– То, чем ты занимаешься в Нью-Йорке, никогда не будет «как надо».– Господи, да почему, Диего? У меня малюсенький проектик, в который я вхожу сама, да двое моих друзей. Как, скажи на милость, это может задевать твои интересы?– Это задевает мои интересы.Лой, прежде чем спросить, сделала большой глоток бренди.– Каким образом?Диего улыбнулся.– Знаешь, дорогая, нет надобности отвечать на этот вопрос. Не забывай, что встреча эта состоялась по твоему желанию. И мне кажется, что я еще не успел позабыть твои уверения несколько лет назад относительно того, что тебе никогда и ничего от меня нужно не будет.– Прошли те времена, Диего. И оба мы это отлично понимаем.Он покачал головой.– Это твои ощущения, а не мои.– Но мы же договорились, что расстаемся друзьями. И ты повел себя по отношению ко мне весьма великодушно. Почему же теперь ты вдруг стал вмешиваться в мою жизнь?– Я не тот человек, который легко прощает, как тебе известно.– Я не сделала тебе ничего такого, что потребовало бы твоего прощения.Он пожал плечами.– Может и так. Но основной капитал траст-компании после твоей смерти обязан перейти снова к семье. С какой стати я должен закрывать глаза на то, как ты растранжириваешь деньги на эту дурацкую затею с журналами?Лой бросилась в контратаку.– Диего, а почему, скажи мне, ты никак не можешь отойти от дел? И тебе, и Мануэлю самое время передоверить весь бизнес своим сыновьям.Отличавшийся обычно сверхутонченными манерами Диего вдруг грубо харкнул в огонь очага. Было слышно, как зашипела слюна.– Сыновья наши прогнили до основания…– Что это значит? Как это понимать?– Все эта демократия. Прогнили, разложились. Это видно по всему: по музыке, которую они слушают, по той грязи, которую они вычитывают из этих книжек, по тому, что они предпочитают смотреть по телевизору. Вся Испания сейчас гниет заживо. Хуану, моему старшему через полгода исполнится пятьдесят. А тебе известно, как он предпочитает проводить время? Он погряз в распутстве в Монте-Карло. И в своём теннисе. У него уже две жены. И этому человеку ты прикажешь отдать в руки ключи от дома Мендоза?Теперь она понимала, что она всегда ненавидела в этом человеке, и именно это заставило ее однажды покинуть и эту страну, и его: его ортодоксальный фанатизм правого толка, демонстративная неприязнь ко всему новому, нежелание даже попытаться понять чужую точку зрения. И Лой уже не было желания обсуждать судьбу этого Хуана, имевшего несчастье быть сыном этого твердолобого монстра – своего отца Диего.– А что ты думаешь о Мануэле, сыне Роберто?– А с ним и того хуже. Он – тупица.Некоторое время они не произносили ни слова.Наконец, заговорила Лой.– Я знаю одну молодую женщину, про которую уж никак не скажешь, что она прогнила и которая в общем-то заслуживает твоей помощи. И еще я знаю, что ты вставляешь мне палки в колеса. А Мендоза так не поступают…Глаза Диего напоминали глаза газели. Сейчас они прищурились. Он пристально смотрел на Лой.– Дорогая моя, много ты знаешь как поступают и как не поступают Мендоза. Помни об этом. К чему этот разговор?– Присядь, – попросила его она, – присядь и налей выпить себе и мне, а я тебе кое-что расскажу…К шести часам Лой вернулась в Мадрид. Машину она сдала служащему у входа и обратилась к консьержу с просьбой заказать ей билет на самолет до Нью-Йорка на завтрашний день.– Желательно на вторую половину дня, – добавила она. – Мне бы хотелось завтра еще немного походить по магазинам.– В пять часов есть самолет компании «Тран-суорлд». Прибытие в семь тридцать по нью-йоркскому времени.– Это вполне подойдет.Поднявшись в номер, она тотчас вызвала горничную, заказала чай и долго смотрела на телефон цвета слоновой кости, украшенный золотом. Ей необходимо было позвонить Лили… Питеру… И еще нужно было, конечно, переговорить с Ирэн, но это… Завтра.Отдавшись переполнявшим ее эмоциям этого безумного дня остаток вечера Лой проплакала. 16 Нью-Йорк и Лондон, 1982 год. – У вас такой измотанный вид, это из-за полета, да? – Лили подхватила один из принадлежавших Лой чемоданов на колесиках и поставила его рядом с другими. Питер, Лой и она приехали к Лой в особняк на Десятой улице.– Да нет, дело не в полете. Дело в том, что было в Испании.– И все впустую, – с горечью заключил Питер. – Все из-за того, что этот проныра Крэндалл обделывал какие-то свои делишки.– Он ни в чем не виноват. Джереми всего лишь следовал указаниям.Лой опустилась на софу, скинула туфли и подобрала под себя ноги.– Питер, Лили, присядьте вон там. И пусть, ради Бога, принесут напитки. Садитесь так, чтобы я могла вас видеть. А теперь рассказывайте мне, что тут без меня было. Не уверена, что я все поняла из разговора в такси.Питер хлопотал с бутылками и стаканами и объяснять пришлось Лили.– Все очень просто – мы сделали, что планировали. – Она взглянула на часы.Было восемь часов вечера.– Если быть точным, в течение последних четырех часов мы овладели тридцать одним процентом всех акций «Бэсс и Деммер», и таким образом смогли забаллотировать Рэндолфа Деммера.– Но как же вам это удалось? Кто продал вам остальные акции? И откуда вы достали недостающую сумму?Чувствовалось, что Лой очень взволнована. Лили даже показалось, что эта поездка измотала ее сильнее, чем это было видно вначале.– Акции мы приобрели у Луизы Деммер, матушки Харви Майкла.Питер принес Лой виски.– Вы помните, что этот сынок мне говорил? О том, как его мать терпеть не может Деммера? Мы подумали-подумали и выбрали ее в качестве нашей главной мишени, и Лили отправилась к ней в гости. И, как выяснилось, не ошиблись.– Это-то, более или менее, понятно. Но откуда вы достали деньги? – допытывалась Лой. – Джереми утверждал, что нет смысла вступать в дальнейшие переговоры с членами правления «Бэсс и Деммер» до тех пор, пока у нас не будет дополнительных свободных денег. Тогда как…– Джереми лгал вам как… – перебила ее Лили. – Он решил воспользоваться нашей неопытностью в этом деле.Питер налил для Лили шерри. Она взяла бокал, но пить не спешила.– Вот что нам следует уяснить себе. Мы не знаем, по какой причине, но уже на полдороги к тому, что мы решили назвать нашим планом игры, Крэндалл стал давать нам не те советы. Самый худший из них касался дополнительной суммы денег для окончательного завершения нашей операции. Питер и я поняли это, вскоре после вашего отъезда в Испанию, и затем отправились с ним в один знакомый банк, который впоследствии любезно предоставил нам заем.– Все это было не так уж просто, – признался Питер. – Но особых препятствий и сложностей не было. Пять журналов, от которых мы решили отказаться, нам удалось продать. Так и должно было быть – мы на них и не рассчитывали. И… – он посмотрел на Лой. – Лили права, сейчас, видимо, не время для серьезного разговора. Вы выглядите очень усталой. Все эти тонкости, связанные с получением банковского займа, я предпочел бы оставить на потом. Сейчас время пока терпит.– Лишь об одном вам следовало бы узнать сейчас, – продолжала Лили. – Мы подписали с Уиллой Грэйсон обязательство, что она проголосует в нашу пользу. За это мы пообещали, что предоставим ей возможность приобретения привилегированных акций в компании «Эл-Пи-Эл». Таким образом, мы сможем не только побить Деммера, но и обрести контроль над советом правления.Лой не смотрела ни на Питера, ни на Лили. Она уставилась в пространство перед собой.Питер поднялся, подошел к ней и стал массировать ей голову и плечи.– Конечно, пока вас здесь не было, это был сущий ад и нервотрепка. Очень, знаете, трудно, когда не с кем проконсультироваться. Мы должны были действовать быстро, вас здесь не было, возможности связаться с вами тоже не было. Мы ведь представления не имели, где вы и что с вами.– Как бы то ни было, – Лой положила свою руку на его и даже сумела улыбнуться.Правда, улыбка получилась очень вялая…– То, что вы сделали – единственно правильное. Ведь ваша победа – лучшее свидетельство тому, что вы поступили правильно.«Диего тоже поступал правильно, – размышляла Лой. – Давил ее, душил, выкручивал как мокрую тряпку, выворачивал ее наизнанку, пока не обрел возможность разобрать ее на части. Теперь после всех этих лет он, наконец, сумел победить ее. Да, Диего теперь был победителем…» Лой взглянула на Лили и почувствовала, как на глаза навертываются слезы.Лили не заметила этого. Она была поглощена воспоминаниями от триумфа сегодняшнего дня.– Лой, у меня к вам один вопрос. Вы можете объяснить, почему Джереми Крэндалл вел себя так? Каковы мотивы его поступков?– Нет, у него никакой личной мотивации. Он выполнял то, что ему сказано. – Лили показалось, что Лой не желала распространяться на эту тему, хотя взгляд ее говорил о другом. – Поймите, я не могу вам объяснить, в чем дело. В чем состоит суть этого. Это имеет отношение лишь ко мне одной и… и к кое-кому еще в Испании…Лили чуть было не спросила, уж не носит ли этот «кое-кто» фамилию Мендоза?«Нет, – подумала она, – не сейчас и не здесь».– Ладно, если вы не желаете говорить, не надо. – Лили допила шерри и поднялась. – Как я понимаю, это не имеет отношения ни ко мне, ни к Питеру, ни к «Эл-Пи-Эл». И затрагивает сферу ваших личных дел. Если это так, значит так. А сейчас, я полагаю, нам следовало бы оставить вас в покое и дать вам возможность выспаться.– Не уходите, – попросила Лой. – В любом случае спать я не смогу. Оставайтесь. Если вы не ужинали, то можно организовать и ужин.Лили покачала головой.– Нет, я, к сожалению, не могу, дорогая. Может быть, Питер…– Действительно не можешь? – спросила Лой.Было видно, что Лой не хотела, чтобы Лили ушла.– Не может, – вмешался Питер. – Тут, пока вас не было, еще кое-что произошло. Возвращение друга юности. Старой любви Лили.Питер говорил ироничным тоном, казалось, возможность проинформировать Лой об этом доставляла ему удовольствие.– Не надо сейчас об этом говорить. Я сама все объясню Лой, но не теперь, – быстро сказала Лили.Сказано это было не только быстро, но и резковато. Питер пожал плечами.– Как знаешь…Лой переводила взгляд с одного на другого, потом поднялась, но Питер мягким жестом усадил ее на место.– Сидите, сидите, я сам провожу Лили.Он последовал за Лили в фойе. Когда они были достаточно далеко от гостиной, Лили раздраженно зашептала Питеру:– Ради всех святых, Питер, не надо было этого говорить ей. Дело в том, что она как-то может быть связана с этими Мендоза. Мы же об этом ничего не знаем… И мне нужно время, чтобы сочинить правдоподобное объяснение относительно Энди. Питер озадаченно хлопнул себя ладонью по лбу.– Вот идиот! Как это я мог об этом забыть!? Осел, да и только!– Ладно, не кори себя. Ничего страшного не произошло. Но больше не заводи разговора о нем. И не засиживайся, она ужасно выглядит, ты что, сам не видишь?– Меня больше устраивает считать свое присутствие здесь как своего рода транквилизатор для Лой, – с лукавинкой в глазах прошептал ей Питер. – Это обычно принято называть трогательной заботой о любимом человеке.И, как выяснилось позже, Лой против его присутствия именно в таком качестве ничего не имела. Питер уехал от нее далеко за полночь.Лили обещала Энди встретиться с ним в «Хилтоне» и посидеть за стаканчиком на сон грядущий. Приехала она в четверть одиннадцатого. Он ожидал ее в баре, сидя за стойкой и уставившись в свой стакан с уже растаявшим льдом. Она незаметно уселась на табурет рядом.– Привет! А почему у нас взгляд приговоренного к повешению?Он вздрогнул и повернулся к ней.– Ты? – спросил он и поцеловал ее в щеку. – Все из-за тебя…– Из-за меня? А в чем дело?– В том, что ты опоздала. Я уже не сомневался в том, что ты не придешь.Лили не ответила. В это время показался бармен, и она заказала для себя «перрье» с лимонным соком, и когда ей его принесли, они пересели за маленький столик в углу.– Ты раздумывала идти или не идти сюда? – продолжал допытываться Энди.– И мыслей таких не было. Просто кое-что меня задержало. Подруга моя заехала за мной позже обычного, потом нам пришлось поехать к ней и побыть там. Это заняло времени больше, чем я предполагала.– Мне приходится платить за свои прежние грехи, тебе не кажется? – тихо спросил он. – В ожидании того, что ты без предупреждения исчезнешь. Как я в свое время…Лили поигрывала тонкой трубочкой в своем стакане с минеральной водой.– Знаешь, это очень любопытно, что ты сейчас трактуешь все именно так. Но все дело в том, что такие мысли – не самая хорошая основа для отношений. Как ты думаешь?– Не очень хорошая.– Так, стало быть, что нам делать и как быть? – Она наклонилась к нему. – Как нам быть, Энди?– Смотря по обстоятельствам. Я, например, знаю, как.– Может быть об этом лучше сказать мне? На этот раз я очень хотела бы знать точно, чего лично ты хочешь.Нарочито медленно он отнял ее пальцы от стакана, который она удерживала, и переплел их со своими.– Я хочу, чтобы мы провели остаток жизни вместе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.Лили ответила не сразу, слишком важным было сказанное сейчас. Не могла она так быстро разобраться в этом вихре разноречивых эмоций. Слишком неожиданно все на нее навалилось. Кроме того, ждали ответа и другие вопросы. В ее жизни наступала полоса, когда утрачивалась стабильность, это требовало от нее не менее важных решений и в других ее областях. Она все еще опасалась своей уязвимости для него.– Не сейчас, – сказала она. – Теперь моя очередь сказать, что мне потребуется время.– Ладно. Но это, случаем, не означает, что ты меня отправляешь подальше? Лили, скажи, ты не хочешь, чтобы я ушел?– Нет, ни в коем случае не означает, чтобы ты ушел… Не уходи, Энди. – Ее голос перешел в шепот.– Не уйду, – пообещал он.Через два дня, когда у нее состоялся разговор с Лой об Энди, Лили уже была в состоянии более или менее четко облечь отношения с Энди в слова.– Когда-то я его безумно любила. Мне было невыносимо больно, когда он покинул меня. Я и сейчас его люблю, но я не в состоянии сразу позабыть все… Скажите, в этом, по-вашему, есть смысл?– Есть, – Лой помешивала кофе, целиком сосредоточившись на этих однообразных круговых движениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70