Что, если мы с вами пошли бы куда-нибудь сегодня вечером?
Она засмеялась над его смелостью.
– Нет, сегодня вечером я улетаю в Италию, – начала она, как всегда ссылаясь на свои дела. Но затем ей в голову пришла шальная мысль – а почему бы и нет? Он интересный, привлекательный и легкий в общении – но у нее же действительно нет времени в ближайшие недели.
– Давайте договоримся так. Я позвоню вам, как только найду свободное время.
Вилли преодолела четыре лестничных пролета, поднимаясь в свою квартиру, "на чердак", – так она называла ее, будучи в хорошем настроении. День был длинным и хлопотным, и она утомленно прислонилась к двери, доставая из почтового ящика различные бумаги. И вдруг среди счетов и рекламных объявлений она заметила большой коричневый конверт. Вилли вошла в комнату, сбросила туфли и налила себе белого вина.
Она просмотрела полученные счета, а затем вскрыла конверт и достала его содержимое. Им оказалась газетная фотография – Вилли рядом с Джедсоном Мадденом. Маддену был пририсован костюм эпохи испанских конкистадоров, а в углу фотографии была подпись: "Похоже, вы очень нравитесь этому гранду. Джедд".
Вилли рассмеялась. Это было так далеко от истины. Ее смех перешел в громкий хохот, и так она постепенно разрядилась после трудового дня. Ах, Джедд, ты, видно, считаешь, что у меня недостаточно юмора. Она прикрепила этот снимок к стене, и легла отдохнуть на свой мексиканский диванчик. Она смотрела на звезды, которые постепенно появлялись на темно-синем небе, и думала о том, что еще нужно сделать до поездки в Италию. Собрать чемодан, просмотреть кое-какие документы. Все это намного важнее того, что думает Джедд Она удивилась, что забытые чувства и воспоминания начали всплывать вновь.
Почему она не встретила больше никого, кто бы так действовал на нее, как Джедд, почему она все еще помнит его обаяние, почему она начинает забывать те казавшиеся когда-то страшными обиды, и почему даже теперь, когда она запретила себе любить, она все еще не могла его забыть?
ГЛАВА 2
О того момента, как она ступила на землю Италии, Вилли стала воспринимать ее как новое поле своей деятельности. Первым приятным симптомом было то впечатление, какое она произвела на итальянских мужчин. Она привыкла к тому, что мужчины постоянно восхищались ею. Но здесь было что-то другое. Это было похоже на конкурс красоты, в котором обращали внимание на правильные черты ее лица, на форму губ, на линии бровей и на ясные аквамариновые глаза.
– Вы, красотка, проходите, – сказал ей таможенник, бросив на ее сумку небрежный взгляд.
Джек, дорогой, поторопитесь, – нетерпеливо просил Харви. Его сумка была раскрыта и подвергнута тщательнейшему осмотру. – Меня ждет машина.
Лимузин мчался на огромной скорости по улицам Рима, а Харви перечислял Вилли достопримечательности этого великолепного города, указывая пальцем за стекло. Он знал, наверное, больше, чем было написано в любом справочнике. Тем ни менее ей удалось задать ему пару вопросов, касающихся дела, ради которого она сюда приехала. В конце разговора он снова напомнил ей, что речь идет о пятидесяти миллионах долларов, которые связаны для него с виноградниками Италии.
– Но дело даже не в этих деньгах, – сказал Харви. – Когда я взялся за руководство этой корпорацией, она была полностью развалена и не стоила даже грамма птичьего помета. Я выложился целиком и превратил эту развалюху в большое функционирующее предприятие. Мои кувшины уже заполнены вином, но мне хочется, чтобы это было не просто вино, а вино с мировым именем. Именно поэтому для меня так важна эта сделка. Обратите внимание на мои слова, адвокат, американцы должны пить такое же хорошее вино, как и эти "макаронники". И с вашей помощью я надеюсь претворить эти слова в жизнь.
Вопреки внушениям Гарригана, Сильверстен был все же невысокого мнения о Вилли. Если бы он создавал спортивную команду, он взял бы ее в запасные, подумала Вилли. Именно поэтому он напомнил ей о том, что путешествует только первым классом, что у него нет костюма, который бы стоил дешевле тысячи баксов, и что он стрижется у личного парикмахера президента Соединенных Штатов.
Красноречие его прервалось, как только они остановились напротив гостиницы "Хасслер".
– Мне нужны душ и массаж немедленно, – заявил Харви. – А после этого, что вы скажете насчет обеда? – Но его тон показывал, что у него есть дела поважнее, чем обед с женщиной-адвокатом.
Вилли вежливо отклонила предложение.
– Это очень важная сделка. Я хочу еще раз просмотреть все бумаги, связанные с ней.
Бой, который принес ей утром завтрак, кокетничал с ней слишком откровенно. Он взял с подноса розу и преподнес ее с таким видом, как будто был герцогом Борджиа или Медичи.
Для Вилли было настоящим праздником съесть теплую горбушку ароматного хлеба, обильно смазанную взбитыми сливками, со свежей клубникой, запивая крепким кофе с молоком. Да, я еще никогда так вкусно не завтракала, подумала Вилли.
Сегодня ее ждал трудный день. Хотя все уже было сделано без нее, ей предстояло закрепить сделку, согласно которой корпорация Харви будет вывозить из герцогства Целестин первосортный виноград.
Вызывать в грезах изящный образ, вселять уверенность в того, кто впал в хандру, расцветить вялую действительность весельем – все это под силу животворящему прекрасному вину. Подписав этот контракт, Сильверстен завладеет тем, что не сможет никогда создать сам, продуктом, который природа создавала веками в этой прекрасной солнечной стране.
В полдень кавалькада из трех лимузинов двигалась по направлению герцогства Целестин. Сделку решили совершить не в офисе, а непосредственно на месте.
Деревня, в которую въехали машины, утопала в золоте весеннего солнечного света, который радовал сердце и глаза. Вокруг была великолепная природа. С гор сбегали звонкие ручьи, плодородные долины были покрыты нежной зеленью. Из магнитофона в машине, где ехала Вилли, звучали неаполитанские песни в исполнении Паваротти. Все замолкли, восхищенные красотой вокруг. Замолчал и Харви Сильверстен, покоренный особым шармом этого момента, достаточно необычного.
Карло Мартинелли, двадцать седьмому герцогу Целестин, было шестьдесят лет. Он пережил двух своих жен и похоронил единственного сына. В последние два десятилетия его дела шли на убыль. С каждым годом все меньше и меньше производилось вина "Брюнелло". Он все еще колебался относительно продажи своих владений, которые столетия принадлежали его предкам. Внешне Мартинелли был настоящим аристократом. Его вьющиеся волосы, борода и усы были предметом ежедневных забот его служанки. На нем был темный костюм, сшитый в сороковые годы. Но главное было то, что он остался джентльменом, а это невозможно купить ни за какие деньги.
– Добро пожаловать, – произнес Мартинелли мрачно. Он вежливо поклонился, не сгибаясь в талии. Кортеж из Рима он приветствовал в огромной прихожей своего родового замка. Он встретил их, как похоронную процессию, которая прибыла сюда, чтобы воздать последние почести его герцогству. Сам же он со служанкой Анжеликой и воспоминаниями о былых днях переселялся в белый коттедж недалеко от Порто-Эрколи.
Хозяин дома обменялся рукопожатием с Харви и прищурился так, как будто хотел разглядеть нутро человека, который вскоре станет владельцем его дворца, герцогства и любимых виноградников.
Но когда старый герцог увидел Вилли, его брови приподнялись в приятном изумлении, истинное радушие сквозило в его манерах. Он взял ее за руку, как будто это был драгоценный хрупкий цветок, и слегка прикоснулся к ней губами. Затем повернулся к остальным и пригласил всех следовать за ним в библиотеку.
Библиотека давала краткое представление о внутреннем мире Мартинелли. Из сорока двух комнат дворца, только эта имела жилой вид. Шелковая обивка на стульях была потертой, но чистой, и восточный ковер, расстеленный на полу, был вычищен. На книжных полках были собраны известные произведения и исторические трактаты в богатых кожаных переплетах. Карло Мартинелли удалось полностью сохранить обстановку лишь этой комнаты. Остальные фамильные сокровища были распроданы с римских аукционов.
Именно эту комнату он выбрал, чтобы совершить сделку, последнюю сделку в своем неудачном бизнесе. Да, он вынужден был продавать то, чем его род владел в течение четырехсот лет. Оставаясь истинным джентльменом, Мартинелли не завел сразу же разговор о деньгах, а пригласил гостей отобедать. На столе стояло несколько бутылок вина из его личных запасов. На закуску были поданы тонко нарезанные ломтики салями из Пармы, зеленые оливки с Сицилии, маринованные грибы и салат из помидоров и зеленого молодого лучка.
Харви уже выпил первый стакан вина.
– Высший класс, – довольно восклицал он, облизывая губы. – Искристое, бодрящее и не слишком крепкое. Превосходно, просто превосходно.
Мартинелли вежливо улыбнулся и наклонился к Вилли.
– Как вы находите это вино, синьорита... синьорита Дотторе, – он назвал ее именем, которым итальянцы называли прелестных незнакомок.
– Оно чудесно, – ответила Вилли и вдруг почувствовала жалость к этому человеку, вынужденному продавать то, что так долго и упорно хранил. Вилли могла представить, "что творится в душе этого старого гордого человека. Она удивилась, что Харли действительно верит в то, что гордость и традиции можно купить или продать, как мебель или другую вещь.
– Может быть, вам хочется посмотреть замок и земли? – вежливо предложил ей герцог так, как будто она приехала погостить к нему.
– Спасибо, я очень благодарна вам, ваше превосходительство, – ответила Вилли.
– Зовите меня просто Карло, – ответил герцог. Он взял Вилли под руку и повел показывать ей виноградники, все остальные последовали за ними. Вилли вдыхала сладкий аромат, трогала нежные листья, а пожилой герцог рассказывал, что во время сбора винограда устраивался праздник и детям, родившимся в этот период, дарили серебряные кубки, как символ плодородия Целестин.
– Даже война не смогла уничтожить виноградники Целестин, – сказал он гордо. – Бомбой убило мою жену Лауру и сына Педро, а виноградники все живут. В течение двух лет урожай был скудным, но земля очень плодородная, и после окончания войны винограда стало еще больше и он стал слаще, синьорита. Похоже, сам Господь благословил нас...
Старик умолк и охватил взором свои виноградники, навевавшие ему драгоценные воспоминания, не подвластные ни времени, ни людям.
Они вернулись в дом и поднялись по мраморной лестнице в огромный зал для танцев, имевший довольно жалкий вид. На небольшом возвышении пустовало место для рояля и золотой арфы, фрески на стенах потрескались и померкли.
– В старые времена, – вспоминал герцог, и его голос переходил в шепот, – этот зал был великолепен. Когда я был мальчиком, я вставал у двери и считал, сколько свечей зажигалось в праздники... в день святой Епифании...
Лишенный семьи и обремененный долгами старик очень нуждался в том, чтобы передать кому-нибудь хоть малую часть своих воспоминаний, которые он так бережно хранил.
– Наверно, довольно тяжко для вас продавать этот дом, – мягко сказала Вилли, надеясь, что герцог не знает о планах Сильверстена превратить этот гордый дворец в завод, оснастить его электронным оборудованием и начать выкачивать деньги.
Карло закрыл глаза, но затем быстро взял себя в руки.
– Мы, Мартинелли, имеем большую историю. Но вещам присуще обыкновение меняться. И тут уж ничего не поделаешь.
Да, Вилли была согласна с тем, что все меняется, но ей не хотелось верить в то, что невежды, подобные Харви, осуществляют эти перемены.
Герцог снова взял Вилли под руку, и они прошествовали по большой галерее. Внимание Вилли привлекли фамильные портреты. Она указала на один из них – красивого молодого мужчины со светлыми волосами и карими глазами. Затем взглянула на герцога.
– Просто прекрасный портрет. Вы изменились не намного.
На лице герцога отразилась боль, он покачал головой.
– Это не я, – сказал он, – этой мой брат-близнец Бруно.
– Он умер? – спросила мягко Вилли.
– Увы, да. Он был душевнобольным... и мы не смогли ничего сделать. Мы приглашали лучших докторов, специалистов из Рима. Он умер в больнице в Сьенне.
Вилли напрягла слух, чтобы не пропустить ни слова из речи старика, который перешел на шепот, не желая, чтобы его слышали остальные.
Когда они вернулись в библиотеку, юристы из Рима обменялись мнениями и уже готовы были сказать, что пришло время делового разговора и подписания бумаг.
– Извините меня, – обратилась Вилли к Харви. – Можно поговорить с вами наедине?
Они вышли из библиотеки, и Вилли сказала:
– Я думаю, нам надо повременить с договором.
– Что это означает – повременить? – нетерпеливо произнес Харви. – Все необходимое я уже подготовил. Знаете ли вы...
– Выслушайте меня, – прервала она. – Я только, что узнала, что у Карло брат сошел с ума и умер в клинике. Но мы не знаем, какая доля виноградников принадлежала ему, когда он был в здравом уме. Это запутанное дело, Харви. Если кто-нибудь из детей брата герцога в будущем предъявит свои права на эти земли, вы будете судиться десятилетиями.
Лицо Харви выражало полное недоумение. Это было выше его понимания. Он уже представлял виноградники Целестин своей собственностью. После недолгого размышления он восхищенно посмотрел на Вилли и с трудом выдавил:
– Если вы ошибаетесь, то я уверен, Гарриган спустит с вас три шкуры, но если все так, как вам представляется, то вы намного лучше, чем он о вас отзывался.
Когда они вернулись в зал, Вилли немного приободрилась. Хотя Харви был ее клиентом, все ее симпатии были на стороне старого герцога, которому сейчас должны были сообщить о том, что этот богатый американец и его деньги "уплывут" от него, потому что он рассказал красивой молодой женщине то, что не должен был рассказывать.
Не обращая ни на кого внимания, Вилли взяла Карло под руку.
– Синьор Мартинелли... Карло, – мягко сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66