Симон посмотрел на него в ответ, постаравшись собрать все свое презрение. Проведя рукавом по носу, он обнаружил, что нос его разбит гораздо сильнее, чем ему показалось сначала. Чувствовалась резкая боль, а в ушах начался глухой шум.
— Ты мне нос сломал, гад проклятый!
Вэнтран вздохнул. Уткнув острие меча на землю, он оперся на рукоять.
— Ты знаешь, кто я?
Симон кивнул:
— Кажется, знаю. Ты ведь Вэнтран, правильно?
— Ты быстро ответил на этот вопрос!
— А кем еще ты мог оказаться? — парировал Симон, снова скользнув взглядом по молодому нарцу. — Посмотри на себя: ты одет как триец. Я догадался, кто ты, как только тебя увидел.
— Да уж, не сомневаюсь. В конце концов, ты же меня искал, разве не так?
— Вэнтран, вот что я тебе скажу. Ты так долго живешь в Люсел-Лоре, что совсем спятил. Я это по твоим глазам вижу. Не знаю, за кого ты меня, к черту, принимаешь, и мне, в сущности, наплевать. Я просто хочу уйти. Тебя это устроит?
— Только попробуй сдвинуться с места, и я снесу тебе голову. Понял?
— Ну и хрен с тобой. Вэнтран сдвинул брови.
— Ты, вшивый убийца! Не смей мне лгать. Я знаю, кто ты. Тебя послал Бьяджио!
— Бьяджио! — возмущенно воскликнул Симон почти со смехом. — Ну я же сказал: ты полный псих!
— Да, я полный псих. А ты просто бедненький заблудший дезертир, которому невыносимо даже подумать о возвращении в Нар, так? И ты хочешь, чтобы я этому поверил?
— Верь, чему хочешь, — ответил Симон. — Мне наплевать. Честно говоря, мне просто приятно погреться у твоего костра.
— Ты из Фоска?
— Да.
— Лейтенант?
Симон кивнул:
— Я из отряда, который прислали Блэквуду Гэйлу, чтобы помочь ему тебя найти.
Одного упоминания о Гэйле было достаточно, чтобы Вэнтран начал дергаться. Симон наблюдал за ним, читая выражение его лица — и на долю секунды ему стало жалко этого человека. О том, что Блэквуд Гэйл сделал с Вэнтраном, ходили легенды. Как это ни удивительно, но Вэнтран вдруг опустил меч — почти выронил его из рук. Он опустился на землю перед Симоном. Его плечи сгорбились, глаза потускнели и затуманились.
— Я не знаю, что и думать. Действительно ли ты тот, кем представляешься? Может быть. Если нет, то я уже мертв, так ведь? Если ты наемный убийца, тогда Бьяджио известно, где я.
Симон насмешливо спросил:
— Неужели я похож на наемного убийцу?
— Я видел графа в деле. Я знаю, насколько он хитроумен.
— Достаточно хитроумен, чтобы превратить голодающего дезертира в убийцу? — Симон ткнул себе в грудь пальцем. — Ты посмотри на меня! Я — тряпка. Все хлебные поля отсюда до Экл-Най были сожжены. Я жил в этих дурацких пещерах, жрал все, что мог поймать или сорвать с дерева. И ты считаешь, что я — из его холеных Рошаннов? Хотел бы я, чтобы это было так!
Вэнтран посмотрел на небо, прикидывая положение солнца.
— Мне придется взять тебя с собой в Фалиндар, но сейчас уже темнеет. Сегодня мы переночуем здесь, а утром отправимся.
— В Фалиндар? — прохрипел Симон. — О нет! Не пойду я в эти Богом проклятые места!
— Пойдешь. Теперь ты мой пленник.
— Черта с два! — бросил Симон. — А если я откажусь? Вэнтран пожал плечами:
— Тогда я потащу тебя силой. Симон поморщился:
— Я хочу есть.
— Очень жаль.
— И ты так и собираешься морить меня голодом?
Молодой мужчина посмотрел на Симона. Его жесткое лицо постепенно стало смягчаться.
— Нет, наверное.
* * *
Солнце опустилось за горы, и долину накрыло одеяло ночи. Лицо сидящего у костра Ричиуса освещали пляшущие языки пламени. Рядом стояла тарелка с недоеденной птицей. Симон задумчиво рассматривал его лицо.
Они разделили трапезу в полном молчании. Симон проглотил свою порцию в одно мгновение и теперь был сыт и доволен. Больше того — он удивлялся тому, насколько быстро ему удается успокоить подозрительность Вэнтрана. Этот дурень даже развязал ему руки, чтобы он смог поесть! После ужина он снова его связал, но Симон все равно знал, что он уже на пути к победе.
Было поздно, и серый день сменился ясной ночью с яркой луной. К лагерю тянулись холодные пальцы, но их отгоняло пламя костра. Шевелились в долине ветви деревьев, живущие своей ночной жизнью. Ричиус Вэнтран медленно и задумчиво ел свой ужин. Время от времени он обращал взгляд на другую сторону костра, где сидел Симон. Вэнтран объяснил, что должен связать ему руки. Он не доверяет своему пленнику, особенно в темноте, и иначе просто не сможет спать. Симон протестовал, но только чтобы не выйти из роли. Делая вид, что он слишком слаб, чтобы сопротивляться Вэн-трану, он позволил связать себя после еды, и теперь безуспешно пытался устроиться у дерева поудобнее, вытянув обутые в сапоги ноги к теплу костра. Запястья у него болели, голова кружилась. Нос по-прежнему пульсировал болью, но кровотечение прекратилось, и Вэнтран даже стер ему засохшую кровь влажной тряпкой. Этот поступок заставил Симона задуматься о характере своего противника. Сколько ему сейчас лет? Почти двадцать семь? Он уже не так юн, а ведет себя порой как мальчишка. Симону понравилась его бестолковая наивность. Симон смотрел на Вэнтрана поверх пляшущего пламени, видел его карие глаза, полные вопросов. Симон был уверен, что ему ничто не угрожает. Вэнтран — не убийца. И то, как он вытер Симону лицо, выдало опасное сострадание. Его недоверие уже дало трещину.
— Я так и не наелся, — наконец объявил Симон. — Ты собираешься доесть всю свою птицу?
— Ты свою порцию получил, — ответил Вэнтран.
— Если ты хочешь, чтобы я пешком дошел до Фалиндара, то мне надо больше еды. Я могу упасть по пути.
— Здесь недалеко.
— Говорю тебе: мне не дойти! Разреши мне ехать вместе с тобой верхом.
— Вот что я тебе скажу: ты расскажешь мне, кто ты на самом деле, и тогда я подумаю.
— У тебя совсем крыша съехала? Я все тебе рассказал, только ты слушать не хочешь!
Ричиус Вэнтран зевнул и потянулся.
— Я слишком устал. Утром мы еще поговорим.
— И это все? — возмущенно воскликнул Симон. — Ты оставишь меня связанным на всю ночь? Я нарский легионер, черт подери! Я требую уважения к себе!
— Легионер? О, виноват, сэр! — Ричиус обхватил руками колени и ухмыльнулся. — Ну ты и нахал, дружище! Легионер он, как же! Даже если ты им и был когда-то, то теперь ты дезертир. Предатель.
— О да, — откликнулся Симон. — А ты, конечно, специалист по выявлению предателей, так, Шакал? Улыбка сбежала с лица Вэнтрана.
— Не смей так меня называть.
— Почему это? Так тебя называли в Наре. Ты ведь это знаешь, правда? Честно говоря, тебе это имя подходит.
— Я — Ричиус Вэнтран, король Арамура. Можешь называть меня королем или Вэнтраном или еще как угодно, но не зови меня Шакалом. Я этого не разрешаю.
— Король! — насмешливо откликнулся Симон. — Арамура не существует, Вэнтран. Больше не существует. И вообще — что ты знаешь об империи? Твою страну захватила семья Блэквуда Гэйла. Теперь она — провинция Талистана.
— Я это знаю.
— И как тебя называют здесь? — полюбопытствовал Симон. — Королем?
— Нет, — признался его молодой собеседник.
— Конечно. Потому что ты не король. Это даже трийцы понимают, Шакал. Тебя называют здесь Кэлак, правильно? Они дали тебе это имя, так ведь?
— Ты отвратительный тип, — объявил Вэнтран. — Замолчи и дай мне поспать.
— Что ты здесь делал? — продолжал наседать на него Симон. — Почему ты один?
Вэнтран закатил глаза.
— Боже, ну ты и болтун!
— Ты живешь в Фалиндаре?
— Я живу с женой. Симон злорадно улыбнулся:
— Ага, с женой. Ты бросил свое королевство ради нее, так? Мы все слышали эту историю. Блэквуд Гэйл рассказал нам, что ты сделал. Надо полагать, она того стоила!
— Парень, повторяю тебе в последний раз. Я хочу, чтобы ты сегодня больше не произнес ни слова, понятно? И я требую, чтобы ты вообще не говорил о моей жене. Я тебе не доверяю и не собираюсь ничего тебе рассказывать. Так что заткнись и спи.
Симон подался вперед.
— И за кого же ты меня принимаешь? Только честно — скажи мне! Ты думаешь, меня прислали тебя убить? Он увидел, как Вэнтран поморщился.
— У меня есть враги, — сказал он. — Возможно, ты один из них. Не знаю. Но я не могу рисковать.
— Бьяджио всех нас послал за тобой. Мы должны были привезли тебя в Нар живым. Это входило в нашу задачу. Главное было найти магию, чтобы спасти императора, но Гэйл и Бьяджио хотели взять тебя в плен. Я этого не скрываю, но это было давно, Вэнтран. И насколько я знаю, я — единственный нарец, оставшийся в Люсел-Лоре, если не считать тебя. — Симон улыбнулся. — Ты прячешься уже целый год, и это видно. Ты потерял почву под ногами и шарахаешься от собственной тени. Это по глазам видно.
— Так ты к тому же и маг? — саркастически осведомился Вэнтран.
— Мне не нужна магия, чтобы увидеть твой страх. Может, тебе и есть чего бояться — откуда мне знать? Но меня тебе бояться не надо. Я могу тебе в этом поклясться, Вэнтран. Я просто дезертир.
Вэнтран скептически посмотрел на него:
— Этого не может быть. Легионеры хранят верность.
— Короли тоже, — отпарировал Симон. — Однако ты здесь.
Наступило молчание. Взгляд Вэнтрана смягчился, и в нем появилось понимание. Симон хладнокровно наблюдал за ним, видя, как слабеет его защита. Молодой человек уперся подбородком в колени и уставился в огонь. Внезапно он унесся мыслями куда-то очень далеко. Когда он заговорил снова, то этот вопрос был задан из раздумья, бесстрастным тоном.
— Так почему же ты тогда дезертировал? — тихо спросил он. — Что с тобой случилось?
— Со мной случился Нар, Вэнтран. Нар и его мерзости. Я не был создан для мундира. Я вступил в армию потому, что мне больше некуда было деться, а есть хотелось. Но когда меня отправили сюда, я понял, что мне среди них не место.
— Это не ответ. — Молодой человек по-прежнему витал где-то далеко, слепо глядя в пламя. — Что тебя заставило уйти?
Симон тоже посмотрел в пламя, вспоминая свою сказку Он предвидел такие вопросы.
— Экл-Най, — тихо проговорил он. — Ты знаешь, что там произошло?
Вэнтран молча кивнул.
— Это была резня, простая и откровенная. Когда мы прошли по горной дороге, трийцы попытались организовать нам сопротивление, но у них не было ничего. Мы сожгли город дотла. Мы перебили всех. Я… — Симон сделал театральную паузу, давясь напускными чувствами. — Я убивал детей. Малышей не выше моего колена. Убивал по приказу, но от этого было не легче. А когда все было кончено, мы подожгли весь город.
— Город-пожар, — эхом откликнулся Вэнтран. Так назвали Экл-Най в ночь резни. Говорили, что пламя над городом было видно с другого конца мира.
— Правильно. Там были нищие, беженцы и старухи — и мы их убили. Я никогда уже не стану прежним, Вэнтран. Так что не читай мне лекций насчет предательства. Для того, что я сделал, нужно было мужество. Я никогда не смогу вернуться в империю. Я застрял здесь.
Вэнтран перевел взгляд на Симона.
— Ты сделал свой выбор, — сказал он. — Теперь живи с ним.
— А я с ним и живу, — отозвался Симон. А потом он с любопытством наклонил голову и спросил: — А ты? Как он и ожидал, Вэнтрана этот вопрос возмутил.
— А это не твое дело.
— Ты живешь в Фалиндаре?
— Да.
— У военачальника?
— В Таттераке больше нет военачальника. С тех пор, как погиб старый.
— Тогда к кому ты меня ведешь? — спросил Симон. — И зачем взял меня в плен?
— Потому что тебе нельзя доверять. Я не знаю, рассказал ты мне правду или это хитроумная выдумка Бьяджио. В любом случае я намерен за тобой наблюдать, Симон Даркис. А это значит, что ты должен вернуться со мной в цитадель. Там ты поговоришь с ее господином, Люсилером. И мы оба решим, что с тобой делать.
— Отдашь меня под трийский суд? — возмутился Симон. — По-твоему, это справедливо? Они перережут мне глотку просто за то, что я — нарец!
— Возможно, — непринужденно согласился Вэнтран. — А может, и нет. — Он слабо улыбнулся Симону. — Я хотел бы тебе верить. Правда хотел бы. Но не могу. Если бы тебя когда-нибудь преследовали так, как меня, ты бы это понял.
— Чепуха! — язвительно бросил Симон. — Тебя преследуют не больше, чем меня. Это все твое воображение. Ты живешь в напрасном страхе, а теперь хочешь затащить в свои иллюзии и меня. Это все только твои фантазии, Вэнтран. Мне тебя жаль.
Лицо Вэнтрана снова посуровело.
— Побереги свою жалость для себя, — ответил он. — Потому что если я узнаю, что ты солгал, она тебе понадобится.
С этими словами Ричиус Вэнтран встал и ушел в темноту, оставив Симона у костра одного. Симон глядел вслед уходящему в ночь и в собственные мрачные мысли Вэнтрану и знал наверняка, что его миссия увенчается успехом.
9
Собор Мучеников
В центре столицы Нара, рядом со сверкающим Черным дворцом, по другую сторону реки Киль над загаженными переулками вздымался огромный Собор Мучеников. Из висящего неуносимым облаком дыма военных лабораторий стремилась к небесам его металлическая колокольня. На карнизах расселись древние химеры, пристально разглядывая город каменными глазами; цветные стекла витражей отбрасывали яркие блики, заливая улицы радугами. Сто лет бурь отполировали известняк до гладкости, позеленили медь, и в яркие солнечные дни собор мерцал звездой сквозь городскую дымку. Десять тысяч рабов десять лет трудились над его постройкой, и в хаосе последних лет храм, как честолюбивая мечта, манил к себе паломников со всей империи. Во все церковные праздники площадь вокруг собора наполнялась верующими, жаждавшими услышать слово Божие и получить прощение за свою грешную жизнь.
Архиепископ Эррит знал, насколько важен для него собор. Он был ему дороже Священного Писания, дороже самой жизни. Эррит действительно верил, что Бог живет в этих стенах и на прославленной колокольне. Он полагал, что здесь и есть обитель Бога на земле. Епископу было уже почти пятьдесят лет, и почти всю жизнь он провел в этом святом здании, по его галереям он ходил с другими верными Господу. Здесь заключались браки нарской аристократии, здесь Ричи-уса Вэнтрана, Нарского Шакала, сделали королем. Эррит молился, чтобы после смерти Господь позволил ему остаться в этом храме. В молельнях собора Эррит перевидал многое, в том числе и настоящие чудеса: плачущую Богоматерь и кровоточащую чашу и дорожил этими воспоминаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98