Опять старик их кнутом усмирил. Попили они воды, выкупались, улетели в небо. Старик заинтересовался: что такое на озере происходит? Спрятался в кустах, сидит, трубку за трубкой курит. Слышит: над озером стон раздается:
– Последнее мое дыхание испускаю… Мэргэн, Мэргэн, умираю я…
Еле слышный голос доносится. Старик ладонь поднял, поглядел на нее, а на ладони написано, что недалеко от озера Мэргэн живет. У старика была маленькая птичка, вынес он ее на улицу, шепчет ей:
– Ты всегда была осторожной, послушной. Лети к Мэргэну, он недалеко отсюда живет, все ему расскажи…
Как-то утром Мэргэн на улице сидит, что-то ножом тешет. Птичка подлетела к нему, запела. Мэргэн по-птичьи понимает. Выслушал ее, пошел к старику. Поклонился ему. Тот Мэргэну говорит:
– Э-э-э, с кем ты живешь? Ты же с бусяку живешь, с Амбакту-фудин. Она твою жену погубила.
– Как же спасти ее? – волнуется Мэргэн.
У старика был шелковый невод. Стали они им Фудин в озере ловить. Вытащили ее. А у нее ни кожи на теле нет, ни мяса, только сердце, легкие и печень остались. Да на шее – тяжелый камень. Старик со старухой стали Фудин лечить. Кое-как лечение помогало. Мэргэн все плачет:
– Я же ничего не знал, не понимал, как меня Амбакту-фудин обманула. Ты сама виновата, – выговаривает жене, – надо было мне рассказать, что к тебе бусяку ходила.
Старик ему советует:
– Ты пока жену с собой не бери. Пусть у нас останется. Сам с Амбакту расправься.
Отправился Мэргэн домой один. Видит: неспокойна бусяку. Обнял ее ночью:
– Жена, завтра давай весло-гиол тесать.
– Давай сделаем, муженек…
Мэргэн толстое дерево срубил, стал делать весло.
– Жена, держи другой конец дерева. Она держит:
– Смотри, кто по Амуру плывет!
– Где? Где?
Он топором ей голову отрубил, в огне сжег. Пепел один остался. Пошел Мэргэн к старику, забрал жену. Стали жить, как прежде. Да только Фудин все грустит. Муж беспокоится:
– Что ты печальная такая?
– У меня когда-то брат был, – отвечает жена.
– Не знаю, жив, нет. Увидеться бы с ним… Собрались, поехали. Мэргэн один раз по корме, один раз по носу лодки ударил – быстро спустилась лодка-огда по Амуру. Приехали в дом к брату. Он, как слуга, живет. Сам лохматый, одежда – одни лохмотья. Его жена за другого вышла, хозяйничает, вся в шелка разодета.
– Смотри, как она издевается над моим братом, слугой его сделала, – плачет Фудин.
Ночь настала – спать легли. Брат – возле очага. Его бывшая жена с новым мужем на нескольких матрацах. Мэргэн три разэ з их сторону махнул, потом лег. Утром посмотрели: хозяйка с новым мужем мертвые лежат. Завернули их в циновки, выбросили куда-то.
– Давай, брат, поедем к нам, – говорит Мэргэн.
– У меня ведь тоже сестра есть, я ее тайно держу, чтобы никто злой не увидел. Дом у сестры о восьми столбах. Даже жена моя об этом не знает.
Поехали. Женился брат Фудин на сестре Мэргэна.
Обе семьи дружно живут.

Сказка о Луне и лягушке

Где-то в равнинном месте в одном домике жила девушка-пу-дин и лягушка. Пудин выполняла и женскую, и мужскую работу. По дому все делала и ходила на охоту. Кабанов-секачей из тайги приносила и медведей убивала, на лосей охотилась и изюбрей добывала. Лягушку свою она любила и холила. Встанет утром, накормит лягушку досыта, а чтоб та не мерзла, дров побольше принесет, очаг растопит. И только потом идет в тайгу. Когда женским рукоделием занимается, лягушку перед собой сажает. Работает и любуется ею. Так и живут. Пудин никогда плохого не думала о своей лягуш– ке. В доме убирать ей не дает, даже пол подметать не позвляет.
Жили они так, жили, и вот однажды вечером пудин вернулась из тайги вся израненная. Это она дралась с хозяином сопок, с огромным медведем. Вошла пудин в дом, с помощью лягушки разделась и легла на кан – подстилку из кабаньих шкур. Тем же вечером пудин вместе с лягушкой промыли и перевязали раны. Всю ночь, пока пудин спала, лягуш-' ка сидела у очага, стучала от страха головешками – в каждой лапке по головешке – и плакала.
Рано утром, когда на улице было еще темно, пудин проснулась. Ей стало полегче. Попросила она лягушку принести воды, чтобы снова промыть и перевязать раны. Лягушка пошла с коромыслом к реке, и принесла совсем мало воды – лишь на дне ведер плескалось. Снова пришлось к реке идти, и опять мало воды принесла лягушка. В третий раз пошла она на берег. Возвращается и плачет:
– Сестра моя пудин холила меня, ничего не давала делать. Я дров нарубить не умею, воды принести не могу. А как пришла к ней беда, ничем не могу помочь, ни к чему я не способна.
Вверх посмотрела. В небе ясно светит луна. Повернулась она к Луне и сказала:
– Луна, приди за мной! Луна, возьми меня! Повернулась к ведрам, зачерпнула воды, взялакоромысло с ведрами на плечи и выпрямилась. А Луна тем временем опустилась позади лягушки и притянула ее к себе. Так та и прилипла.
Луна поднялась в небо на свое прежнее место, там и остановилась.
Мы и теперь можем увидеть: на Луне лягушка с коромыслом стоит.

Братья-близнецы

У подножия сопки Маколи, там, где течет быстрая речка Угбэ, жила-была старушка с двумя сыновьями-близнецами. Старшего звали Икто, а младшего – Иго. Братья каждый день на охоту ходили, мясо добывали, а старушка дома хозяйством занималась – готовила еду, шила и штопала одежду, по воду ходила, дрова рубила. Однажды вечером, когда сыновья вернулись из тайги, она сказала им:
– Дети мои, я старая уже стала. Нет у меня больше сил, чтобы вести в доме все хозяйство. Идите к людям, живущим на Дай-Мангбу, и посватайте себе жен.
Братья подумали и согласились. На другой день они рано утром двинулись в путь. С собой взяли верных собак. Долго шли они по лесной дороге. На второй день пришли к ее развилке. Одна дорога уходила на север, другая – на восток.
– Ну, братишка, здесь мы и расстанемся, – сказал Икто младшему брату. – Теперь каждый своей дорогой пойдет счастье искать. На прощанье оставим здесь, у развилки, наши ножи.
С этими словами старший брат воткнул в землю нож. То же сделал и младший.
– Кто первым сюда вернется, – продолжал Икто, – тот и вытащит их. Если нож одного из нас поржавеет, то так и знай, что у того несчастье, беда.
Попрощались братья и разошлись в разные стороны. Пока Иго шел своей дорогой, Икто все дальше и дальше уходил к синим сопкам. К вечеру он пришел в одно стойбище. Жители в этом стойбище были худые, слабые. Зашел охотник в крайнюю фанзу. Здесь жила молодая девушка, круглая сирота. Икто остановился у нее переночевать. Ночью он вдруг проснулся от громкого лая собак. Девушка-сирота тоже проснулась и, всхлипывая от страха, кинулась, к охотнику.
– Что с тобой, добрая сиротка? Чего ты так испугалась?
– О, смелый охотник! Сейчас в стойбище приходила злая ведьма, – шепотом стала рассказывать девушка. – Она приходит каждую ночь и высасывает кровь у моих сородичей. Видел ты, какие они тощие и слабые?
Когда настало утро, Икто оделся, наточил свое копье и пошел разыскивать ведьму. Долго шел он по тайге и наконец пришел к крутой сопке. Развел Икто костер и стал думать, как от злой ведьмы бедную сиротку и ее сородичей избавить. Вдруг его собака сердито зарычала на кого-то.
– Холодно! Мерзну! Холодно! Мерзну! – послы-, шались из леса жалобные крики.
Охотник встал и тревожно прислушался. В это время из-за коряги выглянула дряхлая,, вся черная старуха.
– Эй, бабка, иди погрейся у костра! – позвал ее Икто.
– Собаки твоей сильно боюсь, – прохрипела та, а сама быстро подсела к костру, нагнулась и начала жадно глотать горящий хворост.
Удивился Икто и, забыв обо всем на свете, стал с интересом смотреть на странную старуху. А та все глотала и глотала огонь, даже костер начал гаснуть.
– Холодно! Подбавь огня!. Мерзну! – опять захрипела старуха.
Икто подбросил целую охапку хвороста, и костер разгорелся с прежней силой. Старуха снова начала глотать огонь. Вскоре стала она красная, как каленое железо. Глаза ее злобно сверкнули, и она, подскочив к охотнику, обдала его горячим дыханием.
Запылала у Икто одежда. Не успел он погасить ее, как старуха дохнула еще раз – и охотник превратился в золу. Тут на старуху яростно набросилась собака, но и она сгорела под горячим дыханием.
– Ну и глупый человек, сам себе смерть подготовил! – захихикала старуха и быстро скрылась за корягой.
А тем временем по другой дороге возвращался из дальних странствий Иго с молодой женой. Когда они пришли к развилке, охотник нагнулся и выдернул из земли оба ножа. Нож Иго сверкал на солнце, как чешуя рыбы-максуна, а нож старшего брата потемнел весь от ржавчины. У Иго тревожно забилось сердце.
– Аи, большое несчастье! Брат в беду попал! Надо скорее его выручать! – горестно крикнул Иго. – Ты, жена, здесь останься и за моим ножом следи. Если и он начнет темнеть, немедленно отпусти мою собаку с привязи, чтоб бежала ко мне на выручку.
Сказал так Иго и помчался по другой дороге прямо на север. К вечеру попал он в то самое стойбище, где ночевал его старший брат. Зашел он в крайнюю фанзу.
– О, добрый охотник, где же ты так долго пропадал? А я боялась – не погубила ли тебя злая ведьма, – радостно обратилась к нему девушка-сирота.
Хэ-хэй, она, видно, меня за старшего моего брата приняла, – догадался Иго, но тут же решил не говорить девушке правды.
Вечером, когда стали укладываться спать, охотник выведал у девушки, про какую ведьму она упомянула. Наступила глубокая ночь, девушка уснула, а Иго встал с циновки, взял крепкую конопляную веревку и спрятался за большим берестяным коробом.
Когда в ночном небе уже начали гаснуть звезды, дверь легонько скрипнула, и в фанзу вползла дряхлая старуха. Выскочил охотник, схватил ведьму и скрутил ее веревкой. А девушка-сирота, ничего не подозревая, спокойно спала.
– Иго взвалил ведьму на спину и пошел по следу брата. К утру подошел к крутой сопке. Здесь пове– сил он злую старуху на сук большой лиственницы и грозно спросил:
– Где мой брат? Куда ты его дела?
– О, добрый человек! Я не боюсь ни твоих стрел, ни копья, вот только огня сильно боюсь! – схитрила ведьма. – Не разводи здесь костер, не губи меня, старую!
Иго поспешно набрал сухого хвороста и развел под лиственницей большой костер.
– Говори скорее, ведьма, а то на огне тебя зажарю! – крикнул охотник, подбрасывая в огонь сухие ветки.
– Не губи меня, добрый человек! – притворно застонала ведьма, а сама украдкой начала глотать огонь.
Совсем рассердился Иго и принялся подбрасывать в костер целые охапки дров. А злой старухе только этого и надо. Она, как голодный уху, стала поспешно пожирать пламя. Иго прямо остолбенел от удивления. Но тут из лесу послышался далекий лай его верной собаки.
Э-э, здесь что-то неладно! – спохватился Иго и тут же начал раскидывать во все стороны горящие головешки и хворост. Костер потух. В это время из чащи выскочила собака охотника и яростно кинулась на ведьму.
– Аи, добрый человек, я все скажу, только убери свою собаку! – завыла перепуганная старуха.
– Пока не скажешь –;– не уберу! – гневно ответил Иго.
– Вон видишь эту кучу золы? Это и есть твой брат! А другая куча – его собака!
– Это зола, а не мой брат! Скажи, как его воскресить?
– Побрызгай ту кучу ключевой водой! – простонала ведьма, отбиваясь от наседавшего пса.
Иго принес из ближнего ручья студеной воды и осторожно побрызгал одну кучу. Из золы заклубился черный дым, и оттуда выскочила злая-прёзлая черная собака старшего брата. Сердито рыча, она кинулась на ведьму, и обе собаки дружно начали кусать ее. Иго подбежал к другой куче и брызнул на нее водой. И тут из клубов синеватого дыма устало поднялся осунувшийся Икто и удивленно уставился на младшего брата:
– Что это со мной было?
Иго молча показал на большую лиственницу, где висела растерзанная собаками ведьма. Обрадовался Икто и со слезами стал благодарить брата.
– А теперь скорей возвращайся в стойбище, там тебя ждет не дождется добрая, хорошая девушка, – сказал Иго старшему брату.
В тот же день Икто вернулся в стойбище. Радостно встретила его девушка-сирота. И решил охотник взять ее в жены.
Работящую хозяйку привел Икто домой. И с тех пор дружно зажили братья с молодыми женами. А старая мать радовалась, глядя на счастье своих детей.

Янгокино Точило

Давным-давно на дальнем мысу Да-Хоран жила-была девушка по имени Янгоки. Днем она на рыбалку ходила, ловушки на зверей в тайге ставила, а по вечерам за шитьем сидела. Однажды ранним утром Янгоки пошла в амбар за юколой ив темноте нечаянно уронила на пол висевший под потолком старенький жбан. Жбан раз– бился вдребезги, и вдруг из-под его осколков поднялся круглый, как лепешка, волосатый старичок. Он цепко схватил перепуганную девушку за руку и проскрипел:
– Ты знаешь, кто я такой? Я Боко-Мафа! Я ждал этого дня ровно двадцать лет. Первые десять лет я клялся щедро отблагодарить того человека, который выпустит меня из этого горшка. Потом мне надоело ждать, и тогда я поклялся съесть любого челвоека, который освободит меня.
От этих страшных слов у бедной Янгоки волосы дыбом встали.
– Но я не могу есть что-нибудь до восхода солнца. – И старик, выпуская руку девушки, добавил: – Теперь ты можешь идти домой. Да не вздумай убегать, все равно поймаю! Как только поднимется солнце над сопкой, я приду и съем тебя.
Побежала Янгоки домой, поспешно сделала чучело из соломы, одела его в старенький свой халат и посадила на нары спиной к двери, потом сунула за пазуху юколу сушеную, кресало кремневое, костяной свой гребешок, точило каменное и убежала из фанзы, куда глаза глядят.
Когда солнце поднялось над горбатой дальней со-. пкой, Боко-Мафа выкатился из амбара и быстро засеменил на коротких ножках к фанзе.
– Аи да молодец! Не думал, что ты такая послушная! – обрадовался старичок и, подскочив к чучелу, проглотил его.
Тут же глаза у него выпучились, шея раздулась.
– Увак! Увак! – стал давиться Боко-Мафа, выплевывая пучки соломы.
Долго он так плевался, кашлял. Потом отдышался и сердито прохрипел:
– Ну погоди, обманщица, я тебя все равно догоню, куда бы ты не убежала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90