Удивительно, что мысли о жене вообще не возникали в моей голове. Перед мысленным взором постоянно присутствовал образ прекрасной златовласки.
Я лежал на жестком тюфяке, и мысли возвращали меня к событиям десятилетней давности. Мне казалось, что я давно уже позабыл о времени, проведенном в этой отсталой стране. И вот теперь я снова очутился здесь…
От размышлений меня оторвал старик. Он возник передо мной с миской, доверху наполненной плотной зеленоватой жидкостью, походившей скорее на помои, чем на блюдо, которое пригодно для пищи. От одного вида этой похлебки меня замутило.
– Где здесь можно перекусить? – спросил я его по-афгански.
Он сначала развел руками, а потом щелкнул пальцами. Мне стало понятно, что за информацию старик требует деньги.
– Столько хватит? – спросил я, показывая ему пятидолларовую купюру.
Старик молча показал два пальца.
– Десять? – я достал еще одну бумажку.
Мой хозяин утвердительно кивнул и стал объяснять, как добраться до интересующего меня места. Привыкший ко многим невзгодам, я никак не мог научиться подавлять голод. Он выбивал меня из колеи, навевал сон. Нужно было срочно поесть, чтобы восстановить силы. Если бы об этом слабом месте знали мои враги, то они обязательно воспользовались бы голодной пыткой, чтобы сломить меня. При этой мысли я улыбнулся.
– Я ничего не понял, – сказал я старику. – Знаешь, что, давай-ка я добавлю еще пять долларов, а ты принеси мне еду сюда.
Старик радостно закивал головой. Возвратившись через полчаса он притащил касу с нахудщураком, небольшой котелок с пловом и шашлык. Все это он поставил передо мной и отошел в сторону. Я потрогал касу. Она была еще теплая. Старик не уходил, пристально глядел мне в глаза.
– На, возьми еще, – сказал я, протягивая очередные пять долларов.
Старик сразу оживился, выхватил у меня из рук бумажку и отправился за соломенную перегородку. Подумалось, что поживи я еще здесь пару деньков, и наша спецслужба обязательно разорилась бы на моих обедах.
Я наелся до отвала, остатки предложил гостеприимному хозяину, и тот не отказался.
Он разбудил меня утром, не переставая размахивать руками и указывая на маленькое окошко жилища. Я догадался, что он предупреждает меня об автобусе. Вскочив с тюфяка, я набросил на плечи куртку и поспешил на улицу. Уже начинало светать.
Старик взялся проводить меня до остановки. За всю дорогу мы не обмолвились ни словечком. Прощаясь, я по афганскому обычаю положил правую руку на сердце и кивнул.
– Спасибо тебе, бобо, за ночлег, – поблагодарил я. В ответ старик положил правую руку на сердце и пролепетал что-то невнятное.
Наконец к полудню я прибыл в Кундуз. Здесь мне предстояло выйти на связь с Омером Латифом, поэтому с вокзала я прямиком отправился на рынок, где сходятся и расходятся на Востоке все пути.
Мне повезло. На рынке я встретил парня моего возраста, который говорил по-русски. Хотя я и знал афганский, но не настолько, чтобы свободно разговаривать на всякие темы. Парень оказался таджикским беженцем, которых в Кундузе было полно. Я знал это еще в Москве, когда готовился к операции.
– Я здесь уже два года, – сказал мне Сохиб.
– А как ты попал сюда?
– Я жил в своем кишлаке, мне сказали – в армию иди, – протяжно объяснил Сохиб.
– Понятно, – произнес я, вспоминая недавнюю историю об отказниках из Азии и Кавказа.
– Есть Аллах, зачем мне тогда служить неверным? – словно оправдывался передо мной парень.
– Послушай, Сохиб, а когда ты сможешь свести меня с Латифом.
– С Латифом нет, – отрицательно покачал головой парень. – Один человек его знает, тебя ему покажу.
– Хорошо, – согласился я на такое посредничество. – А где его найти? Он сам сюда приходит?
– Он скоро должен быть здесь. Каждый день он покупает продукты для своего господина.
– Так он повар у Латифа? – догадался я.
– Это большой человек, – уклонился от прямого ответа Сохиб, – преданный человек. Такой человек, его все уважают.
Меня это вполне устраивало. Оставалось только найти место для ночлега.
– Послушай, ты не знаешь, где здесь можно переночевать? – снова обратился я к нему за помощью.
Сохиб нахмурил брови и недоумевающе посмотрел на меня. Я понял, что он просто не понимает моего вопроса. Я уже сталкивался с такой проблемой, когда служил в Афганистане. Если афганцы почему-то не понимали смысла сказанного, они замыкались, казалось, что они по какой-то причине не желают выдавать важного секрета.
– Понимаешь, – стал разъяснять я, – где можно спать, жить?
Свои слова я сопровождал энергичными жестами.
– Спать? Дом, где можно спать?
– Да, да, – повторил я, улыбаясь. – Здесь нет такого дома, – испуганно произнес Сохиб.
Я почувствовал, как улыбка медленно сползает с моего лица.
– А ты где живешь? – спросил я.
– Я живу с моей семьей, – ответил он и стал перечислять всех своих родственников: – Отец, две мамы, пять братьев, две сестры, еще три братишки и шесть сестричек.
От удивления у меня глаза полезли на лоб.
– И как вы все вместе живете? Чем зарабатываете на жизнь?
Он пожал плечами и ничего не ответил:
– Ладно, Сохиб, пойду, пройдусь по рынку и скоро вернусь, – сказал я парню и медленно пошел вдоль рядов, рассматривая товары на прилавках.
Возвращаясь, я уже издали заметил Сохиба. Тот разговаривал с полным мужчиной лет пятидесяти. Мужчина был невысокого роста, одет, как простой афганец в бекасам-тун, а на голове была чалма. По тому, с каким достоинством держался мужчина, я сразу догадался, что это и есть повар Латифа. Рядом с ним стояли вооруженные люди, видно, сопровождающие его повсюду. Они держали плетеные корзины для продуктов.
Сохиб увидел меня издали и позвал рукой. Его собеседник тоже обернулся и стал пристально разглядывать меня.
– Вот, это Ермамад, – сказал мне Сохиб, когда я подошел к ним поближе. – Он может сказать о тебе Латифу.
Я приложил руку к сердцу и поклонился важному тучному человеку. Он не ответил на приветствие, продолжая стоять передо мной со строгим видом. Потом Ермамад вообще отвернулся к Сохибу, и они стали беседовать. Повар Латифа даже не подозревал, что я понимаю по-афгански.
– Сколько раз тебе говорил, чтобы ты не связывался с подозрительными людьми? – говорил Ермамад.
– Но он не показался мне подозрительным, – виновато ответил Сохиб.
– Боюсь, что хозяину не понравится твое поведение. Сохиб покраснел и бросил на меня злобный взгляд.
– Что он тебе сказал! – спросил я парня.
– Он спрашивал, зачем ты ищешь Латифа, – ответил парень.
– И что ты ему на это сказал?
– Что ты хочешь служить Латифу.
– Правильно, – похвалил я Сохиба. – А он что ответил?
– Он сказал, что найдет тебя сам, если Латифу нужен солдат.
– Где же он будет меня искать? Здесь же нет никакой гостиницы или хотя бы ночлежки.
– Ответ он даст тебе к концу базара, – пояснил Сохиб.
– Чертов толстяк! – выругался я вполголоса. Ермамад, глянув на меня мельком, отправился к рядам с продуктами, Охранники последовали за ним.
– Спасибо тебе, Сохиб, – поблагодарил я.
Тот был расстроен. Еще бы, ведь я только что поставил его в невыгодное положение, и парню пришлось выкручиваться перед Ермамадом, поваром Латифа.
– Так ты не знаешь, где можно найти жилье? – снова спросил я у Сохиба.
Тот не ответил, стоял передо мной, не сводя глаз с моего лица.
– Что же, придется поискать самому, – произнес я и посмотрел на своего собеседника.
Но его уже и след простыл. Я удивился, как незаметно и бесшумно удрал от меня Сохиб.
Я отправился по длинным рядам базара.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
(вечером 12 февраля)
Я был уверен, что повар вернется за мной. Латиф не мог не заинтересоваться иностранцем, да еще русским, который сам просился к нему на службу.
Уже издали я увидел, что у лотка Сохиба крутятся два вооруженных моджахеда. С парнем у нас был уговор, что если мной кто-то будет интересоваться, то он обязательно даст мне знать об этом. Сохиб заметил меня и помахал рукой, приглашая подойти.
– Эй, дуст! – воскликнул Сохиб. – Ахмад и Шокар пришли за тобой.
– Чего они хотят? – спросил я, рассматривая посланников Латифа.
– Тебя зовет Латиф, – ответил парень.
– Это хорошая новость, Сохиб, спасибо тебе.
– Я тоже иду с тобой.
– Ну что ж, тогда закрывай свою лавку.
Парень быстро свернул лоток-арбу и мы отправились в путь. Немного позади нас шли моджахеды.
– Нужно зайти домой, – сказал Сохиб, – оставить товар.
– Это по дороге?
– Почти.
– Тогда вперед! – согласился я и взялся за ручку, чтобы помочь тащить лоток на колесах.
– Нет, нет, – затараторил Сохиб, – я сам.
– Не доверяешь?
– Здесь так не принято, – шепотом ответил он, словно нас кто-то мог подслушать и понять. – Ты – воин, а я торговец. У нас с тобой разное ремесло.
Некоторое время мы шли молча.
– Почему они все время молчат? – наклонился я к Сохибу, указывая на идущих позади моджахедов.
– Правоверный воин никогда не говорит со своим врагом, – пояснил Сохиб.
Мне достаточно было его объяснений. За год, который я провел здесь десять лет назад, я достаточно хорошо изучил нравы и обычаи этого народа. Тогда, помнится, меня поражало, что афганец, который днем был очень гостеприимен и дружелюбен, ночью превращался в твоего злейшего врага.
– Ты иноверец, – продолжал Сохиб. – А для них любой неверный – враг. Они еще помнят советские войска. Они ненавидят всех русских. Может, и ты воевал против них? Аллах тебя сохрани! Я – таджик, и то они мне не верят.
Предостережение парня не было лишним. Я с ужасом подумал, что мне повстречается человек, с которым я виделся десять лет назад в Кандагаре во время службы.
«Что я скажу Латифу? – думал я. – Стоит ли признаваться, что я служил в Афганистане? Стоит ли упоминать Кандагар, где велись самые ожесточенные бои, и где я убивал его соплеменников. Кто знает, как поведет себя после такого признания Латиф?»
Я решил, что не стану говорить Латифу о своей службе в Афганистане. Даже если найдется человек, который узнает меня, ему придется долго доказывать, что он не ошибся. Если же я сам упомяну Кандагар, то разыщут людей, которые должны меня знать, и тогда я погибну, а миссия, возложенная на меня, будет провалена.
Мы дошли до жилья Сохиба. Он быстро откатил свой лоток и вернулся:
– Теперь можно идти к Латифу.
Дом, в котором находился Латиф, служил ему одновременно штабом и жильем. По сравнению с теми жалкими глиняными строениями, какие я видел в Мазари-Шерифе, Имамсохибе и в районе рынка в Кундузе, это был настоящий дворец.
«Джип» моджахедов въехал во двор и остановился. Один из духов буркнул что-то невнятное, и Сохиб обратился ко мне:
– Пойдем, джура. Он проводит нас в жилье, там мы будем ждать. Нас позовет сам Латиф.
– А когда он нас позовет?
Сохиб перевел мой вопрос на фарси. Как только он замолчал, моджахеды дружно рассмеялись, обзывая меня ослом, тупицей и другими словами, характеризующими мой недалекий ум. Я спокойно слушал весь этот вздор, не показывая, что понимаю, о чем идет речь. Потом один из бандитов выхватил из кобуры наган и стал вертеть им перед моим носом. Сохиб весь сжался от испуга. Я был спокоен, на моем лице не дрогнул ни один мускул. Негодяю понравилось подтрунивать надо мной. Он с нескрываемым наслаждением приставил ствол к моему лбу и дико захохотал. Я молниеносно перехватил его запястье и резко отвернул в противоположную от себя сторону. Дух выпустил наган и перепуганно уставился на меня. Все было проделано очень быстро и, ручаюсь, он даже не сообразил, что к чему.
Я улыбнулся моджахеду и протянул ему наган.
– Ты все-таки доложи господину Латифу о нашем прибытии, – сказал я.
Он уставился на Сохиба, который все еще никак не мог прийти в себя от такого неожиданного поворота событий, и ждал перевода сказанного мной.
– Не спи, Сохиб, – толкнул я парня в плечо, – не видишь, что люди ждут?
Тот тупо заморгал в ответ. – Переводи, – приказал я ему.
Сохиб поклонился и перевел моджахедам мои слова. Я заметил, что его отношение ко мне резко изменилось. Теперь он видел во мне героя, которому ничего не страшно.
Моджахеды удалились к Латифу, а мы с Сохибом остались вдвоем.
– Ты почему так испугался? – спросил я у него.
– О, джура, – произнес тот, восторженно глядя мне в глаза. – Ты такой храбрый, но ты неправильно сделал.
Я промолчал, и он продолжал:
– Меня могут убить.
– А тебя-то за что? – удивился я.
– Здесь так не принято. Они будут злиться, что я привел неверного в дом.
– Не беспокойся, друг, как-нибудь выкрутимся, – похлопал я его по плечу.
– Ты будешь мстить Шокару? – неожиданно спросил Сохиб.
– Это за что же?
– Он говорил о тебе такие слова…
Сохиб волновался и не мог подобрать подходящих слов.
– Это очень плохие слова, – добавил парень. – У нас они ругательные, очень обидные.
– Только и всего? – усмехнулся я.
Сохиб бросил на меня быстрый взгляд, а потом посмотрел в сторону дома, где скрылись моджахеды.
– Они будут убивать меня и тебя.
Я не стал переубеждать парня, так как знал, что это бесполезно. Сейчас меня интересовало другое – почему моджахеды так плохо обращались со мной. Наверняка у Латифа было много наемников, и среди них также – русские. Неужели боевики Латифа обращались так плохо со всеми неверными, как выразился Сохиб? Или это касалось только моей персоны? Я с ужасом подумал, что такое их поведение могло как-то быть связано с афганцем, у которого я отнял «уазик». Мир тесен, и всякое могло случиться. И тут я вспомнил о слежке за мной в Мазари-Шарифе. Жаль, что я не смог узнать, кто были те двое, неотступно следовавшие за мной. Нехорошее предчувствие одолевало меня, но я старался не выдать волнения Сохибу.
Послышались приближающиеся шаги. Было уже довольно темно, и я никак не мог разглядеть идущих к нам людей. Сохиб, сидящий рядом со мной, весь съежился от страха.
Его волнение передалось мне.
– Сюда идут два человека, – шепнул мне парень. – Один из них Шокар, которого ты обидел.
– А второй? – спросил я.
– Это очень близкий человек Латифа, часто с ним бывает, – ответил Сохиб и попятился назад, подальше от меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30