Именно из этой стены, примерно с высоты роста Тристана, вытекала и, подобно водопаду, струилась вниз к широкому резервуару красная жидкость — вода Пещеры. Как и в прошлый раз, оказавшись в непосредственной близости от этой воды, Тристан испытал что-то вроде легкого опьянения.Виг немедленно заметил состояние принца.— Не стоит задерживаться тут надолго, — сухо проговорил он, знакомым движением вскидывая бровь. — Мы ведь не хотим, чтобы снова случилось то же самое, что в Пещере, верно?Маг наполнил водой небольшой сосуд.— Эта комната известна под названием Родник Редута, — сказал он. — Здесь, как видишь, находится некоторый запас воды из Пещеры Парагона. Ее заставляет подниматься из резервуара механизм, подобный тому, что используется в устройстве, при помощи которого мы с тобой в первый раз спустились в катакомбы. Но это не суть важно. А важно то, что во время войны маги успели накопить здесь эту воду, чтобы обезопасить себя на случай, если волшебницы доберутся до Пещеры и отрежут подход к ней.По лицу Тристана маг понял, что у того все сильнее кружится голова.— Пора уходить.Осторожно держа маленький сосуд, Виг провел принца обратно к столу.— Почему вода оказывает на меня такое воздействие? — хрипло спросил Тристан, проведя рукой по волосам.— В двух словах на этот вопрос не ответишь. — Уголок рта мага дрогнул. — Одна из глав Манускрипта как раз и посвящена загадочным свойствам воды Пещеры. — Виг поставил на стол маленький сосуд. — Нам почти сразу же удалось выяснить, что эту воду можно использовать в самых различных целях. Однако ее ни в коем случае нельзя пить, о чем в Манускрипте упоминается особо. Помнишь «полевых красавиц»? Это обыкновенные бабочки, но сильно увеличившиеся в размерах, поскольку они пили эту воду.Тристан вспомнил, как его тянуло напиться красной воды, и безмолвно возблагодарил Вечность за то, что удержался от этого.— Эта вода не испаряется, как другие жидкости, — продолжал старый маг. — И если в нее не погружать Парагон, она будет сохранять свои свойства сколь угодно долго. Та вода, которой наполнен резервуар Родника Редута, используется уже более трех столетий. Она обладает необычайной магической силой, например, может заставить процесс исцеления идти гораздо быстрее, чем от воздействия любого заклинания. Я могу тебе это показать.Виг взял руку Тристана и смочил красной водой ранку на его пальце. Тут же вокруг пальца возникло голубое мерцание, и, когда оно погасло, от ранки не осталось ни малейшего следа.— И это лишь ничтожная часть возможностей воды Пещеры, но, согласись, достаточно впечатляющая. Даже если бы я, Верховный маг, принялся исцелять твой палец, это заняло бы пару часов, а воде, как видишь, понадобились считанные мгновения. Однако вернемся к тому, почему маги теряют свою силу, когда Камень погружается в воду. Люди, оставившие нам Манускрипт и Парагон, нуждались в том, чтобы найти способ подготовить Камень к следующему носителю. Это необходимо потому, что, хотя Парагон и воздействует на всех, в чьих жилах течет «одаренная» кровь, его взаимоотношения со своим владельцем носят совершенно особый характер.Виг назидательно поднял длинный указательный палец, подчеркивая значение сказанного, и Тристану снова припомнились его лекции. Пожалуй, принц впервые пожалел, что прежде слушал их не слишком внимательно.— Вода Пещеры обладает еще одной удивительной особенностью, — продолжал маг, — она ограждает Камень от «одаренной» крови. Эта форма изоляции или, если угодно, защиты заставляет Парагон терять свой цвет и возвращает его в состояние первозданной чистоты, поскольку близость Камня со своим владельцем такова, что они как будто становятся единым целым. Если надеть Камень на шею другому человеку, не погасив воздействия предыдущего владельца, он мгновенно погибнет. Словом, Камень нужно как бы «отучить» от привычки быть «соединенным» с его прежним хранителем, подготовив его к «объединению» с последующим. — Виг замолчал, собираясь с мыслями.— Да, этот процесс «отлучения» или, если тебе угодно, «расставания» опасен для нас, магов, поскольку мы на время теряем свою силу, но он абсолютно необходим. По-видимому, те, кто оставил нам в наследство Камень и Манускрипт, предполагали, что у нас может возникнуть необходимость передачи Камня от одного владельца к другому. — «И еще они хотели помочь нам пережить три долгих столетия до появления Избранного», — подумал маг. — Все, о чем я тебе рассказываю, и многое другое стало известно нам благодаря Манускрипту. — Сложив на груди руки, старик откинулся в кресле.— И все-таки я еще многого не понимаю, — медленно произнес Тристан. — Ты не раз говорил, что, до того как были найдены Манускрипт и Камень, маги обладали хоть и меньшим, чем сейчас, но все же достаточным могуществом. Я понял, что, когда Парагон передают от одного владельца к другому, те, кто обладает «одаренной» кровью, теряют способность использовать свой дар. Но почему же теряют полностью, а не возвращаются к тому состоянию, в котором они пребывали без помощи Камня?Виг вздохнул; этот вопрос пробудил в его душе мучительные воспоминания.— Мы обнаружили Камень и Манускрипт в поистине черные для нас дни, и нужно учитывать, что это обстоятельство в значительной мере повлияло на то решение, о котором я сейчас поведаю. — В голосе старика прозвучала грусть. — Долгое время существовало мнение, что свою «одаренную» кровь мы унаследовали от предков и что именно это позволяло нам, пусть и не очень искусно, практиковать магию. Лично я и сейчас придерживаюсь этой гипотезы, — он замолчал, задумавшись.— Когда маг, отец той девочки, начал переводить Манускрипт, он был потрясен сделанными открытиями, — снова заговорил маг. — Там говорилось, что если те, кто найдет Камень и Манускрипт, станут использовать их с целью усиления своего могущества, то не только они, но и все другие люди с «одаренной» кровью немедленно утратят свою собственную, пусть и не слишком существенную магическую силу. Она исчезнет навсегда и уже никогда не вернется — но ее заменит гораздо большая сила Камня, подкрепленная знаниями, почерпнутыми из Манускрипта. В нем прямо указывается, что это предусмотрено для того, чтобы лишить обладателей Парагона возможности вернуться к прежнему, примитивному варианту толкования и использования магии. Те, кто оставил нам Книгу и Камень, хотели, чтобы мы, на благо всего человечества, смогли подняться в искусстве управления магической силой до несравненно больших высот, — старик сделал глоток вина, — и использовали это знание не в своих корыстных интересах, а в целях всеобщего благоденствия. Они хотели, чтобы мы в полной мере осознали разницу между Законом и Капризом, надеясь, что это позволит нам стать справедливее и мудрее. Думаю, нетрудно представить, какая перед нами возникла дилемма. Решив воспользоваться помощью Камня, мы, конечно, обретали большую силу, но то же самое происходило и с волшебницами. Споры длились очень долго, а армия волшебниц, между тем, окружила Таммерланд, и мы были близки к окончательному поражению. И все же нам удалось прийти к единому мнению. Вместо данного нам от природы дара мы должны были обрести нечто во много раз более могущественное, но неведомое. Когда все люди с «одаренной» кровью, и маги, и волшебницы, будут черпать магическую силу от Камня, возникнет явление, которое Манускрипт трактует как «групповое сознание». Именно благодаря ему, к примеру, один человек с «одаренной» кровью может чувствовать присутствие другого. Но когда Парагон разлучают с его владельцем для того, чтобы подготовить к встрече с новым, он временно теряет свою магическую силу. «Групповое сознание» разрушается, вновь обретенное знание становится недоступным, а прежний опыт уже утрачен. Мы поняли это требование авторов Манускрипта как проверку нашей готовности к восприятию того, что они нам предлагали: очищение от старого ради надежды на новое. Те, кто оставил нам в наследство Парагон, писали в Книге, что, основываясь на собственном опыте, рассчитывают сплотить таким образом всех людей «одаренной» крови для создания всеобщей гармонии, предупреждения ссор и разногласий. Если бы мы нашли Камень и Манускрипт еще до начала войны, никакой междоусобицы, может быть, и не произошло бы и мы смогли бы сосуществовать с представителями учения Каприза в мире. Увы, этому не суждено было случиться.— Но зачем было столь надежно укрывать Книгу и Камень? — спросил Тристан. Что, если бы вы так их и не нашли или же волшебницы первыми обнаружили эти магические предметы?— В Манускрипте его авторы упоминают, правда, мельком, что им угрожают могущественные враги и что, возможно, их жизнь скоро закончится — ситуация хорошо знакомая нам не понаслышке. Видимо, они полагали, что спрятать Книгу и Камень менее рискованно, чем допустить, чтобы эти столь важные для народа Евтракии предметы были захвачены врагами. Им оставалось лишь надеяться, что они все же попадут в руки тех, кто практикует свое искусство во имя добра и направляет свои устремления для достижения всеобщего блага.— А о чем говорится в разделах Манускрипта? — поинтересовался принц.— Первый раздел посвящен Закону, второй — Капризу, а третий Пророчествам. Все они обладают строгостью мысли и законченностью, но каждый так или иначе связан с Камнем.Тристан помолчал, осмысливая только что услышанное. Виг, а если бы вчера Парагон оказался у меня на шее, смог бы я прочитать Манускрипт?— Разумеется, Тристан. Для тебя это не составило бы особого труда. — Не дав принцу осознать, что на самом деле скрывается за этими словами, Виг постарался сменить тему разговора. — Я все еще не ответил на твой первый вопрос.— Да, конечно. Маленькая девочка, спасшая нашу страну. Что же с ней случилось?Старик глубоко вздохнул; ему и самому с трудом верилось в то, о чем он собирался сказать далее.— Сакку вчера уже ответила на этот вопрос. Отцом маленькой девочки был маг по имени Феган, а его дочь, когда-то сделавшая, сама того не ведая, столь много для спасения Евтракии, теперь предстала в образе Наташи, герцогини Эфиры.Тристан, конечно, помнил слова Сакку, но тогда не осознавал, о чем идет речь, да и, охваченный яростью, не особенно вникал в смысл ее речи.— Что же произошло? — наконец прошептал он.— Феган исчез. Самый талантливый среди нас, он к тому же обладал даром абсолютной памяти. Это проявлялось в том, что ему ничего не стоило припомнить любой момент своей жизни и все, что он когда-либо видел, слышал или читал. Его исчезновение стало для нас огромной потерей, но война входила в свою решающую стадию и отвлекать людей на его поиски не было никакой возможности. Кое-кто считал, что его дочь сбежала к волшебницам, другие полагали, что она умерла, и Феган, не в силах перенести это горе, ушел от нас, решив в уединении доживать свой век. Прошел также слух, что он погиб во время сражения на подступах к Таммерланду, но тело его так и не было обнаружено. Словом, невзирая на то, что он был среди нас самой яркой личностью, мы не смогли выделить достаточно сил на его поиски. Впоследствии мы сильно сожалели об этом. Убежден, что, останься Феган с нами, именно он, а не я стал бы Верховным магом.— А теперь?— Теперь мы знаем, что и Феган, и его дочь живы. И мне вчера стало ясно, что произошло: волшебницы заманили к себе его дочь, а потом заставили помогать им, угрожая смертью девочки.— Но если он все еще жив, то почему не попытался убедить свою дочь порвать с волшебницами? — Задавая этот вопрос, Тристан отдавал себе отчет в том, как мало ему известно о магах и их подходе к жизни; в особенности если речь идет о человеке, о котором еще вчера ему не было ничего известно.— Я думаю, что волшебницы жестоко обманули Фегана. Ему они сказали, что девочка умерла, а ее научили маскировать свою «одаренную» кровь и менять внешность. Он бы не узнал и не почувствовал дочь, даже если бы очутился с ней рядом.— Как это — «менять внешность»? — с любопытством спросил принц.— Ну, это значит выглядеть так, как пожелаешь. Я ведь уже упоминал об этой способности Наташи, — рассеянно отозвался старик, думая, похоже, о чем-то другом.Внезапно в голову Тристана пришел еще один вопрос.— Содержание Манускрипта было известно только магам, ведь так? Тогда каким же образом волшебницы добыли знания Каприза, которые помогли им совершенствоваться в своем искусстве? И наконец, почему они не выиграли войну?— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил маг, понимая, что услышит дальше.— Ты сам сказал, что Фейли прекрасно владеет искусством магии. Направлением Каприза, конечно. Она не имела доступа к Манускрипту и все же откуда-то почерпнула свои знания. Я хотел бы знать, как она смогла приобрести их? И еще — если, по твоим словам, маги всегда практиковали только Закон, каким образом им удалось победить в Войне с волшебницами?— Хорошо, — сказал Виг, он и в самом деле так думал. Он отхлебнул еще вина и отрезал себе сыра.— Как ты можешь проглотить хоть кусок? — недоуменно спросил Тристан.Старик еле заметно улыбнулся.— Это всего лишь проблема выживания, — объяснил он, откусывая сыр. — Как бы то ни было, — маг снова назидательно поднял палец, — на твой первый вопрос — как они приобрели свое знание? — существует только один ответ. А именно: к описанию магического направления Каприза имели доступ только маги, и никто из них не может быть заподозрен в предательстве, кроме одного, судьба которого нам не известна. К тому же Феган имел достаточно серьезный мотив помогать волшебницам. Сакку отнюдь не из желания оказать любезность сообщила о том, что он жив, просто она была уверена, что моя смерть неизбежна, причем в предельно короткий срок, и не смогла перебороть искушения лишний раз позлорадствовать. А что касается твоего второго вопроса, ответ на него также предельно прост. Волшебницам не хватило времени.— В каком смысле?— Предметы, обнаруженные в Пещере, многократно усилили наше могущество. Даже если допустить, что Феган рассказал им все, что знал о Законе и Капризе, требовалось немало времени, чтобы должным образом вникнуть в полученные знания и научиться использовать их на практике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81