов. - Среди нас, похоронщиков, ходила такая история... У МИДа на Ново-Девичьем в те времена было пять или десять свободных мест... Умер уважаемый чиновник, заместитель министра звонит управляющему делами и предлагает похоронить на Ново-Девичьем. "А где я вас похороню, если все места займу?" - отвечает управляющий. Если серьезно, то специально для партийной и государственной элиты был создан филиал Ново-Девичьего в Кунцево.
Благасов разговорился, он действительно до тонкостей знал и историю, и современное состояние похоронного дела. И в целом из его рассказа вытекало, что все безобразия - у других фирм, а "Харон" ведет дело честно и приносит огромную пользу людям. Он посмотрел на часы, и вдруг спросил:
- Алексей Георгиевич, как у вас со временем? Честно скажу, не хотелось бы расставаться с вами, я приготовил вам небольшой сюрприз. Журналисты ведь любят необычные ситуации...
- Не тороплюсь, - ответил Алексей.
Он предупредил Ольгу, что весь вечер будет занят, договорился о встрече с Благасовым, а это не на одну минуту, так что пусть сегодня поскучает в одиночестве дома. Или, если пожелает, у него в квартире, от которой он ещё раньше отдал ей запасную связку ключей. "Ладно, - милостиво согласилась Ольга. - Желательно, чтобы мужики изредка работали и гуляли на коротком поводке". Она теперь изо всех силенок играла роль понимающей и терпимой подруги-супруги.
Благасов звоночком вызвал Марину, распорядился:
- Пусть зайдет Марат Васильевич. Машину с шофером - к офису. Вы поедете с нами, Марина.
Волчихину он сказал:
- Мы поедем на кладбище, я покажу его Алексею Георгиевичу. Предупреди, чтобы вход не запирали и охранники не торчали на каждом шагу.
Спросил:
- Ты Марине все объяснил?
- Конечно, не беспокойтесь.
- Директора кладбища предупреди...
- Хорошо. Вам минуть тридцать ехать - этого достаточно.
Благасов в предвкушении поездки и осмотра кладбища оживился, глаза у него заблестели, движения стали немного нервными. Он объяснил Алексею:
- Я хочу показать вам то, что вы никогда не видели - кладбище поздним вечером и ночью. Ставлю бутылку "Наполеона", что не видели, так?
Алексей согласился, что да, не довелось.
- А зря. Кладбище ночью - это нечто удивительное. Днем все-таки мешает уйти в себя земная суета: похороны каждый день, рабочие, люди посещают могилки, что-то красят, поправляют, цветочки сажают. А то ещё какая-нибудь компания забредет с выпивкой, начинают песни орать. Мы таких безжалостно вышвыриваем вон, чтобы не тревожили покой усопших, не раздражали живых. На наших трех кладбищах порядок. Да, именно порядок.
- Это хорошо, - одобрил Алексей. Он не очень понимал, к чему монолог Благасова и эта его дикая придумка - ночной визит на кладбище. Но, с другой стороны, очень хотелось поближе узнать чудом оставшегося в живых владельца фирмы "Харон". Первое впечатление: фанатично влюблен в свое мрачное дело, знает о нем все, постоянное общение со смертью наложило на него свой отпечаток. Интересно, а как он вообще относится к смерти - не абстрактной, а смерти хорошо знакомых ему людей?
- Готовы? - спросил Благасов. - Тогда поехали.
Он пригласил Алексея в свою машину с шофером, а Марина изящно, легко забралась в "Авелла-Дельту" Алевтины Артемьевны.
Пока ехали Благасов просвещал Алексея по кладбищенским делам.
- Установленные санитарные нормы требуют, чтобы ближайшие жилые дома находились от кладбища не менее, чем за триста метров. Как их выдержать, если дома вокруг кладбищ растут, как грибы?
- Чем же опасны кладбища для живых?
- Не знаю... Скорее, нынче живые угрожают мертвым. Вы, конечно, читали об осквернении могил, разрушении надгробий и памятников. Только в 1998 году вандалы совершили сокрушительные набеги на Малаховское, Востряковское, Рождественское и некоторые другие кладбища. В следующем году на Рублевском кладбище повредили девяносто памятников, на Калитниковском воровали ограды могил. Это хоть понятно: на одном кладбище ограды стянули, на другое поставили. А зачем памятники кувалдами бить?
Благасов говорил об этом с горечью, и Алексей его понимал. В самом деле, в последние годы кладбища стали ареной разгула и политических страстей - рушат еврейские могилы. И странного, угрюмого криминала - когда бьют памятники.
- Кладбища практически не берутся под охрану милицией, в городском бюджете нет на это средств. А покойники на свою безопасность сброситься не могут.
- Тогда пусть это сделают живые: их родственники, друзья, близкие, предложил Алексей.
- Не так все просто. Люди разъединены, они знают лишь свои, родные могилы. Правда, несколько раз в год - весной, в предзимье все охотно участвуют в уборке территории, некоторые коммерсанты дают небольшие суммы на ремонт ограды, кладбищенских строений... Впрочем, приехали...
Они вышли из машины. Вход в кладбище был открыт, возле него стояли Волчихин и директор.
- Мы уж как-нибудь сами, Марат Васильевич... И вы свободны, - сказал Благасов директору.
- В конторе - пяток моих людей, на всякий случай, - предупредил Волчихин.
- Спасибо за заботу...
Волчихин поманил пальцем Марину, о чем-то спросил.
Она утвердительно кивнула.
Благасов предложил осмотреть кладбище и первым вышел на центральную аллею, рассекающую его на два больших прямоугольника. Алексей и Алевтина пошли рядом с ним. Костров чувствовал за спиной какую-то суету: у машинам подошли два парня в темной, сливающейся с темнотой одежде, хлопали крышки багажников машин, Марина вполголоса о чем-то распоряжалась.
Кладбище тонуло в той неясной темноте, которую непроницаемой не назовешь, но и прозрачной тоже. Алексей обратил внимание, что аллеи не освещены фонарями и от этого кладбище казалось островом мрака - вокруг него близкие дома и улицы сверкали электрическими огнями. И тишина - Алексей именно сейчас, здесь, понял, что означают слова "кладбищенская тишина". Не могильная, а именно кладбищенская...
Они неторопливо шли по широкой аллее. Благасов давал объяснения: кто где лежит, рассказывал об известных людях, которые окончили свой земной путь здесь. Он удивительно хорошо ориентировался среди могил, хотя кресты и памятники были укрыты темными, почти траурными сумерками.
- Раньше старались поставить на могилках красивые памятники скорбящего ангела, подбитую птицу, бюст красивой опечаленной девушки. А сейчас вошли в моду кресты. Именно в моду! На могилу атеиста при жизни родственники после его смерти норовят взгромоздить крест. Словно умоляют: "Прости его, Господи, и прими душу его". Я, кстати, за это никого не осуждаю, ибо не ведают, что их толкает на - раскаяние или стремление схитрить.
- Скорее, просто возрождаются традиции, - задумчиво сказал Алексей. Настроение на него нахлынуло странное. Ему казалось, что в сумеречном свете мелькают какие-то тени, слышатся шорохи.
- Да, да, - чутко понял его Благасов. - Мне тоже кажется, что покойные общаются друг с другом. Но не сейчас, а позже, в глухую полночь. Но я точно знаю, что на кладбищах не приживается всякая нечисть, разные там лешие и ведьмы, ведь это - божьи места.
"Кажется, он все-таки сдвинулся, - пришел к выводу Алексей. - Он верит в то, что сейчас говорит".
Алевтина задержалась у одной могилы - семейной, муж и жена были укрыты широкой мраморной могильной плитой. Благасов бросил на неё взгляд исподлобья, объяснил:
- Хороший камень. С Украины, с Винницких каменоломен. Такой есть даже в Мавзолее Ленина. ЗА какие деньги удалось привезти его сейчас оттуда сыну этих стариков - даже не представляю.
- Господа! - взмолилась Алевтина - Я устала бродить по улицам этого царства мертвых!
- Все, все - успокоил её Благасов. - Мы уже пришли.
Прямо перед собой Алексей различил небольшую круглую ротонду, увенчанную изящным куполом. Ее колонны были увиты разросшимися лианами, диким виноградом, мимонником. На ступеньках входа стояла улыбающаяся Марина. Ротонду тускло освещали бра на колоннах. Из-за тучек выползла луна, и темень при её свете ослабела.
- Прошу, - пригласил Благасов. - Поздний ужин на кладбище - что может быть романтичнее?
Столик в центре ротонды был уже накрыт - Марина расстаралась. Алевтина, увидев холодные закуски на тарелках, бутылки водки, коньяка, вина, жалобно вздохнула:
- Жаль, мне нельзя - первый же встреченный гаишник отберет права и машину.
И чуть прижавшись к Алексею, доверительно шепнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47