— Это вы, Меган?
Она взглянула и увидела в нескольких футах от себя Харрисона Денби. Вначале она инстинктивно хотела проигнорировать его, так же как он игнорировал ее эти два месяца. Но у нее было слишком хорошее настроение, чтобы проявить нелюбезность. Кроме того, она была ему в некотором роде обязана. После того как по городу разнесся слух о том, что Денби взял для экранизации один из романов Джейд, ее телефон раскалился от приглашений на различные ленчи и обеды.
Меган принимала все приглашения и многому научилась у людей, с которыми встречалась. Сами того не понимая, они вводили ее в современный мир, знакомили с обычными для них предметами, такими, как, например, кредитные карточки и автоответчики. Они привозили ее и сюда, на Родео-драйв, и в конечном счете натолкнули на мысль о работе в «Алтитьюд» — приятном бутике, торгующем одеждой в диапазоне от классической до супертенденциозной.
— Тратите часть своих гонораров? — спросил Гарри, прерывая неловкое молчание. Движением головы он указал на бесчисленные магазины, выстроившиеся вдоль знаменитой улицы.
— Нет, — выразительно ответила она, — я сама здесь работаю. В «Алтитьюд».
Его брови приподнялись, а голос понизился до шепота, словно он намеревался признаться в социально порочном прошлом:
— Проводите изыскания для будущей книги?
Она еле сдержалась. Черт с ним, пусть думает, что у нее есть какие-то скрытые причины для того, чтобы заниматься подобной работой. С тех пор как Меган приехала в Голливуд, она хорошо изучила кастовую систему, разделяющую тех, кто считал себя участником бизнеса — именно так они называли производство фильмов, как будто в городе не существовало никаких других областей деятельности, достойных этого названия, — и всех прочих. Наверху пирамиды были продюсеры, директора картин, агенты и актеры, а внизу — все остальные, вроде нее, теперешней. Они назывались «обслуживающим персоналом».
Вполне понятно, что Гарри не может поверить, что она способна оставить писательскую карьеру ради жизни с 9.00 до 17.00. Но ей абсолютно безразлично, что он или любой другой знакомый Джейд подумает о ее работе в бутике. Она любит одежду и отлично ее продает. С помощью небольшой удачи и тщательного планирования она сама когда-нибудь станет владелицей подобного магазинчика. Подумав об этом, Меган повернулась на своих шпильках и пошла прочь, оставив без внимания и Денби, и его вопрос.
Она не прошла и нескольких шагов, как он поймал ее за локоть.
— Я совершенно не хотел вас обидеть! — сказал он.
Она высвободила руку и повернулась к нему. Ей понадобился всего один быстрый взгляд, чтобы отметить, что он стал еще более привлекательным с момента их встречи в ресторане. И конечно же, он знал толк в одежде. Когда они встретились впервые, его широкий пиджак и брюки со складками у пояса выглядели для нее диковато. Но теперь она знала, что это последний «писк» мужской моды. На нем был дорогой костюм от Армани, который он носил с вызывающей небрежностью. Меган всегда была каким-то придатком при хорошо одетых и богатых мужчинах. Снова становиться им она не будет ни за что.
Несмотря на убедительный тон Гарри, а возможно, и благодаря этому тону, она ответила с оттенком гнева:
— Я ничего не исследую. Просто я хочу жить именно так, как у меня лучше всего получается.
Неожиданно Гарри упал перед ней на одно колено и протянул руки с умоляющим видом:
— Я совсем не собирался принизить ваше дело! Сможете ли вы, пожелаете ли вы меня простить?
Она расхохоталась. Ей нравилось его непринужденное поведение. Дункан был настолько суровым, что она уже забыла, что глаза взрослого мужчины могут светиться от озорства.
— Я прощу вас, если вы встанете.
Гарри не обращал внимания на оглядывающихся на него прохожих, вставая и отряхивая брюки. Затем он взял ее под руку.
На этот раз Меган ее не отняла.
— У вас есть планы на вечер? — спросил он, и улыбка смягчила его лицо.
Ее твердое намерение держать его на расстоянии таяло, как лед на жаре. Кроме того, Меган устала от обедов в одиночестве. Поэтому она ответила:
— Только если считать планами заезд в китайский ресторанчик за полуфабрикатами по пути домой.
— Тогда, возможно, вы отобедаете со мной?
Она засомневалась, вспоминая, как тяжело ей было в последние недели, а от него не было ни одного звонка. Такой очаровательный и притягательный мужчина представляет большую опасность для одинокой леди вроде нее. Она только что приспособилась к новой жизни. Нашла работу, познакомилась с городом, стала понимать, когда люди разговаривали о СПИДе или окончании «холодной войны», — хотя уяснить все это было очень тяжело. Временами ей хотелось закрыться на ключ дома и спрятаться с головой под одеяло. Да, она достигла успехов, но они дались ей нелегко. Дополнение в виде сильного и желанного мужчины может перевесить груз, который она в состоянии вынести. Она отвела взгляд в сторону и отказалась от предложения.
— Ну, пожалуйста, — продолжал настаивать Гарри, — я действительно хотел бы узнать вас получше, Меган!
Его улыбка могла бы растопить айсберг, а она не была ледяной скалой.
— Ну, хорошо, — ответила она неохотно.
Он указал на соседнюю улочку:
— Моя машина прямо за углом.
Она замерла на месте, как преступник, только что отпущенный на свободу под залог.
— Нет, так не пойдет. Моя машина припаркована через пару кварталов совсем в другой стороне. До Малибу мне добираться долго, и я не хочу возвращаться слишком поздно. Я должна быть в магазине завтра в 9.30.
Гарри, сделавший уже несколько шагов по направлению к своему автомобилю, по-военному развернулся и отдал Меган честь:
— Так точно! Нет проблем: мы едем на вашей машине, а после обеда я вернусь за своей на такси. — Он опять взял ее под руку. — Вы были когда-нибудь в ресторане Ника Блэйра?
Меган прокладывала путь сквозь поток автомобилей, везущих своих хозяев домой, и Харрисон решил от греха подальше пристегнуть ремень безопасности. Он испытывал неприятный холодок в желудке, хотя заметил привычную сноровку, с которой она вела машину. Она давила на газ и вертела руль так, словно находилась на гоночном треке, а не на бульваре Сансет. Слава Богу, она не пыталась разговаривать с ним. От мысли, что Меган может отвлечься от дороги на что-то другое, у него пересохло во рту.
Профиль Меган, освещаемый фарами встречных машин, в конце концов отвлек его мысли от ее манеры водить автомобиль. У нее были смелые черты лица, которые так любят кинооператоры: высокий лоб, нос с небольшой горбинкой, отчетливые скулы, полные губы и округлый подбородок. Он поймал себя на том, что думает о ней как продюсер, представляя, как легко будет высветить на экране такое лицо. Было бы интересно предложить ей пробную съемку, чтобы посмотреть, как она сможет держаться перед камерой.
Он нахмурился и отбросил эту мысль. То, что Меган не хочет больше иметь ничего общего с кинобизнесом, снимает ограничения, которые он мысленно воздвиг в ее отношении в июне. Так зачем мечтать о приглашении Меган на съемку? Или он последний идиот?
Она, казалось, не подозревала о моральной самоэкзекуции, которой подвергал себя Гарри. Эта женщина — загадка. Известная писательница, настоящий профессионал пера, вдруг бросает карьеру и идет торговать одеждой. Конечно, пара ее книг обманула ожидания издателей и, наверное, ее собственные. Но ее решение вообще прекратить писать несказанно его удивило: ну, как если бы Стивен Спилберг не стал бы снимать фильмы из-за одного не слишком удачного. То, что сделала Меган, ставило его в тупик. И он решил познакомиться с ней поближе, чтобы во всем разобраться. Он не мог даже припомнить, когда его в последний раз так заинтриговала женщина.
— К Нику направо, — подсказал он дорогу.
Она воспользовалась небольшим зазором в автомобильном потоке и со скрежетом и визгом шин проскочила мимо других водителей, разинувших от удивления рты.
Ресторан, расположенный на первом этаже суперсовременного небоскреба, привлекал знаменитостей. Это было местечко, куда женщин приглашают с целью произвести впечатление, не показывая своей заинтересованности в этом.
Ники Блэйр, бывший актер, выглядел в своем элегантном костюме ослепительным красавцем. Он встретил их у входа.
— Как я рад тебя снова увидеть, старина! — сказал он, обеими руками пожимая руку Харрисона. Когда он посмотрел на Меган, на мгновение в его глазах отразилось неприкрытое восхищение.
— Это мой друг, Джейд-Меган Ховард, писатель, — сказал Харрисон. — Нас бы устроила тихая кабинка.
Блэйр просиял, взял со столика метрдотеля несколько меню и провел их мимо бара в глубь ресторана.
— Вот здесь, думаю, вам будет удобно, — сказал он, указывая на уединенный столик.
Он предложил широкий ассортимент горячих закусок, гордость местной кухни, пообещал немедленно прислать официанта принять заказ на напитки и оставил их наедине, бросив в сторону Меган еще один одобрительный взгляд.
Как только они остались вдвоем, Меган обернулась к Харрисону. Ее глаза метали молнии.
— Почему вы представили меня как писателя?
— Потому что вы и есть писатель.
— Давайте решим раз и навсегда. Если вы пригласили меня сюда потому, что я писатель и автор одного из ваших фильмов, мы прощаемся немедленно. Я не собираюсь больше писать.
— Вы сказали об этом Айре Максу?
— Естественно!
— И что он ответил?
— Он не обрадовался. Но достаточно умен, чтобы понять невозможность меня переубедить.
Она выглядела расстроенной, и ее голос свидетельствовал о том же. Он почувствовал сильное желание, просто необходимость как-то успокоить ее.
— Каждый писатель проходит через неудачи, Меган. У вас тоже все пройдет.
Она решительно помотала головой:
— Нет, я не хочу больше быть писателем. Мне нравится продавать платья, помогать женщинам выглядеть наилучшим образом, чтобы они были довольны собой. Вам, мужчинам, не понять, как это важно для…
Ее эмоциональная речь была прервана появлением официанта, принесшего закуски и желавшего узнать, что гости хотели бы выпить. Меган заказала виски со льдом.
«Честный напиток!» — подумал Харрисон. Он привык к женщинам, употребляющим на людях шампанское или сухое вино и переходящим на крепкое спиртное в домашних условиях. Себе он заказал бочковое пиво. Как только официант отошел, он, не теряя времени, привлек внимание Меган к себе.
— Вы не правы, говоря о мужчинах. Я, например, прекрасно все понимаю. Я вырос в доме, переполненном женщинами!
— Правда?
Он дотронулся до ее руки, словно бы подчеркивая то, что собирается сказать.
— У меня четыре сестры — две старшие и две младшие, поэтому я кое-что знаю о том, что важно для женщин.
Он с удовольствием отметил, что Меган не отдернула руку.
— И вы не думаете обо мне хуже, раз я работаю в бутике?
— Наоборот! Я восхищен вашим мужеством! Слишком многие люди на свете занимаются тем, что, как они думают, другие от них ожидают. А так жить отвратительно.
Напряжение спало с ее лица.
— Я так и думала, что вы меня поймете.
— А вы не хотите узнать, как идут дела с вашим фильмом? — спросил он, предполагая, что пришло время сменить тему. — Я уже видел первый вариант сценария.
— Сказать вам правду, я ни на секунду не задумывалась о нем с тех пор, как получила от вас первый гонорар. У меня такое ощущение, что эта книга была написана другим человеком, а не мной. Когда мы встречались с вами впервые, я сказала, что не забочусь о прошлом. Я собираюсь жить настоящим и думать о будущем. С тех пор ничего не изменилось. И мое будущее исключает писательскую карьеру.
Харрисон задумчиво отхлебнул пиво. Чем больше он узнавал Меган, тем сильнее было впечатление от ее абсолютной честности. Честность — редкий гость в этом, да и любом другом городе Америки.
— Большинство писателей считают рожденные ими слова священными. И узнавая, что кто-то вносит поправки в их тексты, становятся буйными сумасшедшими.
Она взглянула на него из-под полуприкрытых ресниц такой неимоверной длины, какой он раньше не встречал, и спросила:
— Уж не намекаете ли вы на состояние моего душевного здоровья?
— Вовсе нет! Я нахожу его восхитительным. Я никогда не встречал людей, похожих на вас. Такое впечатление, что вы и Джейд Ховард, о которой мне рассказывали, абсолютно разные женщины!
Потупив глаза, она поерзала на стуле:
— В каком-то смысле мы и есть разные женщины.
Харрисону показалось, что она говорит сама с собой, но, когда она вновь посмотрела на него, он был поражен ее обезоруживающей открытостью.
— Вы выглядите удивленным тем, что я бросила писать книги, — сказала она. — Но, думаю, я не единственный человек в мире, переменивший карьеру. Могу побиться об заклад, что и вы когда-то намеревались заниматься не тем делом, которым заняты сейчас.
— Вы попали в самую точку. Я не хотел идти в киноиндустрию, поскольку она была епархией моего отца, а у нас с ним были не самые лучшие отношения, когда я был подростком. И я два года проучился в Лос-Анджелесском университете на медицинском факультете. Но затем я испытал нечто вроде откровения.
— В каком смысле?
— Случился, что называется, момент истины. Однажды на занятиях химией я четко осознал, что ненавижу всякие там бунзеновские горелки и реактивы. Мысль о том, что мне предстоит резать чьи-то тела, делала меня больным. Мне хотелось заниматься только одним — делать кино. После этого я решил, что мои взаимоотношения с отцом не должны мешать моему призванию.
В глазах Меган он видел понимание.
— Я никому об этом не рассказывал, — добавил он. В ней было что-то такое, что вызывало на откровенность. И если он не будет за собой следить, то, чего доброго, выложит про себя всю подноготную. Впрочем, в ее присутствии ему не хотелось за собой следить.
— Я рада, что вы мне об этом рассказали, — серьезно сказала она. — У меня тоже был свой момент истины до того, как мы повстречались. Я была в Санта-Фе, когда, проснувшись однажды утром, поняла, что Джейд Ховард больше не существует. Меган не может писать ее книги, поэтому она должна что-то делать со своей жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47