Дядя так кричит, что от этого одного сеньор Гарсиа может сойти с ума!
– Если еще не сошел! – пробормотал Бьярн сердито, но все-таки шагнул к двери. – Но предупреждаю, – говорил он, направляясь к средней каюте, – вламываться всем туда не следует… Неужели же маэстре и пилот не смогли удержать капитана?
– Оба они ушли, как только дядя начал кричать, – сказала сеньорита печально. – А ведь я была уверена, что у нас на «Геновеве» очень дружный народ!
– А потому они и ушли, – пробормотал Северянин. – Они, как и я, решили, что такая взбучка, какую Гарсиа получит от капитана, просто необходима… И знаете, сеньорита, хоть я и живу спокойненько в матросской, но догадываюсь, что одно только пребывание сейчас в одной каюте с эскривано – дело нелегкое… Всем нам жаль испанцев, но нельзя же из-за этого не спать, бродить по ночам, как привидение, и мешать людям… «Геновева» еще, чего доброго, налетит на мель, так как маэстро с пилотом могут неправильно наметить курс… Ого-го-го! – произнес он, останавливаясь. – Нам, пожалуй, и подыматься не надо: даже на палубе слышно, как орет ваш дядюшка…
Сеньор капитан даже не заметил их появления.
Сейчас он говорил много тише, но совсем не потому, что решил прекратить свою суровую проповедь. Просто у него сел голос. Покашляв немного, капитан почти шепотом закончил прерванную фразу:
– …поэтому повторяю: у каждого из нас троих – у меня, у тебя, у Руппи – есть свои обязанности, в силу которых мы и стремимся, по возможности, быстрее добраться в Испанию… Но мы – я и Руппи – могли бы обязанностей этих сейчас не выполнять, поскольку уж очень много препятствий оказалось на нашем пути, могли бы все отложить на более благоприятное время… А ты, эскривано, обязан именно сейчас проникнуть в Испанию! Что ж, ты окончательно отказался от выполнения своего прямого долга?! Вспомни, ты не раз толковал, что историк, мол, обязан в назидание будущим поколениям запечатлеть все пороки и достоинства своего времени… Ох, как трудно в моем возрасте обманываться в друзьях! Ты всегда говорил, что это именно я проявляю непозволительное равнодушие к людям. Пусть так. Но делу своему я верен. Ради него и совершаю это плавание, не страшась того, что могу угодить прямо в пасть этим двум чудовищам – императору и кардиналу…
…Когда за спиной сеньора Гарсиа вдруг раздался спокойный голос Северянина, эскривано удивленно оглянулся.
– Капитан говорит дело, – промолвил Бьярн, – поскольку ты историк, вот и пиши историю. Лезь в самое нутро ее! Жаль, конечно, испанцев, но мы ничем не сможем им помочь! Однако подобные восстания прокатились сейчас по всей Европе, а тебе, эскривано, не посчастливилось быть их очевидцем… Ты не раз толковал, что только через сто лет после смерти историка люди смогут узнать правду… Ну что ж, следовательно, это твоя прямая обязанность: сбереги истину. А уж ее, будь уверен, честные люди найдут! Раскопают! Эскривано, друг, по глазам твоим вижу, что слова нашего хозяина до тебя все-таки дошли. Перестань же мучиться сам и мучить других!
– Других? А я разве… – начал сеньор Гарсиа изумленно.
– Ты пойди-ка в каюту этой девчушки, – перебил его сеньор капитан, – и посмотри на себя в зеркало! Что же ты воображаешь, что твои друзья не мучаются вдвойне?! Испания – Испанией, но, когда на глазах у человека его лучший друг теряет разум, надо быть Карлом Пятым или его наместником, чтобы все это переносить спокойно!
– Мне странно, – сказал Франческо, когда они с сеньоритой и Северянином спускались по лестнице, – как можно кричать на такого легко ранимого человека, как сеньор эскривано! Мне все время кажется, что он живет не в нашем мире, что он витает где-то…
– …в облаках, еще скажешь! – сердито перебил его Северянин. – «Легко ранимый»? – переспросил он с усмешкой. – Ой, плохо ты его знаешь! Этот человек не легко раним. На нем латы и доспехи, хорошо его защищающие!
– О нет, наш эскривано живет на земле, но не в нашем веке. Я уверена, что он видит будущее земли на много веков вперед!
Франческо с удивлением оглянулся на девушку.
– Да неужели же ты до сих пор не понял, что за человек живет рядом с тобой? – вскричал Северянин с гневом.
Сеньорита мягко тронула его за локоть:
– Не сердитесь! Сеньор Франческо редко видится с сеньором Гарсиа. Они еще ни разу не поговорили как следует. У сеньора Франческо слишком много обязанностей и мало свободного времени…
Под вечер пилот тихонько шепнул Франческо, что эскривано снова вытащил из ящиков свои бумаги. Наставления капитана на него, очевидно, подействовали… Поработав немного, сеньор Гарсиа, не раздеваясь, прилег отдохнуть и наконец заснул.
Однако в завершение переживаний этого дня произошло событие, которого никто предвидеть не мог.
Франческо в ту ночь было довольно трудно отстаивать свои часы вахты. После прощанья с «Флердоранж» пьян он не был, да и вообще на «Геновеве» народ умел пить, не пьянея! Но в голове у Франческо немного шумело, и очень ему хотелось спать. На мачтах «Геновевы» уже горели фонари. На «Нормандии», которая шла борт о борт с «Геновевой», огня еще не зажигали.
И вдруг внезапно из темноты с «Нормандии» раздался окрик марсового. Он очень громко прокричал что-то, понять его здесь могли бы только пилот да эскривано.
Но Винсент Перро после проводов «Флердоранж», очевидно, уже спал сладким сном или мечтал о предстоящей встрече в Дьеппе.
– Эй, Рыжий! – окликнул Франческо марсового с «Геновевы». – Что там у них случилось на «Нормандии»?
– Да уже послали за сеньором капитаном, – как будто невпопад ответил Рыжий.
«Вот тебе и на! – Франческо покачал головой. – Хорош вахтенный, нечего сказать!»
Значит, он вздремнул все-таки! Последний час его вахты, к счастью, был уже на исходе…
Капитан, маэстре, пилот и боцман шагали по палубе. Марсовой с «Нормандии», оказывается, сообщил, что навстречу им идет судно без огней. Все вглядывались в темноту. Небо было затянуто тучами, а фонари на фок– и грот-мачтах только слепили глаза.
Капитан отдал приказ фонари потушить, а команде – приготовиться: неизвестно, что сулит эта встреча.
Такие же приготовления были предприняты и на «Нормандии». Было слышно, как по палубе грохочут колеса зарядных ящиков.
Сейчас уже и Франческо отчетливо различал темную массу корабля, быстро идущего им навстречу.
«Хорошо, что с нами рядом Жан Анго, – подумал он. – Судно без огней? Нормандцы? Или бретонцы? Алжирцы так далеко не заплывают…»
Со встречного судна спустили лодку. Она, как поплавок удильщика, ныряла в волнах и подошла уже так близко, что, будь сейчас лунная ночь, можно было бы разглядеть лица людей, подгребающих к «Геновеве».
– Ломбарда не надо! – раздался с лодки густой бас. – Мы – купец Ганза… Надо капитан. Близко! На борт!
– Да, «близко», – пробормотал стоящий рядом с Франческо боцман. – Подойдешь «близко на борт», а он в тебя ка-ак бабахнет чем-нибудь!..
Но капитан подошел к самому борту.
– Я капитан! – прокричал он в темноту.
– Дама… Толедо… Очень просит, – вдруг добавил человек из лодки по-испански.
– Дама? Толедо? Ничего не пойму! – пробормотал капитан. И вдруг хлопнул себя по лбу: – Да ведь наш сеньор эскривано великолепно говорит по-немецки! Бермехо, – окликнул он матроса, – сходи-ка в среднюю и позови сюда сеньора эскривано!
Оставив свое место на носу «Геновевы», Франческо подбежал к капитану.
– Сеньор Гарсиа сегодня в первый раз заснул как следует… И он опять очень расстроится, если мы не поможем… – сказал он. – А ведь Педро Маленький хоть и недолго, но плавал с ганзейцами. Как-то он ведь разговаривал с ними…
– Бермехо, ступай, куда велено, а ты, Руппи, стоишь на вахте, если не ошибаюсь…
И Франческо, смущенный, опустив голову, возвратился на свое место. Однако сейчас он мог бы не возвращаться: часы его вахты уже истекли.
Теперь уже почти все свободные от работы геновевцы столпились на палубе, следя за лодкой, которую огромные волны то подымали на гребень, то швыряли книзу. Надо было очень напрягать зрение, чтобы разглядеть, как, взмахивая веслами, гребцы стараются выбраться из этого кипящего котла. Казалось, еще минута – и утлое суденышко исчезнет навеки…
А сеньор Гарсиа уже бежал по палубе. И тут же, оттолкнув сеньора капитана и маэстре, кинулся к борту.
Немец в лодке что-то долго и громко пояснял ему. Среди фраз на непонятном Франческо языке вдруг иной раз всплывало знакомое имя – «Хуан», «Мария», «де Падилья»… Или название города – «Толедо»…
Когда ганзеец закончил свою речь, сеньор Гарсиа тоже прокричал ему что-то по-немецки.
– Сеньор капитан, – произнес эскривано твердо, – на борту этого корабля находится вдова казненного наместником гранда Кастилии дона Хуана де Падилья. Этот купец взялся доставить донью Марию Пачеко де Падилья к любому судну, направляющемуся в Португалию. И получил за это от дамы три золотых дуката. Больше денег у нее, к сожалению, нет. Я сказал ему, что капитан «Геновевы» с радостью и безвозмездно окажет даме эту услугу.
Франческо стоял неподалеку от разговаривающих. Неужели сеньор капитан рассердится на эскривано?!
Нет, капитан не рассердился. Он ответил очень громко, его услышали не только на палубе «Геновевы», но и люди в лодке:
– Скажи ему, что я с радостью пошлю на его корабль своих людей за доньей Пачеко де Падилья!
– Посылать за мной никого не придется, уважаемый сеньор капитан, – вдруг отозвался из лодки низкий, певучий женский голос. – Я, Мария Пачеко, нахожусь здесь, в этой лодочке. Буду вам очень благодарна, если вы окажете мне гостеприимство.
Проснувшись и услыхав, что Бермехо толкует о какой-то даме на ганзейском корабле, которая, как думалось матросу, бежала из Толедо, Хуанито тут же помчался наверх, к сеньорите, – рассказать о замечательных новостях. И девушка на палубу подоспела вовремя.
С «Геновевы» уже давно спустили трап, но сейчас он был бесполезен. Пришлось обходиться веревочной лестницей. Сеньор капитан, велев боцману и Франческо хорошенько придерживать лесенку, стал спускаться по ней сам.
– Это дурачье в лодке не догадалось ее закрепить. Держите хорошенько! – крикнул он сквозь рев ветра. – Со мной эта штука не будет летать!
И действительно, через минуту капитан уже – ступенька за ступенькой – подымался кверху, таща даму за руку. А их с нетерпением дожидались маэстре, пилот и эскривано.
Когда дама одной ногой уже ступила на палубу, кто-то мягко отвел протянутую руку маэстре…
– Мне будет удобнее это сделать, – сказала сеньорита. – И даме со мной будет удобнее… Длинное платье… Широкие рукава. Она может зацепиться за что-нибудь… Дядя, а ты молодец! Знаешь, я велела окликнуть кого-нибудь с «Нормандии» и попросить метра Анго перебраться к нам.
Да, море в ту ночь было бурное, но метр Анго спокойно по доске перешел с «Нормандии» на «Геновеву». И когда вдова дона Хуана де Падилья поднялась на палубу, он уже стоял рядом со всеми, чтобы приветствовать ее.
Однако прежде всего дама кинулась к сеньорите. Так как капитан распорядился снова зажечь фонари на мачтах, гостья и сеньорита только сейчас смогли рассмотреть друг друга.
– Боже мой, какая нечаянная радость! – воскликнула донья Мария. – Почудилось мне, правда, что уж очень нежной и узенькой была рука, протянутая мне в помощь, но могла ли я надеяться, что здесь, в бурном океане, мне предстоит такая приятная встреча! – И вдруг, ахнув, гостья повернулась к капитану: – Простите меня, сеньор капитан, простите мне мою невежливость! Прежде всего я обязана была поблагодарить вас, что я и делаю от всего сердца! – И донья Мария с достоинством наклонила голову. – Я даже не разглядела в темноте, под каким флагом вы плаваете… Если я правильно поняла ваш разговор с сеньором… с сеньором… – Донья Мария приостановилась в ожидании.
– С сеньором Гарсиа, – подсказал ей Жан Анго.
– Может быть, я ошибаюсь, но из разговора вашего с сеньором Гарсиа я поняла, что корабль ваш направляется в Португалию… А в Португалию я и собираюсь бежать… Но если вы направляетесь в Испанию… я просто не могу допустить, чтобы кто-либо своим бескорыстным и благородным поступком навлек на себя немилость императора или кардинала…
– Донья Мария, – обняв гостью за плечи, сказала сеньорита, – очень прошу вас, пойдемте ко мне в каюту. Выяснить все, что вас и нас интересует, мы сможем завтра, а сейчас вам необходимо отдохнуть. Под каким бы флагом ни шла «Геновева», но гостеприимство на ней вам предложено от чистого сердца.
Донья Мария снова с благодарностью склонила голову.
– Многоуважаемая донья Мария Пачеко де Падилья, – торжественно произнес Жан Анго, отвешивая низкий поклон, – здесь вам встретятся люди из различных стран, но каждый из нас будет рад оказать вам любую услугу!
– Руппи, давай-ка поскорее в большую каюту! – хлопнув Франческо по плечу, промолвил Северянин. – Не для того я поднялся среди ночи, чтобы выслушивать все эти кастильско-нормандские любезности! А женщина еле держится на ногах! Не думаю, чтобы эти ганзейские купцы очень заботились о ее удобствах… А вот Хуанито молодец! И девчонка молодец!.. Стой-ка, гляди – она, кажется, уже уводит наверх свою гостью…
– Мы подождем тебя! – крикнул вслед племяннице сеньор капитан. – А пока мы еще с часок будем доругиваться с метром Анго…
Однако и сеньор капитан, и маэстре, и пилот, и метр Анго, а тем более сеньор эскривано дожидались возвращения сеньориты с нетерпением.
Вернулась девушка на палубу спустя всего каких-нибудь десять – пятнадцать минут.
– Ну, о чем толковали вы с вашей гостьей? – тут же спросил сеньор эскривано. – Успела ли донья Мария рассказать вам что-нибудь?
– Донья Мария сказала только одно слово «спать». И когда я ее, полусонную, раздела, когда обтерла ее лицо и руки мокрой губкой, она только благодарно улыбнулась мне… Дядя, – обратилась сеньорита к капитану, – я устроила ее на своей койке, а сама переберусь к тебе… Заснула она мгновенно. И вдруг уже сквозь сон проговорила: «Три дня на ногах… А до этого – нескончаемые месяцы осады!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41