Последующие шесть часов они провели в спорах и обсуждениях. Стакан Гарригана периодически наполнялся. Когда они закончили, он поднялся, все такой же непоколебимый, как скала, снова поправил свой галстук, жилетку и пиджак и сказал:
– Я составлю новые документы. Могу ли я прислать их сюда?
– Их должен посмотреть адвокат мамы, – сказала Вилли. – Я выступаю лишь в качестве заинтересованной стороны.
Глаза Гарригана игриво блеснули.
– И в качестве самой адской стороны. Желаю вам всего хорошего, мисс Делайе. Я уверен, скоро мы увидимся.
Согласно договору, Джинни получила магазин в тридцатилетнюю аренду. Она должна была выплачивать по одному доллару в год. К ней также переходило все оборудование и, фактически, она становилась полновластной хозяйкой предприятия. Ей вернулись все подарки Нила, которые он делал ей в течение их совместной жизни, включая "кадиллак", драгоценности и меха. Кроме того, Нил должен был выплатить ей семьсот пятьдесят тысяч долларов. Выплату разбили на три срока, чтобы избежать больших налогов.
Вилли была уверена, что судья согласится с этим договором, и наконец-то ни ее, ни Джинни не будет преследовать их тайна.
Но когда эту новость сообщили Джинни, она выглядела довольно странно для женщины, получившей подарок фортуны и, наконец, освободившейся от мужчины, с которым никогда не была счастлива.
– Что случилось, мама? – спросила Вилли. – Ты вся дрожишь. Все кончилось. Больше никто не обидит тебя.
– Не знаю, детка, – вздохнула Джинни. – Это город Нила. Я не знаю, что скажут люди, как они будут смотреть на меня, независимо от того, что решил судья...
– Он сказал, что ты невиновна, – перебила ее Вилли. – И ты знай, что это не собственный город Нила. У тебя будут свои друзья. Тебе не нужны друзья Нила. Ты же видишь, как они неискренни.
Вилли мучительно искала способ помочь маме почувствовать себя более уверенной. Глядя на лицо матери, по которому непрестанно текли слезы, Вилли пыталась быть спокойной и своим примером внушить ей твердость.
– Послушай, мама, – говорила она ей. – Ты должна быть счастлива. У тебя есть деньги, свой бизнес. Ты можешь делать все, что захочешь.
– Я знаю, детка, – Джинни снова вздохнула. – Я не хочу больше ничем беспокоить тебя. Но проблема в том, что я уже не в состоянии ничего делать.
Тревога и беспокойство охватили Вилли. Как помочь маме выйти из депрессии? Вдруг ей пришла в голову одна мысль.
– Может, тебе лучше на время уехать из Палм-Спрингс? Поедем со мной в Вашингтон. Я ничего не хочу обещать заранее, но, возможно, я выйду замуж.
– Ой, детка, как это чудесно! – лицо Джинни прояснилось. – Кто он? Расскажи мне о нем поподробнее. Как же ты молчала все это время? Господи! Если бы я знала об этом...
– Его зовут Мэтт Хардинг. Он судья... ты его видела на фотографии в газете.
Восторг Джинни несколько поумерился.
– Но, милая, он ведь... – она не знала, как выразиться, чтобы не обидеть дочь, но Вилли помогла ей.
– Он старше меня. Это неважно. Он самый прекрасный человек на свете. И мы любим друг друга.
Джинни снова просияла.
– Я догадывалась об этом. У тебя хорошая голова на плечах, не то, что у меня. Ты же знаешь, что я желаю тебе всего самого хорошего...
– Я знаю. У меня все хорошо. Тебе понравится Мэтт. Поедем со мной, я хочу познакомить тебя с ним.
– Я поеду, детка, – согласилась Джинни. – Но мне нужна неделя-другая, чтобы привести все дела в порядок. А потом я буду готова встретиться с твоим... женихом. Я ни за что на свете не хочу пропустить такой момент.
– Мои поздравления, адвокат, – широко улыбаясь, сказал Гарриган. Он передал Вилли несколько документов, включая договор на аренду "Серебряного экрана" и чек на двести пятьдесят тысяч долларов. Он торжественно и с удовольствием заявил, что спорить им больше не о чем, разве что в другой раз и в другом месте. Это покажет время.
После того, как все формальности были закончены и Вилли подала ему его "завтрак", он сказал:
– Встреча с вами напомнила мне библейскую историю о Давиде и Голиафе. Что же касается дела вашей матери, то я подозреваю, что архитектором такой прекрасной защиты был отнюдь не ее адвокат. Слова, которые он произносил, были не в его стиле. Я должен согласиться с тем, что ваша молодость, ваша красота и, еще в большей степени, то, что вы женщина... повлияли на то, что я не дооценил вас и позволил обойти себя. Следовательно, – он театрально вздохнул, – это для меня равно катастрофе.
– Я не знала, что вызову эту катастрофу, мистер Гарриган...
– Зовите меня Френсис. Я настаиваю...
– Хорошо... Френсис. Я думаю, мы достигли соглашения. Несмотря на все ваши усилия в обратном направлении.
– Это правда, Вилли. Надеюсь, мне можно вас так называть? Но мои большие усилия можно оправдать интересами моего клиента.
– Я понимаю.
– Я хочу, чтобы вы работали у меня. Мне бы не хотелось, чтобы ваши мозги помогали моим конкурентам.
При всем своем предвзятом отношении к нему, Вилли поразила его непредсказуемость. Между тем, он продолжал.
– Вы мне нравитесь. Вы образованный и умный человек, и вы оправдаете каждый пенни из сорока тысяч долларов, с которых вы начнете. И, если я не ошибаюсь, что случается со мной довольно редко, в ближайшем будущем вы станете получать гораздо больше. И, конечно, я вам обещаю продвижение по службе. Вы можете начать с отдела корпораций и...
– Я очень благодарна вам, – перебила его Вилли, – но я хотела бы работать не в этой области. Мне неинтересно помогать большим корпорациям богатеть. Тем более, что они и так имеют выбор. Я не хочу работать в больших фирмах. Я хочу помогать людям, которые действительно нуждаются в помощи. Даже если они не могут заплатить...
– Это любимая тема сегодняшнего дня, адвокат, – мягко перебил ее Гарриган. – Сделайте себе вывеску – яркую и привлекательную, и принимайтесь за работу ради спасения человечества. Поверьте, это очень благородно, – сказал он не без сарказма. – И если вы не понимаете то, о чем я говорю, вы будете заниматься делами, которые отнимут все ваши силы, но вы ничего конкретного не добьетесь. Может случиться так, что вы потеряете свой офис, будучи не в состоянии уплатить за аренду. Вам нужно время на профессиональную подготовку. Как я сказал, у вас прекрасный ум. Но вы еще многому должны научиться...
Она знала, что в словах Гарригана была доля правды.
– Спасибо, – сказала она. – Вы мне дали тему для размышления. Но мне еще надо сдать экзамен и решить кое-какие личные дела, прежде чем я начну работать.
– Размышляйте быстрее, – сказал он. А потом добавил более мягко. – Френсис Алоисис Гарриган не предлагает дважды. Даже очень способным.
Он встал и направился к двери.
ГЛАВА 17
Еще немного, и они будут вместе. Вилли чувствовала себя подобно воину, победившему в сражении и изголодавшемуся по любви. Она не звонила Мэтту со времени своего отъезда и сейчас улыбалась, представляя, каким сюрпризом для него будет ее появление.
"Мы так давно не виделись", – думала она, подъезжая к его дому. Любовь Мэтта значила для нее слишком много. Благодарение Господу, все трудности уже позади.
Ее тревоги и напряжение испарились после шестичасового полета. С букетом астр и бутылкой "Наполеона", которую купила в аэропорту, она подбежала к дверям его дома. В нетерпении стукнула три раза дверным молотком.
Кэт открыла дверь.
– Мисс Делайе, рада вас видеть. Я так соскучилась...
– Я тоже, – сказала Вилли, – но теперь я уже здесь. А где Мэтт?
– Он греется на солнышке в саду.
Вилли побежала в сад. Окруженный белыми и золотистыми хризантемами, Мэтт лежал под полосатым тентом на удобном диванчике, глаза его были закрыты.
– Сюрприз, – сказала она и бросилась к нему, целуя его. – О, любимый, как хорошо быть снова с тобой!
Руки его не раскрыли объятий, и, когда он сел, Вилли заметила, как Мэтт осунулся и похудел, а его серые глаза выглядели скорее унылыми, чем приветливыми. С любовью и нежностью она убрала волну серебристых волос, которая как всегда упрямо падала на лоб.
– Я горжусь тобой, Вилли, – сказал он мягко. – Я следил за каждым твоим шагом. Твое имя не упоминалось в газетах, но я видел его между строк. Ты боролась как хищник...
– Все уже позади. – Она вздохнула и крепко обняла его. – Я готова выйти за тебя замуж, я уже свободна, – воскликнула она. – Ты не знаешь, Мэтт, что все это значит для меня... Нет больше этой темной тайны. Сейчас ничто нас не остановит...
– Нет, Вилли, остановит. – На глазах Мэтта выступили слезы. – Пожениться мы не сможем... во всяком случае, сейчас.
– Не сейчас? – переспросила она. Ее бросило в жар, а затем обдало холодом. Вилли испугалась. Что он говорит? И почему он выглядит таким несчастным? – А когда же? – промолвила она, к ее горлу подступил комок.
Он покачал головой, словно говоря "никогда".
– Но... я не понимаю. – Вилли отказывалась ему верить. – Я думала, что мы оба хотим этого. И я готова, правда, готова...
– Но мое время уже ушло. Я стар для тебя.
– О чем ты говоришь? Ты пугаешь меня.
– В твое отсутствие у меня был второй инфаркт. Доктора еле спасли меня.
– Но почему же ты не сообщил мне об этом? Я бы...
– И что бы ты сделала? – Отрезал он жестко. – Сидела бы у моей кровати? Держала бы мою руку? Это совсем не то, о чем я мечтал, представляя нас вместе, Вилли. Ты нужна была своей матери. А я... очевидно, нуждался в том, чтоб Господь Бог напомнил мне, что судья Мэтью Хардинг не бессмертен. Следующий инфаркт наверняка убьет меня.
Эти слова резанули сердце Вилли острой болью, но она не сдавалась.
– Ты не можешь знать этого. Ты же не знаешь, когда может произойти следующий инфаркт, его вообще не будет, если ты будешь беречь себя. Что тебе говорит доктор? Держу пари, он сказал, что ты еще долго будешь жить...
Он улыбнулся, и она снова почувствовала в нем ту искорку, которая разожгла ее любовь.
Но через секунду улыбка на его лице сменилась выражением горечи.
– Ты же знаешь, Вилли, что беречь себя не в моем стиле. А беречь себя с тобой будет просто немыслимо. Так что у нас неравные шансы. Своими я не поделюсь ни с кем, а тем более с тобой, моя сладкая Вилли.
– А что мне делать со своими шансами? – вспылила она. – Мы же договорились, Мэтью... Мы согласились взять то, что имеем сейчас. Как говорит твой драгоценный Холмс: "понимание момента иногда стоит опыта всей жизни". В чем же истинная любовь в этот момент? Разве она не драгоценна по-прежнему и сейчас?
– "Профессор за завтраком", – задумчиво произнес он. – Одно из слабых мест. Не пытайся поймать меня на слове. Я все уже решил. Послушай. Я люблю тебя, в этом нет никакого сомнения. Мы провели с тобой прекрасное время. Я связывал с тобой свою жизнь, пока мог надеяться на что-то. Но сейчас... надо мной властно время, и я буду эгоистичным ослом, если позволю тебе ухаживать за своей старостью. Я не хочу, чтобы наши прекрасные воспоминания затмились нерадостной действительностью. Это для меня хуже смерти, и я не могу пойти на такое... даже ради тебя.
Он резко взмахнул рукой, как бы проводя черту между ними и показывая, что все интимные отношения между ними закончились.
Сердце Вилли бешено колотилось.
– А сейчас иди, – сказал Мэтт. – Пожалуйста. Пусть я навсегда останусь молодым в твоей памяти. Уверенность в этом скрасит мою старость.
С кем-нибудь другим Вилли, может быть, и поспорила бы. Но она знала твердость Мэтта. Ничто на свете не могло изменить его решение, смягчить его приговор. Это было не в его правилах.
С полными слез глазами она выбежала из дома на улицу – серую, холодную, дождливую.
Она устроилась у вишневого дерева, которое уже сбросило листву, – именно там, где они с Мэттом когда-то решили пожениться. Вилли смотрела на мрачные воды Потомака глазами, распухшими от слез. Одежда ее вымокла, но она не замечала ни пронизывающего холода, ни хлеставшего по лицу дождя.
Покинутая и несчастная, она вспоминала прошлое. Тот день, когда появился Перри, который собирался перевернуть всю ее жизнь вверх дном, лишить ее всего, чего она уже достигла. Перри бросил ее в ужасную действительность, в которой она ни на кого не могла рассчитывать и где некому было отогнать от нее печаль и опасности.
Сейчас Мэтт сделал то же самое, и ее надежда и радость сменились ужасной болью. Она никак не ожидала этого от него. Перри бросил ее в гневе, и она была ему безразлична. Мэтт же покинул ее не против своей воли, а любя. Но расплата за все была одинаковой. Что хорошего в благородстве и сердечности, если они вызвали ту же боль, что злость и глупость.
Она снова была одна, не имея представления о том, что ее ждет в будущем, ее просто несло по течению. Те планы, которые она строила, сидя под этим деревом, хрупкие иллюзии, которые Мэтт пробудил в ней в один из чудесных весенних дней, разбились этой холодной осенней ночью.
Было уже поздно, когда Вилли подъехала к гостинице. Она вдруг почувствовала себя чужой в этом городе, и ей никуда не хотелось идти. Не хотелось показываться Паркменам, не было никакого желания объяснять им то, что она сама до конца не постигла.
Более того, ей хотелось убежать и спрятаться ото всех, остаться наедине с собой, со своей болью. Вилли знала, что есть только одно средство и одна возможность жить – заняться работой, чтобы не думать и не чувствовать.
Она провела длинную бессонную ночь в своей одинокой пустынной комнате. Когда забрезжил свет наступающего утра, она приняла душ, привела себя в порядок и спустилась вниз выпить чашечку кофе.
Она совсем не хотела есть, просто надеялась, что шум голосов, звон столового серебра и стук тарелок отвлекут ее и помогут скоротать медленно текущее время. Этой бессонной ночью у нее созрело единственно правильное решение.
Когда часы показали, что рабочий день в Калифорнии уже начался, Вилли извлекла из своей сумочки записную книжку и набрала телефонный номер. Услышав в трубке театральный баритон Френсиса Алоисиса Гарригана, она кратко сказала:
– Я принимаю ваше предложение.
– Умное решение, – ответил Гарриган так же кратко.
– И хоть мне еще нужно сдать экзамены, я готова вылететь в Лос-Анджелес немедленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66