– Сеньорита Стобничи совершенно здорова, – спустившись в столовую, порадовал всех отец Мануэль. – Похудела она так сильно потому, что намеренно отказывалась от еды… Думается, что таким путем она собиралась довести себя до голодной смерти… Но, конечно, я могу ошибаться…
Хозяйка харчевни от ужаса схватилась за голову:
– Ну может ли такое быть!
«Как хорошо, что Руппи еще не спустился к обеду, – решил про себя Хуанито. – И чего болтает этот монах! Ему, видите ли, „думается“. А нам с эскривано не думается, мы просто знаем наверняка!»
– Вы не беспокойтесь, сеньор Руппи, – обратился отец Мануэль к входящему в столовую Франческо. – Сеньорите Ядвиге нужно только силой воли или силой убеждения близких ей людей перебороть это отвращение к еде.
Встретившись с испуганным взглядом Хуанито, лекарь добавил:
– Хорошо, что все закончилось благополучно! Из-за того, что сеньорита очень ослабела, она могла бы схватить какой-нибудь недуг. Ей надо есть, но понемногу и почаще… Надо двигаться, гулять, а когда нет сильного ветра, спускаться к гавани – подышать свежим воздухом… А вот и сама сеньорита!.. Я не слишком придирчивый лекарь, не так ли? – спросил он девушку с улыбкой.
И Ядвига весело кивнула в ответ.
«Сейчас, конечно, все кончится благополучно! – подумал Франческо. – Но ведь монах не знал, что опасаться следовало не недуга, который могла бы „схватить“ Ядвига… Опасаться следовало ее характера!»
– А вам, отец Мануэль, приходилось когда-нибудь видеть людей, умиравших от голода? – спросил Франческо. Голос его слегка дрогнул. Обратил ли лекарь на это внимание? Кажется, хвала святой деве, не обратил! Он думал совсем о другом.
– Я видел слишком много людей, умиравших от голода, – с горечью ответил доминиканец. – Видел там, за океаном. Индейцев. Новых подданных его императорского величества!
Чем-то этот монах напомнил Франческо отца Бартоломе де Лас Касаса. Не черно-белым своим одеянием, даже не тем, что он сказал, а тем, как он сказал.
– А там, за океаном, – нерешительно спросил Франческо, – не случалось ли вам встречаться с отцом Бартоломе, с Бартоломе де Лас Касасом? Он тоже доминиканец.
– Вы знаете отца Бартоломе? – с нескрываемой радостью задал вопрос лекарь. – Вот именно он и послал меня сюда! А вслед за мной направит еще двух братьев моего ордена… Он, по доброте своей, считает нас своими помощниками. Но мы ведь всего-навсего только исполнители его предписаний…
Ко всеобщему удивлению, сеньор Гарсиа, наклонившись, поцеловал руку доминиканца.
Крепко пожав руку эскривано, доминиканец, нежно положив (нет, тут более подходит слово «возложив») обе руки на плечи Франческо и Ядвиги, привлек их к себе.
– Будьте счастливы! – сказал он тихо. – Вы, я не сомневаюсь, будете счастливы!
…Сеньорита Ядвига поправлялась не по дням, а по часам. Нежный румянец снова вернулся на ее щеки, руки были по-прежнему красивы, но Франческо уже не мог восхищаться голубыми жилками, просвечивающими сквозь тонкую кожу.
Наконец отец Мануэль дождался двух монахов, и они втроем пришли попрощаться со всеми в харчевне.
Сеньор Гарсиа очень просил лекаря навестить в Севилье королевского библиотекаря и, если можно, передать ему благодарность за «звездную тетрадь».
Эскривано, к удивлению Франческо, вытащил из своего объемистого мешка рукопись. На арабском или на арамейском языке она была написана, Франческо не разглядел, так как глянул на нее только мимоходом… Но – ни на одном из европейских языков, это было ясно!..
– Сеньор Эрнандо сможет найти здесь некоторые сведения о стране Офир, которыми королевский библиотекарь интересуется отнюдь не ради золота… Кстати, должен сразу оговориться, что золота в стране Офир вот уже более пяти веков не существует.
У отца Мануэля и двух его спутников за плечами были только маленькие котомки. Оглядев объемистый пакет эскривано, Франческо с сомнением покачал головой. Сеньору Гарсиа Франческо ничего не сказал, но эскривано понял его сомнения…
– Простите, – сказал он.
Дело происходило на кухне. День был субботний, и гентец беспрестанно подкладывал в печь: супруга его собиралась сегодня купать всех своих ребятишек.
Внезапно сеньор Гарсиа швырнул свою рукопись в пылающий очаг.
У Франческо от удивления даже опустились руки.
– Я правильно поступил, – сказал сеньор эскривано спокойно. – Нам, историкам, не время сейчас давать пищу новым выдумкам и басням. Страна Офир действительно существует. Но в наши дни люди разных стран ищут ее не там, где следовало бы… И главное – понапрасну!
Переписчики рукописи сеньора Гарсиа наконец нашлись. Об их готовности заняться этим столь кропотливым делом прибежал сообщить слуга из венты, где когда-то останавливались сеньор капитан, Бьярн Бьярнарссон, сеньорита Ядвига и Руппи. Этот слуга до сих пор питал привязанность к Франческо, но, увидев сеньориту, он просто расцвел от радости:
– Хоть чем-нибудь я наконец смогу отплатить вам за все хорошее, что вы мне сделали!
Но ведь, по сути, сделал-то он хорошее Франческо, а следовательно, и Ядвиге, но, когда она только заикнулась об этом, слуга замахал руками.
– Всю свою жизнь я буду считать, что я у вас в неоплатном долгу, – заявил он.
А хозяин харчевни только с удивлением прислушивался к этому разговору. Он-то знал отлично, что именно слуга этот и выручил из большой беды сеньора Франческо. Сам же гентец, очевидно, забыл, что если бы не он, то ни слуга, ни даже император, возможно, сеньора Руппи так и не спасли бы…
Франческо даже не вступил с ними в пререкания. Однако он с гордостью еще раз подумал, что наряду с такими негодяями, как Катаро, всюду находятся люди, даже не отдающие себе отчета в том, сколько добра приносят они окружающим.
Выйдя из харчевни, слуга, как видно, вспомнил о цели своего визита и тут же возвратился.
– А ведь о самом-то главном я и позабыл сказать! – смущенно признался он. – Ведь у нас остановился тот самый сеньор, что отказался от отдельной комнаты и велел койку свою поставить рядом с кроватью сеньора капитана… Имя у него трудное, я не запомнил… Так вот, это он, узнав, что в Палосе еще живет сеньор Гарсиа и нуждается в переписчиках, велел мне передать, что он вскорости придет сюда, в харчевню, да еще приведет с собой – уж я и не понял – то ли сыновей своих, то ли родичей, а они-то и учились в свое время какому-то особому письму!..
– Ирландскому, наверно? – спросил сеньор Гарсиа. – Следовательно, родичи Бьярна Бьярнарссона не так уж молоды… Ирландскому письму я в свое время обучал и нормандцев, и французов, и итальянцев, и испанцев… Но это было много лет назад…
Сейчас сеньор Гарсиа не смог бы их учить каллиграфии, так как сам писал крайне неразборчиво. О своем замечательном ирландском письме он мог теперь только вспоминать.
– Как вспоминает состарившаяся красавица о своих прежних успехах, – неожиданно для всех пошутил он.
Работу между четырьмя переписчиками разделили на четыре равные доли. Хуанито, по предложению сеньора Гарсиа, надлежало заняться первой, наиболее разборчивой частью рукописи.
Двоим гостям Франческо предложил на выбор переписывать то, что их наиболее привлекает. Затем переписанное следовало отдать сеньору Гарсиа для правки и только потом с большой тщательностью перенести в «звездную тетрадь». Словом, труд предстоял немалый.
– Мы рады были бы ознакомиться даже со всей рукописью сеньора Гарсиа, – сказал младший из братьев. – О нем как о замечательном историке известно даже у нас, в Швеции…
Вот таким образом Франческо выяснил, к какой национальности принадлежат люди, приведенные Бьярном.
От какого-либо вознаграждения за работу, несмотря на все уговоры сеньора Гарсиа, оба брата отказались. Очевидно, это были хорошие знакомые Северянина.
– С Бьярном Бьярнарссоном вы давно знакомы? – спросил Франческо.
Нет, с Северянином братья впервые встретились в венте.
– Сеньор Гарсиа, я не сомневаюсь, с радостью даст вам возможность ознакомиться со всеми своими материалами… И с теми, что занесены в рукопись, и с теми, что у него записаны на отдельных клочках бумаги… А вы уже решили, какую именно часть рукописи возьмет каждый из вас?
– Хотелось бы мне знать, найдем ли мы в записях сеньора Гарсиа что-либо о «Стокгольмской кровавой бане», – сказал младший из братьев.
– Свен, – остановил его Торгард, старший из братьев, – мы пришли сюда помочь замечательному историку и только попутно ознакомиться с интересующими нас записями.
Что-то Франческо припомнилось об этой «Кровавой бане», но подробностей он не знал.
– Если не ошибаюсь, – начал он нерешительно, – датский король Кристиан Второй вторгся с огромным войском в Стокгольм и короновался, не имея на это прав, шведской короной? Правда, по договоренности со стортингом.
– Да, а потом, нарушив все свои мирные обещания, восьмого и девятого ноября 1520 года предал казни более сотни виднейших представителей дворянства и бюргерства, конфисковав в свою пользу их имущество… А затем, чтобы прибрать к рукам две наиболее приглянувшиеся ему области Швеции, чуть ли не целиком уничтожил все их население… Утопил в крови! – Это сказал уже старший из братьев.
– В точности как император Карл Пятый, – невольно вырвалось у Франческо.
– В точности как все державные владыки, – добавил старший из братьев. – Но, поскольку Свен завел об этом речь, я все же закончу свою мысль: может быть, сейчас еще не время об этом толковать, но, когда вы услышите о том, что власть датского узурпатора свергнута, а Стокгольм наш «возродился из пепла», вспомните все же и о нас… Уверяю вас, что в этом возрождении мы примем самое деятельное участие… Но пока, чтобы не огорчать сеньора Гарсиа, давайте примемся за работу!
– Нет уж, если говорить, так надо, мой милый Торгард, говорить все до конца! – перебил его Свен. – Если, сеньор Франческо, я вам сообщу, что мы приходимся ближайшими родичами погибшего на льду озера Осун Свена Стуре Младшего, выступившего с небольшим отрядом против огромной армии Кристиане Второго Датского, вы поймете, почему мы пока (заметьте – пока!) не возвращаемся на родину. О власти мы с братом уже не думаем… Власть имущие чувства почтения в нас не вызывают. Мы хотим только счастья своему народу! А теперь, Торгард, ты прав – пора за работу…
…Усерднее всех, на взгляд Франческо, трудился над рукописью Хуанито. Он не отвлекайся, не вступал, как остальные трое переписчиков, в рассуждения по поводу тех или иных обстоятельств, даже своей исключительной любознательности он не проявлял… Может быть, до настоящего ирландского письма ему было далеко, но, наклонив голову, мальчик старательно чуть ли не вырисовывал каждую букву.
Сам эскривано в комнате Франческо не появлялся. Скорее всего, ему хотелось до обеда посидеть наедине с Северянином.
За обеденным столом Франческо к Бьярну Бьярнарссону приглядываться не решался. Вначале поздоровался, пожал руку… И поцеловал бы его, но таких нежностей Северянин не переносил.
Однако вид Бьярна, как впоследствии оказалось, огорчил не одного Франческо. Нельзя сказать, что за время разлуки исландец похудел или постарел… Нет, все дело было в его как бы потускневших глазах…
Расспрашивать Северянина никто бы не решился, но он сам, помолчав какое-то время, вдруг, махнув рукой, произнес:
– Люди здесь все свои! Погибает моя Исландия! И Карл Пятый даже не удосужился вызволить ее из беды! Поездка Яна Стобничи состоялась, и все, что нужно было императору, капитан наш по мере своих возможностей проделал… А нужно было Карлу узнать, как отнесутся к его столкновению с папским Римом, которое император давно замышляет, еще в одной католической стране… Ну что ж, религию свою католики всюду будут отстаивать, но тяжкая длань папства никому не мила… Тем более, что поляки отличаются свободолюбием… А Исландия наша останется совсем беззащитной: папе сейчас не до нее! Еще немного, и она вся будет насильно обращена в лютеранскую веру! Уже дважды подосланные убийцы пытались заколоть кинжалом одного из братьев нашего католического епископа. Когда я попытался обратить внимание Карла на то, что гибнет замечательная страна, уже давно подпавшая под власть Дании, император только отмахнулся. Вот слушай, историк, и запомни его слова: «Мне важно только разделаться с папой! А справиться с Лютером будет много легче». Я возразил ему, что с Лютером будет справиться много труднее. Император только расхохотался… Тогда я попытался воздействовать на его совесть: «Гибнет, мол, удивительная страна! Из наших исландцев каждый четвертый мог бы в материковой Европе прослыть замечательным поэтом!» И знаешь, что Карл мне ответил? «Дай мне только срок справиться кое с кем, и твои исландцы смогут заниматься своей поэзией! А сейчас мне нужны не поэты, а хорошо обученные солдаты». А ведь в свое время, когда мне довелось оказать ему, тогда еще Карлу Первому, небольшую услугу, он поклялся, что спасет любыми средствами от гибели наш «Остров огня и льда»! А сейчас исландцы без разрешения датчан не имеют права ловить рыбу, даже держать в доме рыболовные снасти!..
«К счастью, – подумал Франческо, – сейчас и у меня и у Ядвиги есть деньги, которыми мы сможем помочь Исландии».
– Поженились вы уже наконец с сеньоритой? – спросил Северянин хмуро. – Слава тебе господи! И надо же было столько времени морочить голову всем – и капитану, и сеньору Гарсиа, да и мне тоже. Все мы беспокоились: а что, как эта свадьба по чьей-нибудь глупости или гордости вдруг расстроится.
– Еще не поженились, – сказал Франческо. – Недели через две мы думаем обвенчаться в храме святого Георгия… Как я рад, что и вы будете на нашей свадьбе!
– Этого мне еще не хватало! – пробормотал Бьярн сердито. – Я уже нанялся матросом к родственнику вот этих ребят… К шведу. Из Севильи он, не заходя домой, напрямик доставит меня в Исландию… Мы, исландцы, ведь не только умеем петь песни или рассказывать саги, но достаточно ловко орудуем и мечами. Беда только в том, что все оружие у исландцев отобрали, даже ножи, которыми потрошат рыбу…
– Дело поправимое, – отозвался Франческо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41