То, что принц обнаружил Пещеру, было, скорее всего, чистой случайностью. Однако, учитывая обычное для Тристана пренебрежение к тому, что имело огромное значение для будущего страны, его сегодняшние действия стали последней каплей, переполнившей чашу терпения короля. Николас любил сына больше жизни и знал, что это чувство никогда не угаснет в его сердце. Но одновременно он инстинктивно ощущал, что в их отношениях грядут перемены, и ни тот, ни другой не властны предотвратить их. «Несбыточные надежды тают с каждым мгновением», — обреченно подумал король.— Повернись к нам лицом, Тристан, — властно произнес он.Это прозвучало не как просьба отца, но как приказ короля одному из своих подданных.Принц подчинился. Его раздражение усилилось — сегодня ему уже пришлось выслушать достаточно много всяческих указаний. Стремясь скрыть охватившие его чувства, он перевел взгляд на свои измазанные штаны и принялся счищать с них красные пятна, однако успехом его действия не увенчались. В конце концов, прекратив запоздалые попытки привести себя в порядок, он едва ли не с вызовом посмотрел на отца, готовый стоически принять все, что его ожидает.— Пусть тебя не волнуют эти следы, — начал король, не сводя взгляда с лица сына. — Отчистить их тебе не удастся.Тристан был ошеломлен. «Но как он узнал?» — промелькнуло в его сознании.Благодаря усилиям собравших в этой комнате магов ты стал достаточно образованным человеком. Но иногда мне кажется, что ты теряешь разум и ведешь себя словно малое дитя.— Может быть и так, — отозвался принц. — И я начинаю радоваться этому.— У нас нет времени выслушивать твои дерзости, Тристан. — Чувствовалось, что король едва сдерживает себя. Еще бы! Никогда прежде сын не позволял себе разговаривать с ним в таком тоне. Верховный маг бросил на Николаса предостерегающий взгляд. — У нас имеется к тебе несколько вопросов, сын мой, — несколько спокойнее продолжал король. — И мы рассчитываем получить на них правдивые, искренние ответы.— Только после того, как вы ответите на мои, — твердо заявил принц и перевел взгляд на Верховного мага. — Виг был настолько любезен, что рассказал мне кое о чем сегодня, и я очень благодарен ему за это, — лазурная аура вокруг Тристана, как заметил старик, стала заметно ярче, а глаза пылали неуемной жаждой знаний. — Но этого недостаточно, — с жаром закончил он.Сейчас принц просто физически ощущал, как «одаренная» кровь струится по его жилам, а тело переполняет необычайная сила, полученная во время купания в подземном озере.— Что же ты хочешь узнать? — мягко спросил Виг, вскинув бровь.— То, что всегда хотел! — возмущенно воскликнул Тристан. — То, о чем умолял рассказать мне с тех пор, как научился говорить! Но, может, вы с возрастом стали хуже слышать?Он почувствовал, что теряет над собой контроль, но остановиться уже не мог. Глубинная, идущая изнутри неуемная жажда узнать как можно больше о магии — и о себе самом — внезапно вспыхнула, подобно огненному фейерверку.— Почему… Нет, чем я отличаюсь от всех остальных людей? — воскликнул принц, в отчаянии сжав кулаки. — Почему мой отец — первый король за все времена существования Евтракии, который решил войти в Синклит и стать свидетелем того, как его жена угаснет от старости? Почему я первый королевский отпрыск, которому было объявлено, что он тоже должен стать членом Синклита по окончании срока своего правления, в то время как всем королям, правившим до меня, доводилось самостоятельно решать свою судьбу?Тристан окинул взглядом лицам присутствующих в кабинете, но никто из них не произнес ни слова. Ощутив текущие по щекам слезы и несказанно удивившись этому факту, принц снова отвернулся к камину.Заметив, что король собирается заговорить, Виг снова сделал предостерегающий жест, призывая к молчанию. Николас с явной неохотой подчинился Верховному магу.Старику было больно смотреть на Тристана, но он понимал, что вмешиваться сейчас не следует. Им необходимо убедиться, что принц в состоянии справиться со своим гневом и подчинить себе бегущую по его жилам кровь. И выяснить это можно лишь в том случае, если он будет обладать свободой воли. «Если бы Тристан уже закончил обучение, то был бы способен вмиг уничтожить собравшихся тут магов Синклита одной лишь силой мысли, несмотря на все наше могущество, — размышлял старик. — „Потомок одного из носителей Камня окажется Избранным, но перед ним явится другой“ — это не просто древнее пророчество; оно осуществляется сейчас, прямо на наших глазах».Виг с радостью отметил, что дыхание принца начало приходить в норму. Старик перевел взгляд на Николаса и кивнул.— Тристан, — мягко начал король, — я сожалею обо всем, через что тебе пришлось пройти. Но когда я говорю, что все мы, здесь сидящие, любим тебя, а я — больше всех, верь мне, это так и есть. И еще поверь — всему, что уже случилось в твоей жизни и чему еще только предстоит случиться, существуют очень веские причины. — Он бросил вопросительный взгляд на Верховного мага. Тот в знак одобрения на мгновение прикрыл глаза. — Пожалуйста, повернись к нам, сын мой, — попросил Николас.Тристан повиновался; чувствовалось, что слова отца вызвали в нем бурю ответных чувств. На его щеках все еще блестели слезы, и ярость по-прежнему клокотала в груди. Однако от Вига не ускользнуло, что принц уже почти овладел собой.— Тристан, — спросил король, глядя прямо в глаза сыну, — откуда взялись эти красные пятна?«От сегодняшнего дня я хотел только одного, — с отчаянием подумал принц, — сохранить в секрете то, что я нашел подземную пещеру, и надежду туда вернуться. Но меня, похоже, вот-вот лишат и этого».Тристан, хоть и с явной неохотой, в конце концов вынужден был рассказать все. И о «полевых красавицах», и о погоне за Озорником, и о своем падении в подземную пещеру. Рассказал и о том, как обследовал ее, как плавал в странной воде и как его отбросило от входа в туннель. Скрывать он ничего не стал. Закончив, принц и сам не мог понять, получил ли он от этого облегчение. Сидящие за столом хранили угрюмое молчание, и единственным звуком, нарушавшим тишину, снова стало потрескивание дров в камине.Наконец Верховный маг нарушил затянувшееся молчание.— Прежде всего необходимо восстановить магическую завесу, установленную нами в свое время перед входом в пещеру и невольно разорванную сегодня Тристаном. Тритиас, думаю, тебе лучше всех удастся справиться с этой задачей.Вига серьезно тревожил вопрос, каким образом завеса вообще смогла оказаться нарушена, но сейчас обсуждать это не имело смысла. Скорее всего, именно качество крови принца позволило ему проникнуть сквозь защитный барьер.Маг снова перевел взгляд на Тристана.— Мне очень тяжело говорить тебе об этом, но ты ни при каких обстоятельствах не должен снова посещать Пещеру. Для всех нас это имеет слишком большое значение.Принц ожидал услышать что-нибудь подобное и все же испытал в первый момент ощущение, будто сердце у него вот-вот разорвется от боли. Однако внезапно ему в голову пришла совсем другая мысль.— Виг, но если завеса вокруг пролома в стене будет восстановлена, «полевые красавицы» не смогут выбраться наружу. Ведь они погибнут!Не знаю, Тристан, старик покачал головой и, подойдя к принцу, положил руку ему на плечо. — Мы вообще не предполагали, что они смогут проникнуть в пещеру. И как бы то ни было, мы обязательно должны восстановить завесу.Николас медленно встал и тоже подошел к сыну.— Мы и так уже слишком затянули с началом церемонии. Гости и слуги наверняка в немалом недоумении. Виг, прошу тебя, сообщи им, что репетиция откладывается при мерно на час. Кроме того, я хотел бы побеседовать со своим сыном в присутствии королевы, Шайлихи и ее мужа. — Король посмотрел на принца. — Мне очень жаль, но не только у Синклита имеются к тебе претензии, Тристан. У твоих родных тоже. — Потом он с неодобрительной гримасой обвел взглядом грязные штаны и кожаный жилет сына. — Боюсь, у тебя не останется времени на то, чтобы переодеться.Произнеся эти слова, Николас, повинуясь внезапному импульсу, притянул Тристана к себе и заключил в объятия, радуясь тому, что сын ответил ему тем же.— Я хочу, чтобы при этом разговоре присутствовали только члены нашей семьи, — сказал король Вигу. — Она продлится недолго.Маг отвесил ему глубокий поклон.— Как пожелаешь, мой господин.После ухода магов Николас повернулся к камину, пламя в котором начало медленно затухать.«Вечность, молю тебя, помоги нам пережить последствия сегодняшнего дня», — с грустью подумал король Евтракии. * * * Долго ждать им не пришлось; вскоре Виг привел Моргану, Фредерика и Шайлиху, после чего, бросив на принца быстрый озабоченный взгляд, закрыл за собой дверь.Выражения лиц вошедших подсказывали Тристану, что они уже были в курсе всего, что произошло сегодня. По знаку Николаса все расселись за столом. Молчание было столь тягостным, что принц почувствовал себя сейчас даже более одиноким, чем в тот момент, когда он стоял перед королем и магами Синклита. «Маги подавляют своим могуществом, но ведь своих родных я люблю больше всех на свете». Шайлиха и ее муж ободряюще улыбались принцу, ожидая, пока заговорит король.— Тристан, — наконец начал тот, словно прочитав мысли сына, — ты любишь нас?Вопрос обрушился на принца, словно удар молнии. Как может отец сомневаться в этом?— Да, отец, — ответил он дрогнувшим голосом. — Во всем мире для меня нет никого дороже вас.Николас неожиданно наклонился вперед, сжал в ладони Парагон, мерцавший кроваво-красным светом, и поднес камень к лицу сына.— А что ты знаешь о значении этого камня? — в голосе короля зазвучали обычные повелительные нотки.— Очень скоро, после того как взойду на престол, я буду носить Парагон на шее, точно так же, как носил его ты, с тех пор как тебе исполнилось тридцать, — ответил Тристан, не совсем понимая вопрос отца. — Больше мне о нем ничего не известно.Николас перевел взгляд на Парагон, который носил уже так долго — тот самый драгоценный камень, истинным хранителем которого, по словам магов, должен стать его единственный сын. «Как сказать ему об этом? — с болью спрашивал себя король. — Как объяснить, почему мы, родители, так сильно тревожимся за него, если на все волнующие мальчика вопросы можно будет ответить только после коронации?»Николас откинулся в кресле и вздохнул.— Все присутствующие здесь, так же как и маги Синклита, знают, что ты не хочешь быть королем. Но тем не менее ты взойдешь на престол, и это случится уже совсем скоро. Сейчас мне остается сказать тебе только одно — если ты не изменишься и не станешь более ответственно относиться к своим обязанностям, то будешь скверным правителем и можешь погубить и свою семью, и всю страну. Слишком много людей погибло, защищая Парагон, чтобы доверить носить его тому, кто не желает исполнять свои обязанности. Поверь мне, и это не пустые слова, — по причинам, которые я не могу объяснить тебе сегодня, твое правление должно стать совершенно особенным.Я попросил Шайлиху и ее мужа прийти сюда, потому что хочу, чтобы они тоже услышали то, что я сейчас скажу, — продолжал король. — Ты должен постоянно помнить о том, что речь касается не только меня и твоей матери. Речь идет также о будущем твоей сестры, ее мужа и их ребенка. Скоро на твои плечи ляжет ответственность за всех нас и за страну. Знаю, ты хотел бы, чтобы все сложилось иначе. И знаю также — ты убежден, что судьба несправедлива к тебе; возможно, так оно и есть. Но со временем ты поймешь причину этого.Тристан посмотрел на сестру, Фредерика и прочел на их лицах сочувствие и тревогу. «Они беспокоятся не только обо мне, — понял принц, — но и о своем будущем ребенке». Он перевел взгляд на отца.Николас снова сжал в ладони Парагон — сейчас кроваво-красные отсветы падали на его пальцы — и с надеждой посмотрел на Моргану. «Моя королева. Мать Тристана и Шайлихи, — подумал король, — единственная женщина, которую я любил. В нашем сыне так много того, что дала ему ты. Помоги мне убедить его, родная. Только ты можешь это сделать».Моргана прекрасно поняла невысказанное желание мужа. Постаравшись придать лицу строгое выражение, она обратилась к принцу:— Истина заключена в том, сын мой, что этот камень не должен носить тот, кто исполняет свои обязанности по принуждению. Лишь человек, обладающий истинным мужеством и решимостью, может быть достойным этой чести.Напряженно вглядываясь в лицо сына, королева поняла, что ей в конце концов удалось достучаться до его сердца, и последующие слова подбирала с особой тщательностью, зная, что они причинят ей немалую боль.— Я повторяю вопрос твоего отца: любишь ли ты нас? Любишь ли настолько сильно, чтобы, невзирая на свое нежелание быть королем, пожертвовать собой и все же взойти на престол Евтракии и стать таким правителем, которого заслуживает наш народ? — Моргана умолкла, колеблясь, стоит ли рисковать, приводя последний довод. — Или мы должны просить магов найти другого человека с «одарен ной» кровью, который будет носить этот камень?«Или мы должны просить магов найти другого человека с „одаренной“ кровью, который будет носить этот камень…» Эти неслыханные слова, произнесенные матерью, эхом отдавались в сознании принца, словно звон колоколов Вечности. Их искренность и простота взволновали его до глубины души. Впервые в жизни Тристан по-настоящему понял, насколько, должно быть, достойным сожаления выглядел он всегда в глазах не только «своих близких, но и подданных.Принц медленно поднялся и подошел к матери. Чувствуя, что в глазах закипают слезы, он опустился перед королевой на колени, склонил голову и прижался губами к краю ее платья.— Я по-прежнему не знаю, какой правитель из меня получится, мама, — негромко произнес он. — Но никогда, никогда не сомневайся в моей любви к близким, своей стране и в моей готовности сделать все, что в моих силах, чтобы защитить вас всех. Я буду хранителем этого камня, — Тристан по-прежнему не поднимал головы и потому следующие слова произнес едва слышно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81