Вы знаете, я мог бы...
– О, я знаю, Френсис. Но не стоит применять против меня всю вашу силу и умение. Я надеюсь, вы не станете делать этого, тем более, что я хочу испробовать шанс применить все, чему вы меня научили, совсем в другой области, отличной от той, где вы практикуете. Я хотела, чтобы вы это знали. И учтите, никакие ваши угрозы, и даже ваше самое грозное оружие – лукавый ирландский шарм – не заставят меня изменить решение.
Гарриган некоторое время молчал, потом вдруг его лицо озарила широкая улыбка.
– Ах, какой толк в больших переживаниях! Их и так достаточно в нашем жестоком мире. Печально, что я теряю вас, но я желаю вам всего хорошего, дорогая. – Он сделал паузу. – Можно мне спросить? Можно ли ту область закона, которую вы хотите практиковать, поставить в противовес всем моим усилиям?
– Нет, – ответила она. – Возможно, вы и правы, Френсис, но, по правде говоря, я чувствую, что нашла свое дело. Я пока ничего большего сказать вам не могу... по причине конфиденциальности. Спасибо, – сказала она, протягивая ему руку. – Спасибо за все, что вы для меня сделали. Будем считать, что я перед вами в долгу.
Гарриган сильнее обычного сжал ей руку, словно напоминая на прощание, что он больше и сильнее ее.
– Я рад, что вы сказали это, – улыбнулся он. – Ваши слова свидетельствуют о том, что вы все-таки чему-то научились.
Покинув офис, Вилли думала о том, как отреагирует Гарриган, когда узнает, что ее первым клиентом станет Мэрион Сильверстен, интересы которой она будет защищать от ее мужа – одного из крупных клиентов Гарригана.
В квартире Мэрион Сильверстен на Парк-авеню Вилли смогла проследить историю ее замужества с Харви. Квартира была огромная и пышно обставленная, дом окружен садом. Присущий Мэрион хороший вкус чувствовался и здесь: современная мебель, картины модных художников – как будто это были ее личные вещи, избежавшие властного контроля Харви.
Чем дальше Вилли разговаривала с Мэрион, тем больше та напоминала ей ее мать. Да, она была богата и хорошо образована, но, подобно Джинни, она полностью посвятила себя мужчине. Мэрион была достаточно интеллигентной, чтобы принимать активное участие в деятельности компании Натана Роузена, однако только потому, что Харви не хотел этого, она отошла в сторону. Сейчас, подобно Джинни, Мэрион балансировала на грани эмоционального срыва, потому что ее брак потерпел неудачу.
Сидя в гостиной Мэрион за чашкой чая, Вилли старалась сконцентрировать диалог на документах, разложенных на кофейном столике: налоговых обязательствах, банковских счетах и ежегодных отчетах "Марко Интерпрайзиз". Но Мэрион постоянно возвращалась к разговору о своем замужестве, устремляясь в прошлое и не поддаваясь на мягкие попытки Вилли двигаться вперед.
– Вначале у нас все было по-другому, – говорила Мэрион. – Харви и я были очень близки. Он проявлял внимание и всегда спрашивал моего совета...
Вилли терпеливо слушала ее, понимая, что ей необходимо выговориться.
– Мне трудно сказать, когда все начало меняться, – продолжала она. – После смерти папы, казалось, Харви стал больше нуждаться во мне. Потом он стал президентом "Марко". Он так всегда беспокоился по поводу того, что о нем думают люди. Он просил меня выбирать ему костюмы, галстуки, точно так же, как я подбирала ему книги для чтения. А потом... – голос ее упал, – он перестал просить меня об этом.
– Это не ваша вина. – Вилли взяла Мэрион за руку.
В глазах женщины застыли боль и сомнение.
– Я не уверена в этом. Мои родители были так счастливы, так близки. Я всегда старалась быть такой женой, какой была моя мать. Но, может быть, Харви нуждался еще в чем-то...
– Он мог бы сказать об этом, – резко заметила Вилли, стараясь пробудить в Мэрион обиду и злость, что придало бы ей силы для борьбы. – Он взял все, что ему предложили. Без вас он никто, он останется голодным, оборванцем с гнилыми зубами! – Ее слова звучали жестко и резко. Она вспомнила его блестевшие коронки, вероятно, купленные на деньги Мэрион.
– Может, вы и правы, Вилли, – сказала Мэрион, досадуя на свои переживания. – Наверное, я была глупой, сделав свой выбор...
– Нет! Просто вы ошиблись, и сейчас мы постараемся исправить это...
– Но буду ли я после этого жить счастливо? Думаю, что нет.
Вилли почувствовала в ней тот же упрямый пессимизм, который был свойственен ее матери. Почему Мэрион не хочет видеть, что жизнь еще впереди, и она сможет ее устроить по своему желанию. Почему она всегда связывает свою жизнь с мужчиной?
– Несмотря на ваши слова, я думаю, вы сумеете остаться в выигрыше. Я знаю, как вам плохо сейчас. Это естественно. Ваше замужество закончилось. Да, вы пытались сохранить его на всю жизнь, но сейчас у вас появилась возможность заняться еще чем-нибудь. Вы образованны, привлекательны и богаты. У вас есть все, что необходимо человеку.
Мэрион снова попыталась улыбнуться.
– О, Вилли, когда вы так говорите, я начинаю верить...
– Верьте в себя, – горячо сказала Вилли. – А я постараюсь добиться развода на таких условиях, как вы заслуживаете. У вас будет шанс для хорошего начала. Только, Мэрион, пожалуйста, больше уверенности в себе!
Вилли вложила в свою просьбу ту же страсть, с которой она просила об этом свою мать. Но, в отличие от Джинни, Мэрион сохранила каплю надежды.
– Я постараюсь. Я обещаю постараться, – сказала она, пытаясь преодолеть свои сомнения. – А сейчас скажите, что вам еще необходимо узнать?
В течение следующих трех часов обе женщины корпели над документами, которые адвокат Харви, Стивен Джессан, руководитель отделения, занимавшегося брачными делами в фирме "Гарриган и Пил", представил на запрос Вилли. Кроме этого, они изучали документы, которые накопились у Мэрион за время ее замужества. Картина, которая складывалась, оказалась неполной, и Вилли знала, что отсутствующая часть важнее, чем та, которая была у них в руках.
Вилли была уверена, что Харви женился по расчету, и поэтому в его намерения входило освободиться от Мэрион и при этом отхватить как можно больше от "Марко Интерпрайзиз".
Уверенность в этом поддерживалась и другим материалом. Натан Роузен оставил своей дочери пятьдесят один процент акций компании, остальное зятю. Мэрион поступила очень легкомысленно и опрометчиво, передав Харви, который обманывал и продолжает обманывать ее, право распоряжаться наследством.
Просматривая последний годовой отчет компании, Вилли мысленно поблагодарила контору "Гарригана и Пила" за опыт, который она приобрела там. Только с его помощью она могла теперь свободно ориентироваться в разветвленной и запутанной сети бизнеса корпорации.
Пользуясь только фактическим материалом и некоторой помощью Мэрион, Вилли могла опираться только на свой собственный опыт.
Она просмотрела подшивку "Нью-Йорк таймс" в поисках рекламы, касающейся скрытой информации, и вскоре нашла то, на что рассчитывала, – страховую контору, находившуюся на Пятой авеню.
После короткой беседы с Гарольдом и Джеком Джиннерами, которые основали контору, Вилли согласилась на сделку. За триста долларов в месяц ее имя будет красоваться на дверной дощечке под именами братьев Джиннеров, она получит стол у окна и телефон, а также иногда помощь секретаря конторы.
Самым лучшим из всего было то, что Вилли вышла на Ларри Кьюсака, бывшего сотрудника полиции, получавшего пенсию по нетрудоспособности из-за пулевого ранения в ногу и занимавшегося расследованием жалоб и претензий. Он был спокойным, уравновешенным сорокалетним мужчиной. Он обладал огромной информацией, добытой за годы работы в полиции, и был неукротимым тружеником. Кьюсак был прекрасно информирован о бюрократии городов и штатов и знал множество людей, которые за деньги продавали ему информацию.
У него была неприметная внешность, незапоминающееся лицо, что помогало ему быть блестящим наблюдателем. Его безошибочный взгляд легко определял, где ложь, а где правда. Все это делало его незаменимым для юриста, ведущего расследование.
Из их первой беседы Вилли узнала, что он живет в районе Бруклинского парка, состоит в разводе и имеет двоих детей.
– Развод был идеей моей жены, адвокат, – добавил он. – И мне трудно обвинять ее в этом. Быть женой полицейского нелегко. Но я все еще забочусь о Салли и люблю своих детей. Развод, может быть, и отвратительная вещь, но, когда два хороших человека не могут жить вместе, это единственный выход из положения, чтобы сохранить мир.
Кьюсак выглядел искренним и правдивым, но, по ее мнению, несколько цинично относился к любви и браку.
– Как вы можете любить кого-то, от кого вы сами ушли? – спросила она. – Разве можно крутить любовь, подобно водопроводному крану?
– Никто не уходил, мисс Делайе. – Кьюсак вздохнул так, словно его давно мучил этот вопрос. – Каждый поступает так, как считает нужным. Я живу в двух кварталах от Салли и детишек. Мы видимся каждое воскресенье и все еще обращаемся друг к другу, когда нам скучно или одиноко. Конечно, жаль, что мы уже не настоящая семья, но, как я уже сказал, каждый поступает, как может.
Хотя слова Кьюсака не дали Вилли ответа на вопросы, которые мучили ее всю жизнь, тем не менее они были честными, как и сам Кьюсак.
Она выписала и протянула ему чек на небольшую сумму в качестве гонорара.
– Это немного, – сказала она извиняющимся тоном. – Но я надеюсь скоро иметь побольше клиентов, тогда и у вас будет больше работы.
– Я тоже надеюсь, – улыбнулся Кьюсак. – Вы для меня настоящая находка, мисс Делайе, я могу сказать это каждому. А сейчас давайте поговорим о нашей первой работе. Чем я могу помочь?
– Мой клиент, леди, возбуждает дело о разводе, который, я думаю, будет упреждающим ударом, потому что у меня есть все основания предполагать, что ее муж давно собирается бросить ее. Ставка – корпорация и целая куча денег. Я подозреваю, что со стороны ее мужа имеет место злоупотребление доверием и мошенничество. – Вилли показала копию прошлогоднего годового отчета "Марко Интерпрайзиз". – Это ряд привилегированных сделок, которые могли легко укрываться от налогов. У меня есть подозрения, что Харви Сельверстен утаивал эти сделки от своей жены. Если это так, тогда мне необходимо подтвердить эти факты и знать вырученную сумму. Без этих доказательств единственное, что я смогу сказать, это то, что ее муж – нехороший человек. И все. Вы согласны?
– Вполне, – сказала Кьюсак. – Если здесь имели место нарушения, я обязательно найду их.
Вилли рассталась с ним со спокойным чувством. Если он так сказал, он действительно сделает все, что может. Во всяком случае, у нее сложилось такое впечатление.
Вилли твердо решила выиграть процесс. Это значило для нее несколько больше, чем просто успешно завершить свое первое самостоятельное дело, и Мэрион была для нее более близким человеком, чем обычный клиент. Все, чего хотела Вилли, о чем она мечтала, – это повернуть дело так, чтобы судья увидел несправедливость теми же глазами, какими она видела ее еще много лет назад.
И, кроме того, она хотела заработать достаточно денег, чтобы вернуть свой долг Джедду Фонтана.
ГЛАВА 7
Этот день принес удачу и огорчения одновременно. Ларри Кьюсак напал на след мелких измен Харви и обнаружил одну серьезную. В квартире с видом на Чарлз-ривер в Бостоне уютно жила некая леди. Оказалось, что квартира принадлежит "Марко Интерпрайзиз", а счета этой женщины проходят в отчетности корпорации. Кьюсак раздобыл также ее телефон.
– Отлично, – сказала Вилли. – Это станет причиной развода. А что вы узнали о мошенничестве Харви? Я хочу представить его не только как неверного супруга, но и как жулика.
– Терпение, адвокат. Этот человек, может быть, и жулик, но не дурак.
– Найдите улики, Ларри. Поезжайте, если необходимо, на Бермуды, но добудьте то, что мне нужно.
– Расслабьтесь, адвокат, – спокойно сказал Кьюсак. – Даже самые умные делают иногда ошибки. А находить их – это как раз то, что я умею делать лучше всего.
Вилли верила, что Кьюсак выполнит свое обещание.
Когда она сообщила Мэрион, что развод обеспечен, та казалась больше пораженной и озадаченной, чем обрадованной.
– Женщина? – повторила она, когда Вилли сообщила ей причину развода. – У моего Харви есть женщина?
– Извините, – сказала Вилли. – Я знаю, как тяжело слышать подобное. Но все уже в прошлом. Мы собираемся выиграть процесс, Мэрион. И он заплатит за все...
Вилли говорила долго, стараясь поднять настроение Мэрион, заставить поверить в собственное будущее, но все равно, когда они прощались, Мэрион едва сдерживала слезы.
Вспоминая, как Харви запросто положил руку ей на колено, Вилли трудно было поверить в то, что его жена ни о чем не подозревала. Вот точно так же Джинни не хотела верить в дурные качества Нила даже после того, как он сделал ее своим партнером в грязных извращенных сексуальных играх.
"Я никогда не допущу, чтобы такое случилось со мной, – думала Вилли. – Если я никогда не встречу доброго и скромного мужчину, лучше пусть их не будет у меня вовсе".
Пора было одеваться, ей предстояло свидание с Ником, но Вилли с трудом старалась поднять себе настроение. В общении с Росситером она принимала спокойный и легкий тон. Это не значило, что она относилась к нему как-то легкомысленно и несерьезно. Просто он сам принадлежал к категории мужчин, которые охотно одолжат сотню долларов, помогут найти приятелю работу, но терпеть не могут эмоциональной суматохи и всячески ограждают себя от нее, не желая никого впутывать в свою личную жизнь.
Все это как нельзя лучше подходило Вилли. Она чувствовала себя свободной и получала удовольствие от такой легкой, ни к чему не обязывающей связи.
Принимая душ после напряженного дня, Вилли старалась сбросить с себя усталость и плохое настроение, которое испортилось у нее после разговора с Мэрион. Она не могла жить жизнью Мэрион, но чувствовала себя врачом, который мог бы избавить пациента от симптомов болезни, хотя тот и настаивал на их сохранении.
После душа она растирала себя толстым белым полотенцем до тех пор, пока кожу не стало пощипывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66