Энди она показалась знакомой.– Я часто пела ее в детстве, – задумчиво произнесла Лили. – Вот уж не думала, что кто-нибудь, кроме меня, может ее знать.– Не кто-нибудь, а я. Давай пойдем обратно. Они отправились обратно. Теперь в походке обоих уже не чувствовалось прежней безмятежности, что-то гнало их домой. Лили по американской привычке не стала выключать отопление, когда они уходили, и дом обещал приятное тепло, уют. Энди это очень понравилось.– Великолепно! – восхищался он. – Ох, уж эти декаденты-американцы! Ура им!– Я не декадентка-американка, – принялась протестовать Лили. – Я разумное и надежное создание, и, по меньшей мере, на добрую половину пуританка из Новой Англии.Энди обнял ее и слегка прижал к стене.– Ты и правда пуританка?– Думаю, что нет, – едва слышно промолвила Лили.Он поцеловал ее. На этот раз это был действительно поцелуй долгий и страстный. Лили крепко-крепко прижалась к нему и так они простояли неизвестно сколько.Энди прижался лицом к ее волосам.– От тебя пахнет солнцем, от тебя всегда пахнет солнцем, – шептал он. – Я столько раз обещал себе, что не сделаю этого, но сейчас… Сейчас мне хотелось бы остаться у тебя на ночь. Я жутко этого хочу…– Я тоже. – Она произнесла это едва слышно, но прозвучало это достаточно решительно.– Вот и хорошо. Я рад.– Давай отправимся наверх, давай?И они любили друг друга на этой узенькой единственной кровати, накрывшись ситцевым ярким одеялом, потому что здесь не было батарей. А камином они заниматься не стали, так им хотелось поскорее оказаться вдвоем. За окном светила луна, освещая их одежду, которую они кое-как побросали на пол. В лунном свете были ясно видны их молодые обнаженные тела: длинное, долговязое – Энди и пухлая фигурка Лили. Когда одеяло съехало чуть ли не на пол, она увидела его кожу, и Лили показалось, что она отливала золотом.Энди лежал головой на ее животе и целовал кожу на нем, ласкал губами ее соски. Лили тихо стонала от блаженства.Время шло, они не торопились. Оба почти не разговаривали. Лишь однажды Энди поднял голову и произнес:– Я всегда знал, что ты такая.И продолжал гладить и ласкать ее и этот безмолвный язык был чудом взаимопонимания… Потом он задал еще один вопрос.– С тобой это происходит впервые?– Да, – шептала она.– Не бойся. Я буду очень осторожным.– А я и не боюсь…И она действительно не боялась.Уже потом, когда голова Лили покоилась на груди Энди, девушка впервые в жизни испытала чувство полнейшего совершенства окружающего мира.– А почему ты не хотел этого, почему ты считал, что этого не должно быть? – спросила она.Он ответил не сразу.– Потому что я должен полностью сосредоточиться на моей работе. Я не хочу, чтобы у моего неясного будущего появились заложники.– Значит я – заложница твоего будущего?– Вероятно. Все будет зависеть от тебя.– Тогда у меня к тебе еще один вопрос.– Какой? – сонно пробормотал он.– Теперь ты можешь меня назвать современной девушкой?Сонливость Энди как рукой сняло. Его смех был настолько оглушительным, что, казалось, задребезжали стекла в рамах. Он принялся обнимать и целовать ее. А Лили почувствовала, что готова умереть от счастья.Когда она проснулась, его рядом не было. Зато был затоплен камин, и прежде чем ее охватил панический страх, Лили услышала его шаги по лестнице.Вошел Энди, его единственной одеждой было полотенце, обмотанное вокруг бедер. В руках он нес поднос, на котором стояла яичница, хлеб с маслом и чайник. Они уселись поближе к горевшему камину и принялись есть, разговаривая ни о чем. Все было почему-то очень смешным.Кошмар же начался позже, примерно через час, когда они спустились вниз в шикарную кухню и занялись там мытьем посуды.– Лили, я должен тебе это сказать, потому что я очень много думаю о наших отношениях. Ты не должна в меня влюбляться.Она не ответила. Как она могла не влюбляться, если она уже влюбилась в него по уши, и он этого не мог не замечать? * * * – Мне и не верится, что это дело твоих рук, – Энди положил себе еще овощного рагу по-провансальски.Лили осваивала кулинарию, руководствуясь книгами, подаренными ей Энди, и кое-какими еще, купленными уже самостоятельно. Она уже вполне освоилась и на этой кухне.– Послушай, – сказал он, прожевывая. – Я ведь все время здесь питаюсь. Мне бы следовало как-то участвовать в этом.– Не глупи, с тебя хватит твоей писанины. Кроме того, мне всегда нравилось наводить чистоту и начинает нравиться готовить.Он усмехнулся.– Да нет, ты меня не так поняла. Я имею в виду деньги на покупку продуктов. Знаешь, есть одно милое выражение среди этих работяг: вот тебе на хозяйство, дорогая, – приходит такой и говорит своей ненаглядной, вынимая из кармана пару медяков.– Ах, вот ты о чем? Понимаю.Сначала она хотела отказаться, но подумав, не стала. Ведь это могло послужить еще одной ниточкой, их связывавшей, постепенно превращавшей их в супружескую пару…– Конечно, если тебе так хочется.– Вот и хорошо, – проговорил он с набитым ртом, накладывая себе рагу в третий раз.– Слушай, ты бы не пихал в себя столько, есть еще и десерт – карамельный крем. – Диета Лили была позабыта в связи с интенсивным освоением поваренных книг.Патока была превосходна. На маленьких беленьких тарелочках возвышались золотистые горки, покрытые аппетитной корочкой. Энди, в предвкушении удовольствия, блаженно замурлыкал.– Что это с тобой? Тебя прямо не узнать! Может, все дело в тех книгах, которые я тебе преподнес? А поначалу они вроде и не произвели на тебя особого впечатления.Она была готова ответить ему старой как мир поговоркой о том, как добраться до сердца мужчины, но промолчала. Незачем было это говорить.– Все дело только в этой кухне. Скажи на милость, ну как можно постоянно видеть это перед собой и не пожелать, чтобы в один прекрасный день научиться всем этим пользоваться?– Возможно. Мне этого не понять. У меня в моей комнате, которая одновременно и спальня, и кухня, всего лишь захудалая газовая плитка, да холодильник, который взорвется, если в него, кроме масла, поставить еще бутылку молока. Так что…Ей удалось избежать его взгляда.– Энди, а почему ты никогда не пригласишь меня в свою квартиру?– А к чему? Куда ей до этих апартаментов!Он обвел рукой квартиру Чарльза. По интонации его она поняла, что он, как всегда, собирается отшутиться.В этот вечер они снова отдались любви. Потом он, сославшись на то, что рано утром собирается засесть за книгу, отправился домой. Ночью Лили приснилось, что она пришла в квартиру Энди и обнаружила там какую-то зловещую бабу, некрасивую, старую, от которой исходил неясный ужас.– Меня зовут миссис Мендоза, я – жена Энди, – проскрипела она и, гаденько улыбнувшись, рассмеялась замогильным смехом.Неделю спустя Энди проинформировал ее о результатах его поисков следов Гарри Крамера.– Ровным счетом ничего.– То есть?– То есть, ничего совершенно. Никакой информации. Ничегошеньки. Нет следов человека, которого бы звали Гарри Крамер и который мог бы погибнуть в автокатастрофе во второй половине сорок девятого года и в первом квартале пятидесятого.Лили изумленно уставилась на него.– Ты это точно знаешь?– Абсолютно точно. Я просмотрел все газетные сообщения. Такого рода сведения обычно публикуются в газетах.– А ты не мог чего-нибудь пропустить?Он покачал головой.– Нет, таких ошибок я не делаю.Она продолжала недоверчивым взглядом смотреть на него, но в его лице было что-то такое, что убедило ее, что несмотря ни на что, он прав.– Послушай, – обратился он к ней. – А может быть, ты что-то перепутала с этой автокатастрофой в Англии? Возможно, это произошло еще где-нибудь?– Нет, – медленно проговорила Лили. – Не могло это произойти где-нибудь еще. Как я тебе уже говорила, моя мать небольшая охотница до таких рассказов. Но одно очевидно – Гарри Крамер погиб в Англии в автокатастрофе, незадолго до моего рождения.Он сердито посмотрел на нее.– Тогда, значит, все впустую, черт возьми.Они уселись на синюю софу. Лили протянула руку и погладила его по лицу.– Не злись. В конце концов, это не имеет смысла.– Не имеет смысла. Не люблю я вещей, о которых говорят, что они не имеют смысла.Не в пример ей, Энди был искренне разочарован, и Лили хотелось хоть как-то успокоить его, и она предложила следующее.– Я напишу моей матери и еще раз расспрошу ее в деталях. Постараюсь убедить ее в том, что решила заняться поисками родственников Крамера, несмотря на то, что она всегда убеждала меня в их отсутствии.Лицо Энди осветилось улыбкой.– Да, обязательно напиши. Ведь все, что нужно, это дата его рождения. Тогда можно будет начать с другого конца – с Соммерсет Хауз, где хранятся архивные сведения.Лили отправила Ирэн письмо на следующее утро. Оставалось лишь ждать ответа.Однажды утром, это было в феврале, в дверь Лили постучали. Она поняла, что это не мог быть Энди: он по утрам обычно работал, и, кроме того, у него был свой ключ.Это была молодая женщина, маленькая, субтильная, в нахлобученной белой шляпе, длиннющем шарфе с вызывающе яркими полосами и огненно-красном пальто, перехваченном поясом. Пальто доходило ей до середины бедер, из-под него виднелись белые чулки и ноги, обутые в ботфорты, тоже белые.– Ох, извините, я ожидала увидеть здесь Чарльза Мендозу. Вероятно, я перепутала дома.– Нет, нет. Все правильно, но Чарльза сейчас нет здесь. Он уехал в Африку. А я пока живу в его доме.– В Африку? Он мне ничего не говорил.Через раскрытую дверь в прихожую задувал холодный северный ветер.– Может быть, зайдете ненадолго? – пригласила Лили.Женщина перешагнула порог и осторожно затворила за собой дверь.– Вот так-то лучше. А когда сэр Чарльз отправился в эти дебри?Сэр Чарльз? Лили это показалось шуткой.– Сразу же после Рождества. Я присматриваю за домом с десятого января.– Вам везет. Домик, что надо. Вам не кажется? А вы, я смотрю, американка.Оба утверждения были произнесены таким тоном, что в подтверждении Лили не нуждались. Но Лили решила все же ответить.– Я согласна с вами и в отношении дома, и в том, что я – американка. Меня зовут Лили Крамер, я из Бостона. Она предпочла отрекомендоваться жительницей Бостона. Иначе было бы очень трудно и долго объяснять, что это за Филдинг и где он расположен.Гостья протянула Лили руку.– Рут Оуэнс. Я участвую в некоторых проектах Чарльза.«Вряд ли она шутила, – подумала Лили. – Скорее всего, его любовница. Значит, этот кузен Энди имел дворянский титул». У Лили не было возможности как-то прореагировать на услышанное, ибо гостья трещала как пулемет.– Я с начала декабря была в Шотландии. Далеко, на самом севере, в Оркни. Конец света, знаете. Оттуда не очень-то можно было связаться. Простите меня, что я вот так обрушила на вас эту лавину информации.Лили понятия не имела, о каких проектах она говорила. Но эта Рут Оуэнс, похоже, была хорошо осведомлена обо всем, что касалось Чарльза Мендоза. Возможно, и об Энди ей тоже что-нибудь известно?– Может быть, выпьете чашечку кофе? Я сейчас сварю.– Благодарю вас. Но ни кофе, ни чая я не пью, а вот от простой горячей воды не откажусь. Ну и холодина здесь! Даже в Оркни и то было теплее.Лили провела ее на кухню.– Это самое приятное помещение во всем доме. В остальных комнатах практически нет никакой мебели, разве что совсем старое барахло, которое приобрела я сама. Извините, но я не знаю, где находится Оркни. И о том, чем вы с Чарльзом занимаетесь, тоже не знаю. Если не ошибаюсь, он фотограф?– Да. Он специализируется на том, что снимает природные объекты и сотрудничает с разными музеями, зоопарками и с географическими обществами. А я делаю для него наброски. Мы вместе с ним ездим на съемки, и я выполняю эскизы, которые сопровождают его фотографии. Во всяком случае, до последнего времени, я это выполняла. Но, судя по всему, в Африку с ним отправился кто-то другой.Рут сняла пальто и шляпу. Под пальто она носила белое вязаное платье, собственно говоря, это был просто удлиненный свитер. Она была поразительно тоненькой, ее рыжие волосы были чрезвычайно коротко острижены. Она имела голубые глаза и веснушки. Лили в своих заношенных просторных штанах и рыбацком свитере сразу же ощутила себя деклассированным элементом.– Оркни находится на самом севере шотландских островов, – продолжала рыжеволосая пришелица. – Там сплошные пустоши. В этой местности мы производили съемки тетеревов, их там довольно много зимой и осенью.Лили поставила на стол кофейник.– Вы действительно отказываетесь от этого? – поинтересовалась она на всякий случай.– Нет, нет, благодарю. Я питаюсь исключительно натуральными продуктами. Стакан горячей воды без ничего был бы очень кстати. Ну, может быть, бросьте туда ломтик лимона, если у вас найдется.Лили принесла лимон и отрезала ломтик.– Сахару?– Не надо, если это не бурый сахар.– Извините, но бурого нет.– Ну нет, так нет. Ничего страшного. Где это вы познакомились с Чарльзом?– Мы незнакомы. – Лили очень тщательно выбирала слова. – Он упросил своего двоюродного брата Энди подыскать кого-нибудь, кто мог бы присмотреть за домом в его отсутствие.– Вот оно что. Доверительные отношения с Эндрью. С фамильной черной овечкой… Значит, Энди ваш приятель?– Мы с Энди… близкие друзья.– Ах, вот как! Понимаю. Надеюсь, я ничего такого оскорбительного в его адрес не произнесла? Или произнесла?– Нет, нет. Наоборот, мне все это очень интересно. А почему Энди считается черной овечкой?– Первое, по причине своей матери. Видите ли, они же все представляют из себя Бог знает какой древний клан, со всеми бесконечными родословными, со всеми правилами и исключениями. А лорд Уэстлейк, который испокон веку оставался вдовцом, ни с того, ни с сего, женился на какой-то йоркширке из рабочей среды, да еще на двадцать пять лет моложе себя. – Рут притворно закатила глаза. – Какой скандал! – Произнесено это было по-французски с намеренно утрированным носовым «н».– Минутку подождите, – быстро проговорила Лили. – Но ведь фамилия Энди не Уэстлейк, а Мендоза.Рут усмехнулась.– Ваше американское происхождение налицо. Уэстлейк – дворянское звание, а звания и родовые имена очень часто не совпадают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70