На этот раз вес был просто весом, тем, от чего необходимо избавиться как можно быстрее.
Сэнди отодвинула газеты в сторону. В последние несколько месяцев она частенько приходила к сестре ужинать, якобы для того, чтобы составить ей компанию, когда Тэд задерживался в конторе. Она являлась, вооружившись списком новых слов, которые недавно узнала и хотела, чтобы Энн заучивала их, повторяя и втолковывая их серьезно, настойчиво и терпеливо: маниакально-депрессивный, недееспособный…
– Ну какая разница, как это назвать? – спрашивала Энн, – Эстелла такая, какая есть.
– Как ты не понимаешь, у этого есть название. Это не просто Эстелла. Не то, что она сделала с нами. Не что-то неопределенное, Энн. Это реальность. Болезнь. У нее есть название и признаки.
– Все равно не понимаю, каким образом от этого что-то меняется.
– Меняется наше отношение. Это не наши фантазии, мы не выдумывали ее. Это не наша вина.
Энн немного помолчала.
– Ты думаешь, если наклеить на Джонатана и Эстеллу ярлык и поместить их в коробочку, то отделаешься от них? Разве ты не можешь просто принять их такими, какие они есть?
– Нет. А ты можешь?
Энн ничего не ответила.
Придя домой, Тед открыл пиво и сел вместе с ними за стол, поставив бутылку прямо на «Кроникл».
– Славная работа, Сэнди, – язвительно заметил он.
– В чем дело? Тебе не понравился мой синтаксис?
– Да нет, по мне твой синтаксис вполне хорош, – сказал он, улыбаясь. – Со стилем у тебя все в порядке. Вот тема – другое дело.
– И что все это должно означать?
– А то, что эта самая электростанция, против которой ты так выступала, могла бы дать городу много рабочих мест, которые нам сейчас так отчаянно нужны.
– Тед, – вмешалась Энн, – мне казалось, ты был против этой электростанции. Ты сам говорил, что они недостаточно в этом разбираются.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
– Что за ощущение, когда обладаешь такой властью? – спросил он у Сэнди.
– А я и не подозревала, что обладаю какой-то властью. Но уверена, что если бы это было так, то было бы просто замечательно.
Тед засмеялся.
– Не сомневаюсь.
– Тебе лучше знать, – продолжала Сэнди. – По-моему, в этом доме вся власть в твоих руках.
– Вот как ты считаешь?
– Угу.
– Откуда такие познания?
– Отнеси это на счет моей исключительной наблюдательности.
Тед улыбнулся.
– Что ж, внешность бывает обманчива. За симпатичной наружностью твоей сестры скрывается на удивление упорное стремление поступать по-своему. Правда, Энн?
Они оба посмотрели на нее.
– Пошли вы, – произнесла она так тихо, что в первый момент они оба подумали, что ослышались. – Пошли вы оба. – Она вскочила из-за стола и быстро вышла.
Взгляды Сэнди и Теда встретились, и они поспешно отвели глаза в сторону. Сэнди последовала за Энн в гостиную.
– Энн?
– Оставь меня в покое, ладно?
– Извини. Я не понимаю, в чем дело, но все равно извини.
– Думаешь, раз я не пишу для какой-нибудь дурацкой газеты, значит, я идиотка. А, черт, что я вообще понимаю, у меня даже работы нет. Все простые ответы знаешь только ты.
– Ох, Энн, я никогда не имела в виду ничего подобного. Мне это даже в голову никогда не приходило.
– С чего ты так уверенно судишь о моей жизни?
– Извини. Пожалуйста.
Энн вздохнула.
– Я позвоню тебе завтра, – предложила Сэнди, подхватив свои вещи, стоя с ключом от автомашины в руке. – Договорились? Договорились, Энн?
– Конечно.
Когда Тед услышал, как закрылась дверь, он подсел к Энн на диван.
– Я ничего особенного не хотел сказать, – произнес он и прижался к ней. – То есть, я имею в виду, мне нравится это твое стремление. Ну, давай поцелуемся. Давай. Вот так-то лучше.
Трехлетняя Джулия бежала впереди них, ее крепкие ножки так и мелькали, направляясь прямо к ступенькам при входе. Она поздно начала ходить и с тех пор с редкостной сосредоточенностью наверстывала упущенное. Одним из первых она выучила слово «я», и хотя теперь уже произносила полные и понятные предложения, стоило ей расстроиться, особенно если кто-то пытался сделать за нее то, что она точно могла бы сделать сама, язык и воля все еще сталкивались в вихре «я-я-я-я», пока она не добивалась своего. Энн никогда прежде не слышала, чтобы ребенок в ее возрасте совершенно спокойно и охотно оставался в комнате один.
Энн шла на несколько шагов позади, держа Эйли, завернутую в желтое, связанное крючком одеяло, рядом с ней – Тед, нагруженный двумя коробками книг. В тот день они уже пять раз ходили туда-сюда, этот был последним. Коробки и узлы все еще громоздились у входа в их новый дом на Сикамор-стрит, и Тед при входе споткнулся об них.
– Нет ничего лучше своего дома, – сказал он, поднимаясь с кучи вещей на полу.
Энн отнесла Эйли в пустую спальню, где заранее поставила кроватку, и осторожно уложила. Пол, стены и окно были еще голыми, и когда она обернулась на пороге, ей показалось, что она неосторожно оставила ребенка плавать в таком огромном пустом пространстве. В соседней комнате Джулия стояла у окна – ее глаза были как раз на уровне подоконника – и выглядывала во двор с удовлетворением новоиспеченного владельца. Она не слышала, как Энн прошла мимо, раскладывая на кровати свое любимое одеяло, малиновый прямоугольник в мелкую крапинку.
Энн тихонько спустилась по лестнице и остановилась возле Теда, который удерживал на перилах металлический ящик с инструментами.
– Чувствуешь себя взрослой? – спросил он с улыбкой.
– Скорее самозванкой. Ты думаешь, мы потянем все это?
– Ты имеешь в виду материально?
– Я имею в виду все вместе.
Он засмеялся и притянул ее к себе.
– Да.
Она поцеловала его шею сбоку, и его запах, его тепло пробудили в ней нечто, в последнее время слабое, едва заметное. Он почувствовал, как раскрылись ее губы, встретил их, просунул руку ей под свитер. «Не здесь», – прошептала она уже слегка охрипшим голосом, и он втолкнул ее в просторный и пустой гардероб рядом, где, стоя в темноте, они приникли друг к другу с торопливым, отчаянным и неутолимым желанием.
– Слышал? – прошептала она, прижавшись вспотевшим лбом к его груди.
– Что?
– Тс-с-с.
Она поправила свитер, застегнула джинсы и, чуточку приоткрыв дверь, увидела Джулию, сидевшую на нижней ступеньке, прижав к уху малиновое одеяло.
Когда после нескольких лет подъема спрос на строительство торговых центров упал и дела фирмы пошли хуже, Нолан Парселл, озабоченный тем, чтобы не потерять Теда, поручал ему даже самые мелкие проекты, пристройки, внутренние дворики, гаражи. Сам Парселл становился все сварливее, и по тем сердитым фразам, которые вырывались у него, когда он терял осторожность, было очевидно, что фирма обременена долгами, в которые влезла в то время, когда казалось, что конца расширению строительства не будет. «Лефти были нужны деньги, – ворчал он. – Тупой жадный ублюдок».
Тед, привыкший руководить бригадами и заниматься одновременно несколькими проектами помельче, вдруг обнаружил, что снова загружены ерундой. Всякое сочувствие, какое он, возможно, и испытывал к Парселлу, пропало из-за его собственного сильнейшего разочарования и усиливавшейся желчности Парселла.
Теперь Тед задерживался в офисе, чтобы отксерокопировать списки клиентов, разобраться в сметах, накладных, поставщиках стройматериалов, транспортировщиках, страховке. Засунув бумаги с цифрами и именами в карман пиджака, он переходил улицу и в «Блуберд-Инн» встречался с Карлом Фрименом, чтобы выпить пива и разработать стратегию. Лишь постепенно отвлеченные размышления двух товарищей по работе начали обретать весомость, и они стали серьезно рассматривать вероятность и, наконец, возможность. Почему бы нет?
Эти планы начали возникать в его разговорах с Энн, пока не стали почти такими же, как в их первые ночи в мотеле «Е-Z», когда он впервые дал волю мечтам. И вот, после стольких лет, у него появился шанс на независимость, самостоятельность, положение. Каждое предложение, каждый шаг, с которыми он приближался к осуществлению этой мечты, казалось, придавали ему смелости, и по дому разлилось напряжение, наэлектризованность, которой заражалась Энн и даже девочки; может быть, это и есть тот случай.
Накануне открытия фирмы «Уоринг и Фримен» в новом офисе в западном конце города организовали вечеринку. Всю предыдущую неделю Теда одолевала бессонница, которая не то что утомляла его, а скорее подстегивала его нетерпение, так что, в конце концов, он просто не мог усидеть на одном месте даже чтобы поесть или лежать достаточно долго, чтобы отдохнуть. Днем он находился в офисе вместе с Карлом и новой секретаршей, Рут Бекер, разглядывая молчащие телефоны, белые, элегантные, многофункциональные, листая роскошный ежедневник, который подарила ему Энн, прихлебывая припрятанное в столе виски, которое не оказывало на него никакого заметного действия, растворяясь в горячке его возбуждения.
Энн нарядила девочек в парадные платья, белые гольфы, переднички, хотя Джулия в свои девять лет уже считала себя слишком взрослой для подобных вещей. Все трое устроились на переднем сиденье «бьюика» Энн. На заднем сиденье находились цыплячьи крылышки в кунжуте, фаршированные грибы, домашние шоколадные пирожные с орехами. Жена Карла, Элис, готовила пунш, а мужчины заполнили специальные корзины льдом и поставили охлаждаться напитки.
Когда они приехали, в здании было уже полно людей, которых Энн никогда раньше не встречала – подрядчики, электрики, местные торговцы, будущие клиенты, а также семья Карла. Столы, окна, полы – все сияло полной, чистейшей новизной. Энн поставила еду на стол, который приготовила Элис, и смотрела, как девочки отделялись от нее, сначала Джулия, потом Эйли. Она разглядела Теда в другом конце комнаты, он похлопывал по спине какого-то коренастого краснолицего человека и в то же время взгляд его быстро, слишком быстро блуждал вокруг, не задерживаясь ни на ком, ни на чем. Углы губ кривились, определенно выражая неудовлетворенность, которой не возникало в эти месяцы подготовительной лихорадки.
– Что это с ним?
Энн обернулась и увидела Сэнди, достававшую из корзины бутылку пива.
– Не знаю. Может, депрессия. Они так напряженно работали ради всего этого. Сделай мне одолжение. Пойди скажи ему, как замечательно выглядит офис.
Сэнди улыбнулась.
– Я сама покладистость.
Энн наблюдала, как она прошла сквозь небольшую толпу к Теду, приподнялась, здороваясь, поцеловала его, и впервые за этот вечер плечи, лицо и глаза Теда расслабились. Их голоса сливались с негромким гулом других, и как Энн ни старалась, она не могла расслышать, чему они засмеялись, сначала Тед, потом Сэнди. Их разговор прервался лишь, когда к ним подошел Карл с каким-то человеком, с которым он хотел познакомить Теда.
– Задание выполнено, – доложила Сэнди, возвращаясь к Энн.
Но когда Энн, Тед и девочки уходили – последними, – Тед выудил из лужи в корзине бутылку пива, осушил ее двумя долгими глотками и отсалютовал пустой бутылкой пустому офису.
– Добро пожаловать на всю оставшуюся жизнь, – провозгласил он.
– Я поведу машину, – сказала Энн, когда Тед снова потянулся к корзине, чтобы захватить еще одну на дорогу.
Она сняла с девочек выходные платья и уложила, заботливо подоткнув одеяла. Когда она вернулась в свою спальню, Тед валялся на кровати в одежде, уставясь в потолок.
– Хочешь поесть? – спросила она.
– Нет.
– Ты целый день ничего не ел.
– Что ты заладила? Я же сказал, нет.
Она тихонько начала раздеваться, опасаясь, что достаточно любого неожиданного движения, любого резкого звука, чтобы он завелся.
– Что с тобой? – проворчал он у нее за спиной.
– Ничего.
– Ладно.
– Тебе следовало бы быть поаккуратнее с выпивкой, – сказала она, оборачиваясь к нему.
Он так и взвился.
– Да пошла ты к дьяволу. Никто никогда не указывал мне, что делать, и не тебе сейчас начинать.
– Я и не указываю тебе, что делать.
– Не указывай мне, что делать, – твердил он, не обращая ни на что внимания, – не указывай, и все. Слышишь? – Он раздевался, выпаливая эти слова, и его покрасневшее лицо все больше багровело. – Что ты о себе воображаешь, черт возьми? Мне всегда приходилось самому о себе заботиться, и у меня это отлично получалось. Не лезь ко мне с указаниями. – Он скомкал в руках рубашку, сминая ее пальцами в тугой узел в такт тупо повторявшимся словам. Она замерла, как-то бесстрастно, словно со стороны, прикидывая, швырнет ли он в нее – от этой мысли прямо пробирала дрожь, тогда все стало бы таким четким, определенным, – но он вместо этого швырнул ее на пол, куда она опустилась совершенно бесшумно, несмотря на приложенное усилие.
Они легли спать, не обменявшись больше ни единым словом. Среди ночи Энн разбудил звук падения тела на пол в центре спальни. Она подскочила к Теду как раз в ту минуту, как глаза его закатились и челюсть отвисла. Она звала его по имени, поворачивала его голову, посеревшее лицо, но он не отзывался – мертвый, далекий. Она, спотыкаясь, кинулась к телефону на тумбочке и набрала 911. «У моего мужа сердечный приступ», – задыхаясь, выпалила она, любовь и все давно ожидаемое ощущение неизбежности ее утраты снова нахлынули с одинаковой безысходностью. Но, уже диктуя диспетчеру адрес, она услышала, как Тед захрипел и пролепетал что-то бессвязное, приходя в сознание, заливая мочой себя и ковер.
– Мне показалось, что ты умер. – У нее в глазах стояли слезы.
– Извини, – прошептал он. – Извини, извини.
Она помогла ему сменить мокрое белье и лечь в постель.
– Извини, извини, – бормотал он, снова проваливаясь в сон.
Тед с головой ушел в свое новое дело и усилия, которые требовались, чтобы сдвинуть его с мертвой точки. Они с Карлом тратили долгие часы на то, чтобы обхаживать клиентов, следить за конкурентами, учиться работать вместе. После нескольких неудачных проб и ошибок они решили, что обсуждать с клиентами контракты и расценки будет Карл. Ему нравились переговоры, взаимные уступки, споры и торговля – все то, чего терпеть не мог Тед. Сначала Карл подтрунивал над ним: «Расслабься, развлекайся. Все это входит в правила игры».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44