Манор с самого начала считал, что наибольшая угроза шпионажа исходила от стран коммунистического блока, а не от соседних с Израилем арабских стран. Арабам не удалось задушить новорожденный Израиль и не было никаких оснований полагать, что арабские шпионы окажутся лучше арабских армий. Успехи же советских и восточноевропейских разведчиков в той мере, как они становились известными, впечатляли.
Когда Харел заменил Шилоя на посту директора "Моссада", Манор стал заместителем нового руководителя "Шин Бет" Иззи Дорота. Когда в 1953 году Дорот ушел в отставку, Манор возглавил службу внутренней безопасности. Блестящая карьера, учитывая, что Манору было всего 36 лет и он только четыре года назад приехал в Израиль. Фактически он был единственным из ответственных руководителей, которые прошел совсем не тот путь, что все. Он не сражался в рядах "Хаганы" или в её штурмовых отрядах "Палмах". Не служил в британской армии или в её знаменитом Еврейском легионе. Не сражался в войне 1948 - 1949 годов. Даже на иврите он говорил с неистребимым венгерским акцентом и вел себя скорее как европеец, чем как представитель "новых израильтян". Что-то в этом было непривычно, нетрадиционно, даже сомнительно. Некоторые сомнения относительно него были не только в самом Израиле. У ФБР тоже были серьезные подозрения в отношении Манора, и подозрения эти выливались в действия - так, например, в 1952 году, когда разворачивалось стратегическое сотрудничество между разведками, ФБР пыталось не допустить его в США. Очень много препятствий было на его пути однако Манор стал тем, кем стал и очень много сделал для укрепления службы безопасности.
На первых порах далеко не все действия "Шин Бет" определялись Амосом Манором. Он оставался и в подчинении, и в зависимости от "Иссера Маленького". Харел в системе разведсообществ был "мемунехом", главным разведчиком. Во всяком случае, он никогда не выпускал из рук рычаги управления внутренней безопасностью - и тем самым сосредоточил в своих руках огромную власть. Власть, которую можно было сравнить с объединенной властью директора ФБР США Эдгара Гувера и директора ЦРУ Аллена Даллеса. "Маленький Иссер" действительно обладал такой мощью и пользовался неограниченной поддержкой и доверием Бен-Гуриона. За это "мемунех" платил безоговорочной лояльностью и был готов выполнить почти любое поручение правительства. Например, по желанию Бен-Гуриона Харел охотно превращал спецслужбы в политический инструмент правящей партии "Мапай".
Бен-Гурион и партия "Мапай" руководствовались простым принципом - кто не с нами, тот против нас. Соответственно и Харел приказал "Шин Бет" в порядке работы по "подрывным элементам" проникнуть в оппозиционные партии Израиля. В первую очередь внимание было уделено правым партиям. Агенты Харела установили наблюдение за заклятым врагом Бен-Гуриона, бывшим лидером подпольной группировки "Иргун", а к тому времени лидером партии "Херут" Менахемом Бегином. Харел высказал в своем докладе абсолютно беспочвенное предположение, что "Херут" намеревалась создать мини-подполье в вооруженных силах. Практических "мер" не последовало, - зато "Шин Бет" удалось разгромить несколько мелких организаций, связанных с еврейскими религиозными фундаменталистами и правыми кругами. Одна из таких организаций, называвшая себя "Союзом энтузиастов", объявила о своем намерении воссоздать древнее еврейское царство в строгом соответствии с религиозными догматами. Бородатые, одетые в традиционную черную одежду ортодоксы поджигали автомобили, рестораны и мясные лавки, в которых продавалось не кошерное мясо. "Шин Бет" проникла в эту группу "энтузиастов" и, выявив всю организацию, арестовала их. В данном случае речь шла, с точки зрения государственной безопасности, не более чем о наивных дилетантах, но Харел доложил Бен-Гуриону, что они представляли смертельную угрозу для демократии. Много шума наделала история "срыва" покушения на жизнь министра транспорта Давида Цви Пинкуса. По обвинению в подготовке теракта были арестованы боевик "Лехи" Шаалтиель Бен-Яир и два его помощника. Они якобы намеревались заложить бомбу около дома министра в знак протеста против введения ограничений на движение транспорта по субботам. 60 Бен-Яир был предан суду, но оправдан - доказательства обвинения не сочли достаточными. По иронии судьбы, несколькими годами позже Шаалтиель стал работником разведки и принес немало пользы государству.
То, что "Шин Бет" также установила интенсивную слежку за малочисленной коммунистической партией Израиля, казалось, учитывая несовместимость принципов сионизма и пролетарского интернационализма, в порядке вещей; но в поисках подрывных элементов "Шин-Бет" "взял под колпак" и партию "Мапам", социалистическую партию с безупречной сионистской репутацией. Партия не имела равных в своей активности по созданию еврейских поселений и киббутцев. Члены этой партии охотно служили в армии, и некоторые из них достигли высокого положения в вооруженных силах. Иначе говоря, заслуги партии в государственном строительстве были несомненны. Но с другой стороны, когда лидеры "Мапам" окончательно поняли, что Бен-Гурион намерен вести Израиль в сторону от социализма, они в гневе прекратили с ним всякое сотрудничество и даже пошли дальше, выразив восхищение Иосифом Сталиным. Для Харела это, естественно, было равносильно тяжкому самообвинению "Мапам". "Мемунех" пришел к выводу, что теперь вся партия "Мапам" (в которой сам Иссер Гальперин некогда состоял) действовала как агент советского блока. Логика подозрительности привела Харела к убеждению, что поскольку в "Мапам" состояла немалая часть офицерского корпуса армии, то партия могла готовить военный переворот с целью захвата власти в стране. И его подозрения стали воплощаться в "практические действия" в худших традициях охранки. 29 января 1953 г. секретарь партии "Мапам" Натан Пелед продемонстрировал во время пресс-конференции миниатюрный радиопередатчик. Он заявил журналистам, что этот "жучок" был обнаружен под столом лидера "Мапам" Меира Яари. Пелед также заявил, что закрытые внутрипартийные дискуссии каким-то образом становились известны Бен-Гуриону. Кроме того, сказал он, после обнаружения "жучка" охранниками были задержаны два взломщика, пытавшиеся проникнуть в штаб-квартиру "Мапам". Они были переданы полиции, но судья проявил к ним необычайную снисходительность - минимальное наказание в виде двух недель лишения свободы. Пелед заявил, что задержанные были работниками "Шин Бет", посланными Харелом по приказу Бен-Гуриона и "Мапай". Правящая партия, как водится, все обвинения отрицала, но обвинения были отнюдь не голословны: у "Мапам" была своя внутренняя информация61. Мало для кого являлось секретом, что партия имела своих агентов, работников партийной службы безопасности, в штаб-квартире "Шин Бет", других партиях и разведсообществе.
Но в МИД действовали не только "свои", принадлежащие к другим политическим течениям государства, осведомители - там был пойман Зеев Авни, шпион, который работал на КГБ ещё до приезда в Израиль.
Персональное досье.
Зеев Авни (Вольф Гольдштейн) родился в 1912 году в еврейской семье, которая вскоре эмигрировала из России в Швейцарию. В юношестве Вольф увлекался марксизмом-ленинизмом. Был завербован советской разведкой, выезжал в Москву для специального обучения. Его подготовили для внедрения в израильские правительственные учреждения, хотя сам Зеев неоднократно говорил, что его призвание - не суета в коридорах власти, а простая трудовая жизнь в киббуце.
В Израиле в разгар войны 1948 года он поступил на работу в МИД экономическому департаменту министерства срочно требовались специалисты. По израильскому обычаю он сменил свое имя и стал Зеевом Авни. В начале 1950-х годов он уже был экономическим советником посольства Израиля в Брюсселе. Как раз в то время через это посольство велись секретные переговоры с Западной Германией о выплате репараций израильским евреям-жертвам Холокоста. Авни, как было выявлено в ходе расследования, регулярно информировал КГБ о ходе этих переговоров. Позже он получил назначение в Белград, где, собственно, ему и удалось нанести наибольший ущерб национальной безопасности Израиля. Основная его работа в посольстве была связана с обеспечением экономических отношений Израиля с Югославией, но из-за нехватки персонала по совместительству Зеев выполнял обязанности шифровальщика. Он научился работать на шифровальной машине. Все с благодарностью отмечали готовность Авни работать сверхурочно или подменить заболевшего шифровальщика. Вскоре шпиону удалось получить и передать "хозяевам" коды, с помощью которых КГБ начал читать всю секретную переписку МИД с дипломатами, а также разведчиками, работавшими под дипломатическим прикрытием. Контрразведка обратила внимание на Авни и его энтузиазм; аналитикам удалось "связать" несколько незначительных странностей, которые были отмечено поведение этого дипломата в Белграде, с провалами израильской разведки. Манор придумал предлог для того, чтобы в апреле 1956 года отозвать Авни в Тель-Авив. Ничего не подозревавший Авни вылетел в Израиль и по прибытии был арестован "Шин Бет". В ходе допросов Авни во всем признался, и контрразведка получила от него очень важные сведения. Авни вышел на свободу через 10 лет и отправился в Швейцарию, где прошло его детство, но вскоре вернулся в Израиль. По согласованию с комитетом "Вараш" он ещё раз сменил имя и фамилию, поселился в киббуце к северу от Тель-Авива и даже какое-то время работал в качестве армейского психолога.
Примерно к тому же периоду относится разоблачение журналистки Мэри Фрэнсис Хаген. Американка Мэри Хаген работала на несколько печатных изданий и телерадиоканалов в нью-йоркской штаб-квартире ООН. У неё было много друзей среди арабских делегатов; личные отношения стали основой вербовки по просьбе своего жениха, сирийского дипломата Галаба аль-Хейли, она согласилась заниматься шпионажем против Израиля.
В 1956 году она приехала как журналистка в Израиль и, работая в интересах сирийской разведки, стала проявлять повышенный интерес к границам Израиля и его военным объектам. Такое поведение для американской журналистки, специализирующейся по совсем другим вопросам, было явно необычным, и "Шин Бет" установила за ней круглосуточное наблюдение, а затем и арестовала Хаген. Ее судили на закрытом заседании, на которое журналисты не были допущены. 27 августа 1956 г. она была признана виновной в шпионаже и провела 8 месяцев в израильской тюрьме. Подробностей процесса не разглашали, известно только, что Мэри только в ходе допроса и суда осознала, что выполнение "просьб" жениха являлось просто шпионажем. Несколько обогатив свой личный опыт, Мэри Хаген вернулась в Нью-Йорк, - но, к её удивлению, её "жених", аль-Хейли, отказался с ней встретиться.
Но в целом необходимо отметить, что усилия разведок арабских стран по проникновению в Израиль в те годы отличались примитивизмом. Специалисты "Шин Бет" отмечали, что у арабов не хватало ни знаний, ни профессиональных навыков, ни терпения, которые были необходимы для осуществления долгосрочных разведывательных операций. Положение несколько изменилось, когда спецслужбы ОАР и отдельных арабских стран стали больше сотрудничать с советской разведкой. В результате ими было осуществлено несколько удачных агентурных операций, о которых несколько позже. Сейчас надо рассказать о большой разведывательной удаче "Шин Бет" - получению полного текста доклада Н. С. Хрущева ХХ съезду КПСС.
Амос Манор вплоть до своей отставки в 1964 году очень редко говорил с журналистами. "Я никогда не обсуждал свою работу и не вижу причин отступать от этого правила", - заявлял Манор даже после отставки, когда на протяжении четверти века входил в совет директоров различных компаний. Даже об этом деле он рассказывал крайне мало. Известно только, что у Манора были отличные источники в Восточной Европе, в задачу которых входило осуществление контроля за соблюдением американского эмбарго и выявление попыток внедрения агентуры советского блока в Израиль - настоящая контрразведка становится эффективной, когда она не ограничивается действиями на своей территории. Один из агентов Манора в Варшаве сумел получить оригинальный русский текст доклада Хрущева и во второй половине апреля 1956 года направил его в штаб-квартиру "Шин Бет", располагавшуюся в окрестностях Тель-Авива, в Яффе. Манор (он не знал русского языка) поручил одному из своих близких помощников, выходцу из России, перевести текст доклада на иврит, а экспертам "Шин Бет" по СССР поручил внимательно изучить текст и дать заключение о его подлинности. 13 апреля, в пятницу, шеф контрразведки прочел речь Хрущева. Манор сразу понял, что это был действительно важный документ, раскрывавшее глаза на тайны советской политики. С текстом и заключением экспертов, Манор отправился прямо домой к Бен-Гуриону. В субботу Бен-Гурион приказал немедленно передать текст американцам. Через два дня в Вашингтон к Джеймсу Энглтону вылетел курьер израильской разведки с текстом доклада Хрущева. Бен-Гурион справедливо полагал, что если Израиль сам предаст огласке текст доклада, то это ещё больше осложнит и так уже достаточно напряженные к тому времени отношения между Израилем и Советским Союзом. Доклад Хрущева не только прочли с интересом в ЦРУ. Американцы дали утечку в "Нью-Йорк Таймс", а затем полный текст доклада был передан по радио на всех языках через радиостанцию "Радио "Свободная Европа"" и "Радио "Свобода"". Брошюры с текстом даже забрасывались с помощью воздушных шаров в страны за "железным занавесом". Даже в 1970-е годы Манор не собирался раскрывать имя героя, стоявшего на другом конце информационного канала. А текст доклада попал в "Шин Бет" из Польши. Ян Стажевский, который был партийным руководителем в Варшаве в 50-х годах, спустя три десятилетия сам признался в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64