— Думаю, более разумно будет говорить о европейской политике, — нашлась Пенни, но ей все же не удалось выдержать ровный тон, и голос ее дрогнул.
Дэвид кивнул:
— Разумеется. Правого или левого толка?
Заметив, как рука Мариель тихонько скользнула под стол к бедру Дэвида, Пенни обуздала свой гнев и, решив отказаться от удовольствия говорить о политике, пока они ласкают друг друга, сказала:
— Пожалуй, Мариель права. Оставим этот разговор для офиса.
— Как угодно, — согласился Дэвид. Он либо не заметил руки Мариель, либо просто не подавал вида, спокойно наслаждаясь всем, что его окружало.
— А чем вы занимались в Майами? — спросила Пенни, как только Дэвид снова повернулся к Мариель.
Он пожал плечами.
— Немного тем, немного этим. Вы когда-нибудь были в Майами?
— Нет.
А вот Мариель была, и Пенни снова выпала из разговора.
Пенни не была уверена, действительно ли она испытывает настоящую злобу по отношению к Дэвиду, — может быть, она просто заранее постаралась настроить себя враждебно? Да и вообще сейчас все это меркло на фоне облегавшего фигуру платья Мариель, под которым явно просматривалось отсутствие нижнего белья. Соски торчали настолько вызывающе, что даже Пенни поймала себя на том, что изредка поглядывает на них. Отвернувшись, Пенни с равнодушным видом принялась разглядывать посетителей ресторана и различные безделушки на стенах, снова задавая себе вопрос: как же она будет справляться с такой ситуацией? Дэвид считается так называемым равным партнером, поэтому не следует позволять ему обращаться с собой, как с ничтожеством.
Прошло еще несколько минут, в течение которых Пенни мужественно держала себя в руках. Дэвид и Мариель казались столь невосприимчивыми к ее неловкому положению и столь занятыми флиртом, что Пенни подумала, не произошло ли чего-нибудь этакого в атмосфере, от чего она стала просто невидимой. Соприкасаясь головами, Дэвид и Мариель что-то бормотали, смеялись, их пальцы переплетались, и Пенни почувствовала, как щеки у нее начинают заливаться румянцем. Однако ее решение оставалось твердым. Она не устроит, не должна позволить себе устроить сцену, которая может быть понята как сцена ревности. Пенни заметила, как пальцы Мариель скользнули по руке Дэвида и юркнули в рукав его плотного, цвета морской волны свитера. Вот Мариель подняла взгляд на его лицо, которое сейчас выглядело очень симпатично, потому что свет от пламени камина ложился на кожу теплым отблеском, и от этого улыбка Дэвида казалась невероятно белозубой. Пенни поймала себя на мысли, что все происходящее напоминает заговор против нее. Может, они нарочно пытаются выбить ее из колеи, заставить почувствовать свою ненужность, все бросить и вернуться в Лондон?
Отведя взгляд в сторону. Пенни ощутила, как внутри поднимается волна негодования. Чтобы теперь заставить ее отказаться от журнала, потребуются более важные причины, чем их омерзительный флирт. Все уже сделанное было главным образом ее заслугой, так что они, черт побери, не получат почти готовую работу из ее рук.
Подняв глаза на официанта, протягивавшего ей меню десерта, Пенни заметила едва уловимое сочувствие с его стороны, что было уже почти невыносимым. И все же, мягко улыбнувшись, она промолвила:
— Cogito, ergo sum.
— Что? — спросила Мариель, не отрывая глаз от меню.
— Декарт, — пояснил Дэвид. От Пенни не ускользнуло, что в его взгляде, обращенном на нее, промелькнуло любопытство. — «Я мыслю, следовательно, я существую!» — перевел он.
Похоже, Мариель не блистала интеллектом. Она явно не оценила ни слов Пенни, ни взгляда, который Дэвид устремил на нее. Вот и отлично!
Пенни с высокомерным видом вернулась к изучению меню, сделала заказ и слишком поздно осознала, что десерт будет есть она одна. Этот факт в сочетании с тем, что Дэвид вновь переключил все внимание на Мариель, вернул Пенни ощущение реальности. Ну что ж, выходит, она и вправду просто почтенная толстая компаньонка, сопровождающая влюбленных.
Однако пока Пенни ждала десерт, Дэвид начал предпринимать робкие попытки втянуть ее в разговор… Но стойкое сопротивление Пенни вынудило его сменить тон:
— Эй, послушайте, вы всегда такая мрачная?
Пенни бросила на Дэвида свирепый взгляд, который, как ей казалось, вполне выразил все ее чувства, но прежде чем она смогла найти достойный ответ, на нее неожиданно снизошло успокоение. Вызвано оно было, как ни странно, мыслью о том, что посетители ресторана наблюдают за ней с презрением.
Закрыв глаза. Пенни погрузила ложку в шоколадный крем и уже готова была поднести ее ко рту, когда Дэвид спросил:
— Вы ведь на самом деле не собираетесь это есть, не так ли?
Пенни замерла, потом повернулась и посмотрела на Дэвида. В ее памяти промелькнула фраза о сексуально озабоченном борце сумо. Она опустила взгляд на тарелку и внезапно поняла, что вот-вот сорвется!
— Нет, только не сейчас! — успела пробормотать Пенни, чувствуя, как гнев в одночасье растворяет все ее благие порывы.
— Какой ужас! — давясь от смеха, подытожила Мариель, проследив, как Пенни швырнула содержимое тарелки в лицо Дэвиду. Похоже, она искренне наслаждалась происходящим.
— Боже мой, за что? — Дэвид с явным опозданием схватился за салфетку. — Я просто хотел сказать вам, что вы не сняли фольгу с ложки.
Гневное выражение исчезло с лица Пенни, и она застыла, испытывая ужасный стыд.
— Господи! Простите, — промямлила она, — я подумала…
— Что вы подумали? — Дэвид рассмеялся, пытаясь замять неловкость и вытирая с лица липкий крем.
— Ничего. Я просто… я просто не правильно вас поняла, вот и все.
Теперь все посетители ресторана действительно смотрели в их сторону, и когда Дэвид поднялся с кресла, надеясь с помощью метрдотеля хоть как-то очистить одежду, Пенни захотелось, чтобы орел, в чьем гнезде они ужинали, вернулся, схватил ее и унес куда-нибудь за тридевять земель. «Превосходно, — подумала она, — замечательно!
Весь вечер вела себя удивительно сдержанно, а затем все испортила, запустив этим чертовым кремом ему в лицо.
Теперь не хватает только исполнить что-нибудь на бис!»
В Канны они возвращались почти при полном молчании, и только Дэвид иногда разражался вспышками неудержимого смеха. Пенни снова сидела на заднем сиденье, испытывая желание слизнуть с волос Дэвида небольшой кусочек крема, который тот не заметил. Этот остаток ее пира служил для Пенни отвратительным напоминанием о том, в каком идиотском свете она выставила себя и, что еще хуже, какой дурой она выглядела теперь в глазах Дэвида. Она не знала, почему так много думает об этом. Просто думала, и все.
Когда они подъехали к отелю «Карлтон», у Пенни появилась мысль пригласить Дэвида в номер, чтобы выпить на прощание и попытаться загладить свою вину, но, подозревая, что у них с Мариель другие планы, она просто буркнула: «Спокойной ночи» — и принялась выбираться из автомобиля.
— Кстати, — обратилась она к Дэвиду, который терпеливо стоял, держа дверцу распахнутой, — завтра я возвращаюсь в Лондон, поэтому хотела бы знать, где вас можно будет найти… если понадобится.
— Пока остановлюсь вон там. — Дэвид махнул рукой в сторону находившегося в нескольких кварталах отеля «Мартинес». — Друзья оставили мне ключи от своей квартиры, но почему-то не там, где мы договаривались. Потом я позвоню в отель и сообщу для вас свои координаты и номер телефона.
— Хорошо. Еще раз спокойной ночи, и прошу простить за… гм… непонимание.
— Забудем об этом. — Дэвид усмехнулся, сел в машину, и они с Мариель укатили.
Входя в отель. Пенни представляла, как они сейчас обсуждают ее поведение. И тут она сама совершенно неожиданно рассмеялась: до нее наконец-то дошла комичность случившегося. После того как Дэвид так обращался с ней, этот ублюдок ничего другого и не заслужил. Подождите, она еще расскажет об этом своим друзьям в Лондоне! «Отличный повод хорошенько посмеяться», — решила Пенни, и настроение ее круто пошло вверх.
Глава 4
Эй, давай я тебе помогу!
Пенни, протискивавшаяся в этот момент во входную дверь квартиры с огромной сумкой на каждом плече и чемоданом, который тащила по полу, подняла голову и вдруг увидела перед собой смеющееся лицо сестры.
— Самми! — воскликнула она, бросая свой багаж и заключая сестру в объятия. — Когда ты приехала?
— Вчера, — сообщила Самми, крепко обнимая Пенни. — Питер уехал кататься на лыжах со своим дружком, а мне разрешил остаться здесь.
— Надолго? — Пенни отстранила сестру на расстояние вытянутых рук и внимательно, по-матерински осмотрела ее. — Выглядишь замечательно! — похвалила она и снова принялась обниматься. — С трудом верится, что ты здесь.
Глаза Самми засветились сестринской любовью, когда она заметила, как Пенни, перед тем как затащить свой чемодан в прихожую, еще раз бросила на нее критический взгляд.
Самми была на пять лет моложе сестры и, как и Пенни, обладала настолько жизнерадостным характером, что почти могла сойти за подростка. При росте сто семьдесят пять Самми выглядела очень худой, почти костлявой. Ее волосы не в пример Пенни были очень красивыми: темные и длинные, они спускались гораздо ниже плеч. И только василькового цвета глаза обеих сестер совершенно одинаково излучали ум и задорный юмор.
— Так что там у тебя с новой работой, о которой говорил Питер? — спросила Самми, испытывая радостное возбуждение и следуя за Пенни по узкому темному коридору в просторную гостиную, которую в хорошую погоду буквально заливало солнце. — Он сказал, что это во Франции, что-то связанное с новым журналом.
— Налей мне чашку чая, а я тебе все расскажу, — пообещала Пенни, сбрасывая пальто и нажимая кнопку прослушивания автоответчика. — И не думай, что тебе не влетит за этот фортель с Касабланкой, — крикнула она вслед сестре, — я ничего не забыла!
Через полчаса, выслушав свыше десятка сообщений и ответив на самые срочные звонки. Пенни, плюхнувшись на софу, с удовольствием смотрела на сияющее личико сестры. Она обожала Самми, как никого на свете, — всегда обожала, с самого ее рождения. Отец, любивший младшую дочь ничуть не меньше, умер, когда Самми едва исполнилось одиннадцать, и теперь, после смерти матери, Пенни старалась заменить сестренке их обоих.
Самми была непослушным, зачастую неуправляемым ребенком, и Пенни никак не удавалось исправить ее. Возможно, все было бы по-другому, живи Самми вместе с ней, но после окончания школы сестра проводила все время в путешествиях по миру, попадая при этом в различные пикантные ситуации чаще, чем маркиз Бландфорд. А обязанностью Пенни было постоянно вытаскивать ее из этих переделок.
Вскоре обе сестры, уже заливаясь смехом, обсуждали самую забавную часть всей этой истории, которая так недавно довела Пенни чуть не до слез. Правда, временами Пенни все же испускала протяжные вздохи, признавая свое поведение по-детски глупым, что уж никак не соответствовало ее представлению об умном, талантливом редакторе нового журнала, ставившем своей целью потрясти южную Францию.
— Хотела бы я увидеть лицо этого Дэвида в самый кульминационный момент! — Самми рассмеялась и поджала под себя ноги. — Так что он сказал?
— Можешь себе представить, он все обратил в шутку! — Пенни поморщилась. — Этот ублюдок на самом деле посчитал ситуацию очень забавной, а мне стало только еще хуже, как будто я клоун или что-то в этом роде. — Все-таки рассмеявшись. Пенни помотала головой. — Как теперь убедить человека, которому я швырнула в лицо шоколадный крем, что меня надо воспринимать серьезно? Ладно, что-нибудь придумаем. Кстати, можешь забыть обо всех своих ближайших планах, потому что ты поедешь со мной.
Личико Самми просияло.
— Я? — воскликнула она с недоверием.
— Да, ты. У меня есть для тебя подходящая работа, если тебя это интересует, и подожди, ты еще не видела дом, в котором мы будем жить. Это просто сказка.
— Ох, Пенни Мун, я так люблю тебя! — Самми прыгнула Пенни на колени и обняла ее. — Я как раз думала о том, чем бы заняться в дальнейшем, и пришла к выводу, что мне пора начать работать. Кстати, что это за работа?
Пенни усмехнулась:
— «Страдания и муки». Раздел с объявлениями о розыске пропавших родных, просьбами о помощи и т, п. Я хочу, чтобы ты занималась этим разделом, ну и кое-чем другим.
— Ты шутишь? — вскричала Самми. — У меня будет своя колонка?
— Да, своя колонка, — подтвердила Пенни. — Разумеется, сначала сделаешь пробный материал, но мы же обе понимаем, что с этим ты справишься, даже стоя на голове. Просто мне надо, чтобы твой пробный материал одобрила Мариель.
— Почему, если ты главный редактор?
— Потому, что не желаю дополнительных проблем к тем, которые она и так мне создает. — Пенни притворно зевнула.
— А что она за человек?
— Внешне просто потрясающая. Поначалу я не могла взять в толк, как случилось, что у нее такие натянутые отношения с парижскими журналистами. Но за эти две недели Мариель сама дала мне понять, почему до сих пор прозябает на Лазурном берегу.
— И почему?
— Потому, — задумчиво произнесла Пенни. — На самом деле не такого уж она великого ума. Наверняка сама о себе она так не думает, но на мой взгляд — просто обыкновенная посредственность в плане интеллекта, а ее статьи… — глаза Пенни сверкнули: она наконец-то решилась высказать свои затаенные мысли, но, чтобы слишком уж не набрасываться на Мариель, выбрала самое мягкое определение:
— довольно средние. А то, как она вешалась на Дэвида!.. Откровенно старалась вбить клин между нами. Из этого я только еще раз поняла, что она не слишком умна.
— Сгораю от нетерпения познакомиться с ней! — насмешливо заметила Самми. — А как насчет Дэвида? Что он за человек?
— Ох, Господи, — простонала Пенни, — не спрашивай меня о нем! Типичный самовлюбленный плейбой, но с таким обаянием… Оно просто выпирает из него, словно джем. И почему меня должно волновать, как он будет ко мне относиться, если пока что Дэвид не принял абсолютно никакого участия в работе журнала… Да, я говорила тебе, что он крестник Сильвии? Что ж, и ведет себя как ее крестник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72