— Уберите его с ковра, — приказал Брансиан. — Но руки пока не развязывать.
Один глаз герцога распух и заплыл. Второй, полуприщуренный, изучающе разглядывал Дакара.
— Итак, ты тоже впутан в это дело. Сам знаешь, какой ущерб нанес нам этот Повелитель Теней. Кто он? Как ты познакомился с ним? И самый главный вопрос: почему ты его предал?
— Если хочешь выбраться отсюда живым, тебе придется выложить нам все начистоту, — добавил Меарн.
Дакар не сводил глаз с тяжелых пальцев Брансиана, мявших ремни плетки. Облизав пересохшие губы, он торопливо произнес:
— Я расскажу обо всем. С чего начать?
Но излишняя готовность услужить Бридионам не спасла Дакара. Братья жаждали мести. Кельдмар и Парин только что вернулись после омовения. Оба слегка прихрамывали, якобы от полученных увечий; братьям даже пришлось сменить кожаные камзолы на бархат и шелка. Вода не могла смыть их гнев. Оба брата быстро сообразили, что дубовый стол — вполне подходящее место для экзекуции Дакара. Если допрос затянется и понадобятся пытки — они выдержат и это. Стулья здесь мягкие и удобные, а слуги по первому зову принесут вино и холодную баранину.
Подручные герцога хорошо знали нрав своего господина. Таррик был своим, а Дакар — чужаком. Здесь дозволялись определенные вольности. Не дав Безумному Пророку произнести ни слова, они поставили его на ноги, перерезали веревку, стягивавшую руки, и поволокли к столу. На этот раз им пришлось попотеть. Дакар извивался всем телом, сопротивляясь солдатским ремням, больно врезавшимся в его запястья и лодыжки. Сообразив, что он уже достаточно позлил подручных герцога и они готовы отдубасить его, Дакар испугался и торопливо заговорил.
Врать Безумный Пророк умел и частенько пользовался для своих целей мешаниной из полуправды и откровенной лжи. Но одно дело врать, сидя где-нибудь в таверне и попивая эль, и совсем другое — лежа на столе связанным по рукам и ногам. Мысли разбегались, и он замолкал. Иногда его охватывало отчаяние. Дакар чувствовал, что самое изощренное хитросплетение из слов не убережет его от печального конца. Скорее наоборот. Герцог Брансиан наверняка уже решил, что выслушает все его речи, а затем передаст подозрительного «торговца драгоценностями» в руки алестронского палача.
И вдруг Дакара осенило. Он вспомнил цепь событий, пережитых четырьмя братьями за неполные сутки: пожар, взрыв в дорогом их сердцу арсенале, долгий и кровавый допрос начальника караула. Все это, естественно, должно было пробудить в них желание выпить. Оставалось лишь сделать это желание навязчивым и ненасытным. Задача не являлась сложной; с ней бы справился любой мальчишка-послушник, только начавший постигать магию.
Правда, навязывание людям чужой воли противоречило Закону Всеобщего Равновесия. Но такое противоречие казалось Дакару пустяком по сравнению с перспективой быть четвертованным в качестве сообщника Аритона Фаленского.
Однако поза, в какой сейчас находился Безумный Пророк, не очень-то располагала к занятиям магией. После нескольких безуспешных попыток он кое-как ухитрился большим пальцем ноги начертить в воздухе нужные символы. Ободранные колени и волдыри в местах ожогов мешали сосредоточиться. Подручные герцога так переусердствовали, привязывая его к столу, что любая попытка шевельнуть рукой могла окончиться вывихом. Бридионы захлестывали Дакара лавиной вопросов, и каждый из братьев требовал, чтобы пленник вначале ответил именно на его вопрос. Безумный Пророк едва успевал реагировать, то и дело теряя нить произносимых заклинаний. Замысел, еще недавно казавшийся ему спасительным, таил в себе нешуточную угрозу: а что, если выпитое вино сделает братьев более подозрительными и жестокими?
Когда слуга принес затребованный Кельдмаром холодный ужин, Дакар скосил глаза и, рискуя вытолкнуть их из орбит, сумел-таки мельком увидеть содержимое подноса. Братьев ожидал графин вина, пять бутылей темного эля и три кувшина светлого.
Сухощавый, беспокойный Меарн от пережитого совсем потерял аппетит, не говоря уже о желании выпить. Он почти с нескрываемым презрением следил за старшими братьями, насыщавшимися пищей и наливавшимися вином. В канделябрах потрескивали и догорали свечи. Трое Бридионов вовсю уплетали сыр со специями и мясной пирог. Меарн сверлил пленника глазами. Он не верил ни одному слову Дакара.
— Как же, рассказывай! Чтобы такое дерьмо, как ты, — и зналось с магами Содружества? Это даже не смешно, это просто глупо!
Поскольку ученичество у Асандира было единственной неопровержимой правдой во всей словесной мешанине, нагороженной Дакаром, издевательский тон Меарна задел его за живое.
— Даркарон вас всех побери! Да если б вы хотя бы раз встретились с моим учителем… Я бы никому не пожелал очутиться в моей шкуре. Про такое не соврешь, даже если бы очень захотел. Язык не повернется.
Брансиан потянулся к последней бутыли с темным элем, на которую уже положил глаз ненасытный Парин.
— Можешь нести нам любую околесицу, — бросил он Дакару. — Можешь даже назваться призраком из подземелий Альтейнской башни. Мне на это ровным счетом наплевать.
Тряхнув всклокоченной головой, герцог Бридионский направил струю эля себе в глотку. Его дальнейшие слова показывали, что Брансиан тоже не верит Дакару.
— Нечего приплетать сюда своего несуществующего учителя. Нам важно знать, каким образом этот Повелитель Теней проник в наш арсенал.
— Я уже говорил вам, что не знаю. Засовы и стража для магов не преграда.
Не будь у Дакара связаны руки, он наверняка бы запустил их в бороду, что делал всегда в минуты отчаяния.
— Ты много чего нам говорил, и все оказалось враньем, — проворчал Кельдмар.
Он качнул графин с остатками вина, затем крикнул караульного и велел ему хорошенько встряхнуть ленивого слугу, чтобы принес еще выпивки и закуски.
— Что у нас за слуги? Пока плетутся до кухни, все перезабудут и вместо еды для настоящих мужчин тащат какую-то дрянь!
— Не хватит ли тебе наливаться вином? — упрекнул его Меарн.
Он вновь вскочил с места и заходил по ковру, угрюмый, словно тигр в клетке.
Кельдмар оскалил зубы в хищной улыбке.
— В тот день, когда мне понадобятся твои мудрые советы, братец, я наверняка буду лежать в гробу.
— Да перестаньте вы лаяться, Даркарон вас побери! Брансиан с силой хватил пустой бутылкой по столу, добавив Дакару новую порцию головной боли.
— Каков характер, — издевательски пробормотал Парин. — Ваша светлость, если у вас есть желание кого-нибудь отколошматить, почему бы не начать с нашего пленника? Он здесь достаточно наболтался. Пусть теперь повоет, все-таки разнообразие.
Испугавшись, как бы Брансиан не внял пожеланию брата, Дакар вновь принялся плести свои словесные кружева.
Прошло еще два часа. Дважды сменились караульные на крепостной стене. Улицы Алестрона окутал вечерний туман. Стемнело. Где-то далеко позвякивала колокольчиками отара овец. Иногда ветер доносил шаги ночной стражи. В канделябрах погасли почти все свечи, а те, что еще горели, мигали, плавая в лужицах расплавленного воска. Братья Бридионы успели осушить не менее шести бутылок вина. Раскалывающаяся голова мешала Дакару подсчитать количество выпитого эля. У него совсем затекли и онемели руки и ноги; всякая попытка пошевелить ими отзывалась острой болью в спине. Последние силы Дакар тратил на поддержание заклинаний, побуждавших Бридионов безостановочно пить. Однако результаты были весьма скромными.
Из четверых вино и эль сморили только Парина. Он храпел, уложив сомкнутые руки на ногу Дакара и измяв свой бархатный воротник. Кельдмар осоловело клевал носом. Брансиан почти не изменился, разве что взгляд его стал более воинственным.
Меарн, вопреки заявлениям о хромоте, по-прежнему оставался на ногах. Возбуждение гоняло его по комнате, как порыв ветра гоняет капли пролитой воды. Он передергивал плечами, совершенно невосприимчивый к чарам Дакара. Казалось бы, телесное и душевное переутомление должны сморить Меарна и погрузить в глубокий сон, но жизнь и здесь опровергала расчеты Дакара. На лице Меарна не было ни малейших признаков сонливости. Подойдя к Брансиану, он ткнул старшего брата в плечо.
— Эта жирная туша без конца потчует нас враньем. Мне невыносимо видеть, как ты позволяешь ему болтать.
Брансиан моргнул, словно потревоженный тигр, отер пену с усов и тоном вершителя судеб произнес:
— Он, конечно же, врет. Я хочу лишь понять, зачем он впутался в эту историю.
Герцог вновь припал к элю, потом шумно рыгнул, прикрыв ладонями рот и, наконец, выдал свое наблюдение:
— Меня вот что удивляет. Этот вертлявый лазутчик как-то странно себя вел. Ты, наверное, заметил: он учинил дикий разгром, но никого не убил.
— Сам не убил, но семеро наших солдат погибли при взрыве. Хватит, я устал от болтовни.
Меарн подошел к столу. В пламени догорающих свечей тускло блеснули медные пластины на его плечах. Забинтованные пальцы взялись за рукоятку висевшего на поясе кинжала.
— Вы втроем можете пить до потери сознания. А я вытрясу из него правду.
Глухо звякнул извлекаемый из ножен кинжал. Пот, который и так обильно покрывал лицо Безумного Пророка, заструился множеством ручейков. Забыв про путы, Дакар дернулся всем телом. Облизав заскорузлые губы, он в отчаянии прохрипел:
— Да поймите вы! Этот человек — Повелитель Теней! Во всех пяти королевствах Этеры для него не существует запертых дверей. Он неистощим на хитроумные трюки.
Будто в подтверждение этих слов повернулась дверная ручка. Хорошо смазанная дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вошел высокий седовласый человек в темном плаще. Движения вошедшего отличала спокойная властность. Он равнодушно оглядел распластанного на столе Дакара и сказал:
— Надеюсь, мое вмешательство не понадобится.
— Асандир!
Дакар рванулся изо всех сил и тут же завопил от боли: путы едва не вывихнули ему руки.
Сжимая кинжал, Меарн повернулся к незнакомцу и рухнул на пол, едва встретившись с ним глазами. Кельдмара доконало выпитое вино. Он качнулся, сомкнул веки и изящно повалился под стол. Голова его глухо стукнулась о ковер.
Герцог Брансиан потер заплывший глаз и мрачно изрек:
— А-а, еще один незваный гость. Если ты тоже чем-нибудь торгуешь, то будем надеяться, что не изумрудами.
Маг не удостоил его ответом. Он слишком устал, чтобы тратить силы на пустые разговоры. Асандир скинул плащ, оставшись в поношенном дорожном одеянии. Ветер, ворвавшийся в полуприкрытую дверь, раздул свечные огарки. От мага пахло конским потом и луговыми травами, на которых он спал во время последнего короткого привала. Чувствовалось, что он не только утомился сам, но и предельно вымотал коня, заставив того скакать лигу за лигой. Маги Содружества никогда понапрасну не тратили силы и не загоняли лошадей. Значит, причина была более чем серьезной.
Усталость сделала Асандира еще жестче. Он не выказал ни малейшего сострадания к Дакару. Вообще он держал себя так, словно четверых Бридионов здесь не было.
— Я примчался сюда из Рокфальских гор.
От этих слов Дакар вновь содрогнулся. Если кинжал Меарна уже не представлял для него угрозы, то кара за попытку расправиться с Аритоном… Об этом Дакар боялся даже думать.
Асандир прочел его мысли.
— А почему я должен тебя наказывать?
Он шагнул к Дакару. Глаза Асандира были непроницаемыми, как подмерзшая снежная крупа.
— Пусть Аритон решает, как поступить с тобой.
Асандир поднял руку, почерневшую от въевшейся дорожной пыли, начертил над лежащим Дакаром магический знак и произнес несколько певучих паравианских слов. Воздух задрожал, как тогда, в резиденции джелотского мэра, когда свист Аритона освободил его от кандалов. Кожаные путы, что стягивали Безумного Пророка, оказались порванными в клочья. Все пуговицы на его камзоле взмыли к потолку и тут же дождем посыпались вниз. Дакар глядел на быстро тускнеющий знак и ругал себя последними словами за то, что по лени и небрежению не удосужился запомнить это важное заклинание.
Слова Асандира вернули его к действительности, а страх мгновенно прояснил сознание.
— Вставай и уходи. Люэйн позаботится о том, чтобы ты беспрепятственно миновал все посты и вышел за городские ворота.
Дакар был на редкость смирен. Без привычного брюзжания он встал на негнущиеся ноги и направился к двери. Никто из Бридионов не осмелился возразить: присутствие Асандира подействовало на братьев, как внезапно ударивший мороз. Дакар, спотыкаясь, спешил убраться прочь. Взгляд Брансиана жег его, словно головешка, попавшая на спину, а кровожадные глаза Меарна заставляли напрячь последние силы. Выбравшись из ненавистной комнаты, Дакар шумно побежал вниз.
Герцог Бридионский, изрядно пьяный, но не потерявший присутствия духа, язвительно произнес:
— А эта туша, оказывается, не соврала насчет своего знакомства с магами Содружества. Так кто ты на самом деле? Тоже лакей этого Повелителя Теней?
Ответ Асандира был негромким, но сила его, если бы понадобилось, могла пробить кованые ворота.
— Как только вы все проспитесь и протрезвеете, у нас состоится очень серьезный разговор.
Наступила полночь. Аритон устроился в стоге сена, что стоял возле дубовой рощи. Его ладная полотняная рубашка, сшитая фэрсийским портным, была перепачкана сажей и заляпана масляными пятнами. Больше всего досталось рукавам. Левая манжета обгорела, напоминая Аритону о зажигательных стрелах. Стараниями Меарна тесемки на правой были порваны и забрызганы кровью. Еще одну неглубокую рану Аритон получил под ребра. Помимо этого, у него пострадала скула. Моросящий дождь, зарядивший с вечера, только усилил запах серы, которым пропитались одежда и тело Фаленита.
Шум отвлек Аритона от сосредоточенного вытаскивания заноз из ладони. Кто-то неуклюже продирался сквозь кустарник, окружавший дубы. Следом раздались приглушенные ругательства, треск порванной одежды и глухой стук от столкновения с крупной нижней веткой.
Послышалось еще одно ругательство, забористее первого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102