выхода на секреты Запада и агентурного проникновения в станы, определенные как главный противник. Канал реэмиграции позволял профессионалам, подготовленным в СССР, транзитом через Израиль оказаться в Англии или США с вполне надежным прикрытием. Для обеспечения работы агентуры и информаторов была создана обширная агентурная сеть. По данным, приведенным в одном из обзоров ЦРУ, в посольстве СССР в Тель-Авиве из 60 сотрудников примерно половина работала на ГРУ и КГБ. Как подметил И. Дайчман, в работе КГБ и в ответных действиях "Шин Бет", точно так же как в деятельности "Моссад" и ответных действиях советских контрразведывательных структур, - до поры до времени прослеживалась некая двусмысленность, тайная договоренность - "мы делаем вид, что шпионим, а вы делаете вид, что ловите", и так - с обеих сторон. Наукообразно это называется "неформализованным заговором". Да, КГБ и ГРУ вербовали агентов из числа израильтян, но, поскольку местные коммунисты находились под подозрением и наблюдением "Шин Бет", советская разведка предпочитала тех, кто не был связан с коммунистами. Но и это носило несколько демонстрационный характер. Например, совершенно очевидно для всех, кто хоть немного интересуется разведкой, что в числе первоочередных кандидатур для вербовки должны быть супруги дипломатов. Естественно, за дамами следили - и находили подтверждения опасениям. Так, летом 1955 года жена израильского дипломата влюбилась в дипломата советского и закрутила с ним бурный роман. Дипломат, конечно же, находился под наблюдением "Шин Бет", и контрразведка оказалась в курсе всех альковных перипетий. Когда ситуация "дозрела", даму вызвали в "Шин Бет" и настоятельно порекомендовали ей прекратить связь. А обманутого мужа во избежание шантажа вызвали в Австрию, где контрразведчики, не самые деликатные люди на свете, порадовали сообщением о супружеской измене и прекращении загранкомандировки. В феврале 1959 года высокопоставленный дипломат в Чехословакии "попался" на романе с красавицей Дагмар Новотной и его попытались шантажировать и склонять к сотрудничеству; он сообщил о попытке шантажа в МИД. "Вербовка через постель" представлялась настолько очевидной и получила такое распространение, что всех израильских дипломатов, направлявшихся в страны восточного блока, специально предостерегали от вступления в любовные связи с местными гражданами. Позже МИД вообще отказывалось направлять в эти страны одиноких сотрудников.
Шпионаж Израиля против Советского Союза тоже нес отпечаток какой-то формальности; во многих случаях можно было заранее рассчитать, чем будет заниматься тот или иной посланник. Так же просчитывались и ответные действия КГБ - и от случая к случаю все повторялось снова. Вот, например, едет в Россию Москву в качестве второго секретаря посольства Арьех (Лова) Элиав, опытный нелегальный эмиссар "Алии-Бет". В дополнение к своим обязанностям консульского работника, Элиав распространяет карманные еврейские календари и миниатюрные словари иврита, "незаметно" рассовывая их в карманы молящихся в синагоге. КГБ, естественно, знает, чем занимался в неслужебное время Элиав и решает "совратить". Однажды, когда Лова отправился в Ленинград, на перроне появилась необычайно красивая молодая женщина. В тот же вечер он увидел эту красавицу в ленинградской гостинице. Элиав пригласил прекрасную незнакомку танцевать. Жаркое танго легко перешло в такие же поцелуи и скоро Лова почувствовал, что КГБ вот-вот получит необходимый компромат. Он вырвался из объятий прелестницы, закрылся в своем номере и не выходил до утра, предвидя - вполне возможно, что справедливо, грядущий шантаж, угрозы и вербовку. Как все контрразведки мира, КГБ практиковало съемку "утех" скрытой камерой. Некоторым "фотогероям" это импонировало; например, по ходячему апокрифу Лубянки, Сукарно просмотрел снимки своих забав и попросил отпечатать дюжину одних планов и полдюжины других - похвастать перед приятелями. Были, естественно, и персонажи с более пуританскими взглядами. "КГБ наблюдало за нами круглосуточно, даже в наших собственных квартирах, - вспоминает Элиав. - Открытое наблюдение, скрытое наблюдение, электронная слежка, оптическая слежка. Мы были постоянно в поле зрения КГБ. В довершение к этому почти все сотрудники нашего аппарата становились объектами более решительных действий: инсценированные "скандалы", которые затевали "возмущенные граждане", угрозы ареста и т. п.
Да, контрразведывательные службы обеих стран взаимно считали всех въезжающих заведомыми шпионами и организовывали наблюдение. По возможности принимались даже превентивные меры: так, когда в соответствии с обычной процедурой в марте 1958 года израильские власти информировали советское посольство в Тель-Авиве о своем намерении направить в Москву в качестве второго секретаря посольства подполковника Моше Гатта и запросило на него визу, то советский дипломат-разведчик попросил одного из своих израильских источников собрать сведения на Гатта. Стоит ли удивляться, что этот израильтянин оказался двойным агентом и немедленно сообщил об этой просьбе работнику "Шин Бет", у которого он находился на связи. Но серьезных дел было совсем немного; об истории с профессором Беером уже рассказывалось (и рассказывалось, что факт работы на КГБ так и не был доказан и вряд ли когда будет); говорилось также о некоторых версиях в связи с "атомным скандалом". Еще две серьезные истории будут приведены ниже, но относятся они уже к другим временам - к обстановке резкого усиления напряженности в отношениях в период от израильской Шестидневной войны до советской Перестройки.
Маркус Клингберг сумел глубоко проникнуть в военную инфраструктуру. Он прибыл в Израиль в 1948 году из Восточной Европы в возрасте 20 лет. Талантливый и неординарный биохимик, он вскоре стал признанным специалистом и в конце 1960-х годов был назначен заместителем директора сверхсекретного Биологического института. 19
Выглядел Маркус всегда болезненным и часто ездил в Швейцарию "для лечения", хотя, по скупым отзывам бывших коллег, был очень хорошим администратором и блестящим специалистом. Провал его, как многих разведчиков, произошел на связи - "Шин Бет" установила, что его поездки в Швейцарию служили прикрытием для встреч с представителями советской разведки. В обстановке полной секретности он был предан суду и осужден на пожизненное заключение. Никакие сведения о его деятельности и обстоятельствах вербовки и поимки пока не преданы огласке. Ясно только, что Клингберг, один из первых руководителей совершенно секретного проекта в Нес-Сиона, нанес Израилю значительный ущерб. Этот институт связан с работами в области химического и биологического оружия. Аналитики американской разведки пришли к выводу, что Израиль создавал по крайней мере оборонительный потенциал против химического оружия, имевшегося на вооружении ряда арабских стран - то есть запасы вакцин и способность контролировать воздушный и водный бассейны в случае химической и биологической агрессии. Необходимость в "оборонительном" химическом и биологическом оружии имеется - Саддам Хусейн, например, не раз заявлял о намерении применить против Израиля химическое оружие. Биологические лаборатории и запасы этого оружия массового уничтожения были объектами поисков нескольких комиссий после операции "Буря в пустыне". Тревожные опасения не сняты до сих пор - точно так же как и опасения, что по этому преступному пути шел или мог пойти Израиль.
Другой из кремлевских агентов, Шабтай Калманович выехал из Советского Союза в 1971 году в возрасте 23 лет. По опубликованным данным следствия, КГБ ориентировал его на создание прочных экономических позиций и на установление контактов с политическими и военными лидерами Израиля.
Если все-таки считать Эзру Беера советским агентом, то размах деятельности Калмановича столь же серьезен. На деньги КГБ он создал настоящую финансовую империю, его интересы простирались от Монте-Карло до Африки. Скоро он нашел влиятельных друзей из военных и правительственных кругов - например, бригадного генерала Дов Томари, или депутата кнессета Самуеля Флатто-Шарона, который стал израильским политиком, сбежав от уголовного преследования во Франции. Это обеспечило Калмановичу очень полезный пропуск в кнессет. Калмановичу много удавалось организовать и уладить, причем даже в зоне "серой" политики - так, он помог Флатто-Шарону и конгрессмену Бену Гилману организовать обмен американца, арестованного в ГДР, на израильтянина, арестованного в Мозамбике и русского, задержанного в Пенсильвании. Многие из его соседей по пригороду Тель-Авива, где у него была загородная вилла, занимали довольно высокое положение в разведсообществе. Калманович даже хвастался, что для него открыта дверь дома Голды Меир.
Помимо бизнеса и светской жизни, Шабтай участвовал в партийной деятельности. Некоторое время Калманович работал в восточноевропейском отделе лейбористской партии. В его задачу входило обеспечение так называемой "благодарности" Израилю со стороны новых иммигрантов из Советского Союза путем поддержки лейбористской партии. До 1977 года, пока лейбористы были у власти, Калманович всегда оказывался в нужный момент в нужном месте. Впрочем, в период правления блока "Ликуд" Бегина, Шабтай тоже постоянно находился в прекрасных отношениях с представителями основных центров власти в Израиле, был вхож едва ли не во все кабинеты и, как выяснилось, мог получить достаточно полную и серьезную информацию. Так продолжалось много лет, пока наконец "Шин Бет" не зафиксировала, как 1987 году в Европе он передавал секретную информацию одному из установленных коммунистических агентов. 15 декабря 1988 г. после закрытого процесса в Тель-Авиве Калмановича приговорили к девяти годам тюрьмы...
Отмеченная двусмысленность легко объяснима: и в ранний период "особых" отношений, и в период фактического тяготения к противоположным политическим и военным группировкам, непосредственного столкновения интересов не было. Главным врагом руководство СССР считало США и блок НАТО, слабо и неловко реагируя на "опасность" с других сторон; о том, что в Москве полвека с маниакальным упорством поддерживали "антиимпериалистические" режимы во всем мире, в том числе и на Ближнем Востоке, говорилось достаточно. Израиль оказывался или партнером "врагов", или раздражающим примером "другой модели" социализма, или помехой в реализации каких-нибудь глобальных планов или, ещё глубже, объектом политического торга с арабами и побудительной причиной для массированных закупок советского оружия (за которое, кстати, арабы до сих пор не рассчитались сполна) - но прямым объектом враждебности и соответственных действий не являлся.
В стратегическом плане, Советам нечего особо было разведывать для себя в Израиле - разве что для передачи "друзьям-арабам". Маленькая неблизкая страна никогда не угрожала и не может ничем угрожать ни СССР, ни его преемнице России, - и не располагала до последнего времени, когда уже и КГБ-то не стало, собственными достижениями в научно-технической сфере, которыми можно всерьез заинтересоваться. Что же касается "утечки мозгов", то она стала действительно серьезной проблемой и была осознана как таковая значительно позже, когда с либерализацией и крушением советского режима утечка стала массовой (причем "вклад" в неё Израиля не столь велик "мозги", ученые и специалисты, сейчас главным образом отсасываются непосредственно на Запад).
Конечно, в КГБ внимательно изучали списки потенциальных эмигрантов в поисках кандидатов на роль шпионов. Некоторых вербовали сразу и приказывали тотчас же по прибытии в Израиль выходить на связь с советской разведкой. Другим позволяли обжиться, и лишь через несколько лет с ними могли вступить в контакт их советские хозяева. Для работы на этом направлении КГБ даже создал специальный департамент, который занимался вербовкой агентов, их подготовкой и практическим использованием. Однако даже в КГБ отмечали, что, оказавшись в Израиле, многие агенты отказывались работать на СССР и вообще прекращали связь и таких, как Шабтай Калманович, на самом деле совсем немного.
Конечно, в КГБ (а теперь в ФСБ) иначе и не скажут...
Для государственных интересов Израиля в СССР было много жизненно важного, но ничего угрожающего - угроза начиналась, когда советское вооружение, техника и советники оказывались в распоряжении враждебных государств. В научно-технической сфере, конечно, заинтересованность Израиля в советских достижениях очевидна и предпринимались агентурные усилия по выходу на некоторые разработки. Это происходит и в новейшие времена: например, в 1995 году был взят с поличным на получении секретной научно-технической информации московский резидент Реувен Динель. Но главный канал научно-технической информации - интеллектуальная разведка, в которой Израиль лидер. Есть и специализированные учреждения, например институт в Реховоте, есть и другие службы, специализирующиеся на получении необходимой информации из легальных и косвенных источников; в стране, где четверть населения владеет русским языком и среди "русских" высок квалификационный уровень, можно было достичь и было достигнуто многое, не прибегая к "традиционному" шпионажу. Вообще, практика действий в СССР характеризовалась некой деликатностью: резиденты избегали сотрудничества с теми, кто набивался в шпионы - небезосновательно предполагалось, что это "подставки" КГБ; они практически никогда не вели прямой вербовки агентов, речь не шла о работе на "Моссад", а о деятельности на пользу Израиля; они избегали прямых расспросов по темам, которые интересовали разведсообщество - что, естественно, не исключало получение информации как ответов на косвенные и наводящие расспросы; они всегда вели сионистскую пропаганду, но практически никогда не давали конспиративных заданий, из-за которых могли быть обвиненными в шпионаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64