— Аритон, послушайте меня! — крикнул Джирет. Его отчаянный призыв пал на глухие уши. Терзаемый жалостью и стыдом, но понимающий, что иного выхода нет, Джирет взмахнул ожившим мечом и ударил своего господина в плечо.
Звон стали и крик Аритона слились воедино. Каюту залило ослепительным светом. Свет этот был совсем иной природы, нежели рукотворные молнии Лизаэра. Иным был и звук, сопроводивший вспышку, — оглушающе громким и удивительно гармоничным. Гармония разжала тиски Дёш-Тира, сковавшие разум Аритона. Все отступило перед торжеством жизни, преодолевающей любые страдания.
Капитан «Саврида», не отличавшийся особой чувствительностью, громко плакал, скорбя о несовершенствах мира. И себя он ощущал таким же несовершенным, погрязшим в мелочных заботах, заслонивших от него великую тайну жизни. Сквозь собственные рыдания он услышал громкий, душераздирающий крик Аритона Фаленского. Повелитель Теней кричал так, словно у него из груди вырывали сердце.
Продолжая кричать, Аритон рухнул на колени. Из широкой раны, нанесенной Джиретом, струилась кровь. Рану окружало кольцо холодного магического света. По черной поверхности опущенного лезвия текли ярко-красные капельки; соприкасаясь с огненными письменами, они бесследно исчезали.
Джирет стоял в оцепенении. Он не ощущал ни взмокшей руки, ни боли в пальцах, все еще сжимавших рукоятку паравианского меча. Его тело сотрясалось от слез. Он плакал, испытывая не меньшие (если не большие) страдания, чем его господин.
— Эт милосердный, — стонал Аритон, прильнувший к плечу Джирета. — Эт, пощади меня. Проклятие Деш-Тира слишком сильно. Оно превосходит силы и возможности смертного человека. Сопротивление ему лишает меня рассудка.
Взывать к милосердию Джирета было бесполезно.
— У вас нет другого выбора. Вставайте!
Джирет поднял меч. Сияние древних письмен затухало, звон сменился негромким шелестом и совсем стих. После этих удивительных звуков голос Аритона воспринимался хрустом щебня под ногами.
— Ты знаешь: не будь мои руки связанными, я бы тебя убил.
— Но ваши руки связаны, — напомнил ему Джирет. — Вы сами распорядились их связать.
Аритон понурился, придавленный случившимся.
— Вам не стыдно за свою трусость? Или вы думаете, что все ваши страдания прошли для меня бесследно?
Лицо Повелителя Теней и так было бледным, но вопрос заставил его побледнеть еще сильнее. Словно что-то вспомнив, он вскинул голову.
— Конечно… Наше братание на крови… Эт милосердный, значит, ты все это тоже чувствовал?
— Ваше высочество, — сказал Джирет, запоздало ужаснувшийся своему признанию. — Не презирайте меня за это. Вы велели мне заботиться о вашем рассудке. Что бы вы ни говорили теперь, я должен был подчиниться. Ведь я же ваш кайден. Я был просто обязан любым способом исполнить ваше повеление.
— Ты все чувствовал, — с нескрываемым ужасом повторил Аритон.
Джирет бесцеремонно его оборвал:
— Довольно сокрушаться! Чувствовать — еще не значит помогать. Увы, ни один смертный не в состоянии разделить с вами ношу, которую вам приходится нести. Нужно закончить начатое, иначе пострадают невиновные. И здесь, и в Шанде.
Побуждаемый суровой необходимостью, Джирет оторвал Аритона от своего плеча и развернул его лицом к иллюминатору. Повелитель Теней попытался было отвести взгляд, но рыжебородый варвар сдавил ему плечи. Аритон вздрогнул.
— Не отворачивайтесь, ваше высочество. Вы ведь намеревались это сделать, так смотрите.
Огонь, насланный Лизаэром на вражеский флот, зажигал, будто свечи, корабли на ближнем рейде. Ветер услужливо разносил искры и угли. Суда, сгрудившиеся в вер-понтской гавани, напоминали сейчас поленницу дров.
— Заканчивайте то, что начали, а потом можете сокрушаться сколько угодно, — сказал неумолимый Джирет.
Черный меч в его руке, словно копье Даркарона, застыл у дрожащего затылка Повелителя Теней.
Разбитый, истерзанный, остановленный на самом краю пропасти спасительной укоризной Джирета и непостижимым совершенством паравианской магии, тысячи лет живущей в этом мече, Аритон Фаленский склонил голову. Потом втянул воздух. Связанные руки изогнулись и напряглись. Он чувствовал себя мальчишкой, которого ткнули носом в небрежно выполненное поручение и заставили доделывать упущенное. Единственная разница — это поручение он дал себе сам. И теперь нужно подумать, как довести начатое до желаемого конца.
В гавани Верпонта творилось что-то невообразимое. Пытаясь вырваться из огненного кольца, корабли сталкивались между собой. Трещали мачты, падая на палубы соседних судов. У кого-то застопорило лебедку, чей-то якорь заклинило на дне. Корабли поменьше выскальзывали из гавани, чтобы удариться о борт какого-нибудь большого торгового судна, у которого матросы со страху развернули совсем не те паруса.
Новые тени Аритона были почти незаметными. Он затуманил побережье острова Полумесяца, тем самым «отодвинув» мелководье. Потом сбил с толку рулевых, заставив их поворачивать корабли совсем не туда, куда они намеревались. Тем немногим судам, что сумели благополучно покинуть гавань, он пресек дальнейшее плавание. Одни из них, радуясь спасению, с размаху наскочили на мели. Другие, шедшие за ними в кильватере, не сумели вовремя свернуть в сторону и протаранили носом чужую корму. Несколько кораблей из-за рукотворного тумана не заметили, как ткнулись в прибрежные скалы. Но ужаснее всего было состояние тех, кого снова вынесло в огненный кошмар верпонтской гавани.
Пожар, распространяемый ветром, не щадил никого.
Молнии Лизаэра оказались бессильны; огонь невозможно было потушить огнем. Принц Илессидский, пытаясь спасти хотя бы часть кораблей, оставался скованным в своих действиях. Аритон, невзирая на связанные руки, был совершенно свободен и мог творить из теней что угодно. Утрата магического зрения не мешала его действиям; оставались опыт и выучка. Иногда рукотворная тень была прозрачной, как стрекозиные крылышки. В другом месте она сковывала воображаемым льдом воду, замораживая волны. Если какой-то корабль вырывался из огня, оружием Аритона становился холод. Иней покрывал паруса, канаты обрастали сосульками, а рулевая ось прочно примерзала к стенкам.
Рулевые требовали, чтобы матросы скололи лед, и те принимались добросовестно дубасить ломиками по оси.
Аритон стоял у разбитого иллюминатора. Над «Савридом» кружились и галдели чайки. Со стороны гавани слышались голоса раненых и обгоревших матросов. Увы, продуманная до мельчайших подробностей стратегия не была бескровной. Никакой магической силой Аритон не сумел бы выгнать всех на берег, чтобы не пострадал ни один человек. Да, он шел на малые жертвы, намереваясь избежать больших. Только думал ли он, как поведет себя, услышав крики этих «малых жертв»?
Не в силах видеть творившееся за кормой, Аритон отвернулся, чтобы дать выход накопившемуся отчаянию. И снова Джирет с неумолимостью Даркарона поднес к его затылку острие меча, не сказав ни единого ободряющего слова.
Аритон не видел, какой ценой достается Рыжебородому эта неумолимость. По щекам Джирета текли слезы. Он не позволял себе всхлипывать, до боли сжимая рукоятку меча. Его глаза многое сказали бы Аритону о душе, разрываемой на части. Но Аритон не видел его глаз, и хорошо, что не видел. Джирет выполнял повеление своего господина, который приказал ему быть стойким и выдержать все до конца. Рука Джирета, державшая меч, ни разу не дрогнула. Он молча провожал глазами несколько кораблей, которые все-таки сумели вырваться из кромешного ада гавани и двигались в сторону пролива, торопясь уйти в открытое море.
Наконец Аритону удалось вернуть самообладание. Все обнаженные струны души вновь подчинились железной воле Повелителя Теней. Ясным, уверенным голосом он отдал приказания косоглазому рулевому и матросам. Вскарабкавшись на мачты, те развернули паруса. Вместо рукотворных теней судно скрывала пелена настоящего дыма. Теперь нужно было покинуть внутренний рейд. «Саврид» уплывал на восток, а с севера в гавань входили несколько кораблей, которых минуту назад еще не было. Аритон создал их из теней. От своего отца-пирата Фаленит научился премудростям судовождения, необходимым при морских набегах и столкновении с противником. Призрачный флот понадобился ему, чтобы запереть выход с рейда. Корабли ничем не отличались от настоящих. На палубах толпились вооруженные матросы, на мачтах застыли лучники. Корабли шли полным ходом, горделивые и грозные.
Настоящие корабли, выскользнувшие из пожара, оказались в положении мелких рыбешек, завидевших акулу. Времени на раздумья у них было мало: либо идти наперерез вооруженным кораблям, либо повернуть и плыть за «Савридом», который беспрепятственно уходил в открытое море и на мачтах которого развевались знакомые вымпелы. Все успели хватить лиха, и подвергать себя новым опасностям не хотел никто.
Когда корабли-счастливчики почуяли ловушку, было уже поздно. Их окутала густая мгла, и оттуда на палубы полетели зажигательные стрелы лучников Джирета.
Вновь во тьме заплясали искры, потянуло удушливым дымом; трещали вспыхнувшие мачты. Чтобы не сгореть заживо, матросы кидались в ледяную воду. Воздух наполняли отчаянные крики тех, кому было уже не вырваться из огня. А над Верпонтом по-прежнему гудели колокола. Те корабли, что чудом остались целы, двигались между горящих обломков, высматривая барахтающихся в воде людей.
Трагедия в верпонтской гавани была выше сил и возможностей Лизаэра. Его громадная армия могла лишь беспомощно потрясать оружием и исторгать проклятия.
Морской пожар постепенно догорал. Под прикрытием дыма и рукотворных теней косоглазый рулевой и его товарищи спустили баркас и поспешили убраться с «Саврида». Сделка была выполнена: добыча, обещанная Повелителем Теней, превосходила все их ожидания — ведь вокруг плавали не только почерневшие доски и трупы. К штурвалу «Саврида» встал другой рулевой, тоже знавший свое дело и умевший держать язык за зубами. Ему помогали двое матросов, которым пообещали щедро заплатить. Миновав узкий пролив, корабль поплыл на юго-восток, двигаясь вдоль восточного берега острова Полумесяца. Верпонт остался позади, скрывшись за зубчатой стеной прибрежного леса.
Воздух обрел утраченную прозрачность. В разбитый иллюминатор весело светило солнце. Аритон медленно повернулся к Джирету.
— Развяжи мне руки. Теперь уже можно, — хриплым, надтреснутым голосом попросил он.
Джирет вскинул меч. Связанный капитан с трудом удержался от возгласа удивления, обнаружив при дневном свете, что рыжебородый варвар совсем юн, ему явно было не больше двадцати лет. Джирет не стал развязывать хитроумные узлы. Поддев проволоку, он перепилил ее лезвием, затем обрезал кожаный ремень. Сделав это, он отшвырнул паравианское оружие прочь, будто оно жгло ему руки. Меч со звоном упал на пол, и этот звук заставил варвара вздрогнуть и съежиться. У него тряслись руки. Прошло несколько минут. Кое-как уняв дрожь, Джирет разогнул куски проволоки и полностью освободил запястья своего господина.
Когда упал последний блестящий жгут, Джирет рухнул на колени. Пальцы сжимали изуродованный кусок толстой проволоки. Варвар хорошо помнил, как восемь лет назад удержал Аритона от поединка с Лизаэром. Тогда он не понимал всей силы проклятия Деш-Тира. Сегодня он увидел ее воочию и потому не решался поднять глаза на Аритона. Он слишком усердно выполнил приказ. Настолько усердно, что не пожалел ни гордости, ни достоинства своего господина.
— Ваше высочество, я умоляю вас о прощении, — прошептал Джирет. Его дрожащие пальцы теребили обрывки шерстяных нарукавников. — Даркарон мне свидетель: я старался до конца выполнить ваш приказ.
Аритон Фаленский разминал саднящие запястья. Услышав слова Джирета, он медленно, очень медленно повернулся, словно его кости были стеклянными и в любую секунду могли треснуть, а сам он — распасться на кусочки от излишне сильного вздоха. Глаза Аритона оставались закрытыми. Кровь из нанесенной Джиретом раны продолжала капать, пачкая светлый пол каюты. Потом принц запустил пальцы во влажные рыжие кудри своего кайдена, осмелившегося поднять на него меч и потребовать довести задуманное до конца.
— Джирет, — прошептал он.
Слезы высохли, оставив серые потеки на лице. Ветер, дувший сзади, трепал его черные волосы.
— Прошу тебя, встань. Мы с тобой как братья, и мне нечего от тебя таить. Какая гордость, какое достоинство? В моей душе нет ни единого уголка, который не был бы испоганен проклятием Деш-Тира.
Сострадание в его голосе сменилось неподдельной горечью.
— Тебе страшно вспоминать о том, что мы оставили после себя в верпонтской гавани? Мне тоже. Но имей мужество заглянуть правде в лицо. Наш замысел удался. Теперь армия Лизаэра уже никуда не поплывет.

Лизаэр не сломлен
Над парапетами верпонтской крепости дул морозный ветер, разгоняя дымовую завесу. Светило яркое, но нежаркое солнце. Лизаэр Илессидский глядел на гавань. Его разум по-прежнему отказывался поверить в случившееся. Все труды, все усилия нескольких лет были в считаные часы уничтожены изощренной хитростью его смертельного врага. Когда пожар отшумел, в залив вышли баркасы, пытаясь в первую очередь снять с обломков и вытащить из воды уцелевших матросов.
Уставшие гребцы лавировали между гигантских головешек, все еще разбрасывавших пепел и искры. Особую опасность представляли полузатонувшие остатки переборок и мачт, которые легко могли пропороть днище лодки. Соленая вода разъедала руки. Редко кто из спасенных оказывался в полном сознании. Еще меньше было тех, кто отделался легкими царапинами или просто окоченел от нахождения в холодной воде. В основном приходилось вытаскивать обожженных. Одни из них потеряли сознание, другие кричали от невыносимой боли. Некоторые были настолько ослаблены, что умирали на пути к берегу.
От этих криков кровь стыла в жилах Лизаэра. Еще более гнетущим было сознание того, что ведь это он своими рукотворными молниями зажег плавучую свалку, погубив корабли и матросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102