Корча невероятные рожи, негр любой текст и любую мелодию превращал в небольшой шедевр. Компания белых юнцов хлопала в такт словам и заходилась от восторга в особо удачных местах.Большинство зрителей были одеты в армейский камуфляж – наемные солдаты городских джунглей, поверившие в миф «Бегства из Нью-Йорка». Оглядывая людей, собравшихся в амфитеатре, я заметила девушку, которая сидела ко мне спиной. Помимо общепринятой в Нью-Йорке шинели на ней была вязаная шапочка, которая показалась мне до странности знакомой. Не ее ли я примеряла в магазине несколько дней назад? Шапочка была не в моем вкусе, но все же… Я уже начинала портиться под влиянием нью-йоркского уличного стиля.– Ладно! – беззаботно выкрикнул Лекс, вскакивая на ноги. – Пошел сдаваться. Ты еще не передумала? – Он нерешительно посмотрел на Ким.– Нет, конечно. Но в десять мне нужно быть на работе.– Отлично. Может, и вы со мной, а?– Ну да, конечно, – ехидно отозвался Лоренс. – Всю жизнь мечтал. В свой законный выходной.Лекс надулся.– Прости, дружище, – пробормотал он, употребив от расстройства британское словечко. – Ведь это с меня шкуру будут сдирать, .Лоренс сконфузился. Покопавшись в кармане, он достал жевательную резинку и протянул ее Лексу, словно искупительную жертву.– Ты с ним поосторожней! – сказала я, чтобы развеять мрачную атмосферу. – Лоренс наверняка подмешал в жвачку какого-нибудь наркотика. Потом он затащит тебя в кусты и совратит.– Жвачка с наркотиком? – тупо сказал Лекс. – Никогда не слышал.– Ага, – подхватил Лоренс. – Я только что одну сам сжевал. Всегда жую ее, когда выхожу из дома, – на тот случай, если кто-то решит мной попользоваться. Надо же облегчить бедняге работу. – Он удрученно посмотрел на свои костлявые колени. – Я как бы говорю: приди и возьми меня, сопротивляться не буду.Мы с Ким послушно захихикали. Я сунула одну пластинку жвачки в рот и восхитилась:– Какое небо голубое!– Ой, Сэм уже потащило. – Лоренс сделал вид, будто роется в карманах. – Не беспокойся, у меня где-то есть обычная…Теперь мы уже все хохотали. Как хохочут люди в момент наивысшего напряжения, с благодарностью ухватившись за возможность хоть немного отвлечься.– Вы только посмотрите вон на тех воробьев! – сказал Лекс.Таких ручных воробьев я и впрямь никогда не видела; комочками перьев на пружинках они перескакивали с одного пятачка травы на другой, нисколько не опасаясь многочисленных собак. Будучи городскими созданиями на поводках, те понятия не имели, что можно кого-то преследовать. Собаки лишь ошеломленно поглядывали, как воробьи с презрительным видом прыгают вокруг них.– Ой! – вскрикнула Ким.Один воробей бросился через дорожку прямо наперерез девушке на роликах, стремительно мчавшейся в нашу сторону. После мгновенного замешательства девушка подпрыгнула, перелетела через ничего не подозревающего воробья и аккуратно приземлилась, эффектно хлопнув колесиками. Мы зааплодировали. Не замедляя хода, она в благодарность щелкнула пальцами.– Удачи, Лекс, – пожелала я.Он тяжело сглотнул, дернув кадыком.– Ладно.– Сэм! – Ким резко обернулась. – Мы тебе потом позвоним, ладно? А, может, заглянешь ко мне в бар?– Ладно. Как получится.– Ну… – протянул Лоренс, когда они ушли. После ухода Лекса он со вздохом вытянул тощие ноги. – Остаток дня расстилается перед нами, точно ковер, богато расшитый возможностями.– Тебе не очень-то понравился Лекс, да? – прямо спросила я.Лоренс смутился.– Обаяния ему не занимать, но ты не находишь, что он слишком ребячлив?– Если посмотреть с другой стороны, то поймешь, что в этом и есть его обаяние. Лекс – тот самый беспутный мальчишка, которого женщинам хочется взять под крылышко.– Но не тебе, да?– Не-а. У меня не больше материнских инстинктов, чем у няньки с доверенностью от барона Мюнхгаузена.– Тогда ответь – ты не находишь поведение Лекса немного странным, если не сказать, подозрительным?Все-таки Лоренс чертовски проницателен. Я мгновенно насторожилась:– А что такое?– У меня сложилось ощущение, что он чего-то недоговаривает.– Думаю, Лекс смутился оттого, что его отловили в городе до того, как он успел заглянуть в галерею и со всеми поздороваться, – предположила я. – Давай пройдемся, а то у меня все затекло.Мы встали и зашагали через парк. Впрочем, Лоренса мой маневр не отвлек.– Лекс не показался мне сторонником светских условностей.Этот парень действительно напоминал мне Хьюго – сплошной интеллект и никакой сексапильности.– Думаю, за его поведением что-то кроется, – продолжал Лоренс.– Когда должны приехать Мел и Роб? – спросила я в надежде уйти от щекотливой темы. – В среду?– Угу. Какие они?– Ну… Мел – тихая, замкнутая девушка, но с огнем внутри. У нее репутация человека, склонного иногда зацикливаться, но лично я ничего такого за ней не замечала. Впрочем, мы плохо знакомы. Как и с Робом. Вполне приятный, легкий в общении парень. Скучноватый. Из всей компании только мы с Лексом любим потрепаться.– Они много пьют? Мне кажется, галерея не справится с четырьмя британцами, у которых проблемы с алкоголем. Вы с Лексом испытываете потребность, которой не можете противостоять, – тонким голоском процитировал Лоренс. – Мне так и хотелось попросить у Явы рекламки «Анонимных алкоголиков».– Отвали! – рассмеялась я.Мы миновали вереницу столиков. На каждом стояла шахматная доска, рядом сидел скучающий тип.– Заработок, – рассеянно пояснил Лоренс, – играют на деньги.Играли только за одним столиком, на котором красовалась написанная от руки табличка: «Меня зовут СТИВ. Я обучаю игре в шахматы. Могу обучить вас. ИГРА НА ДЕНЬГИ ИСКЛЮЧЕНА» .– Новые пуритане, – вздохнул Лекс. – На деньги не играют, алкоголя не пьют, жирного не едят. Словом, очистились от грехов плоти. Сейчас таких изрядно развелось.– Кстати, своими разговорами о грехах плоти ты мне кое о чем напомнил, – задумчиво сказала я.После завтрака я уговорила Лекса дать мне телефон Лео. Вечером я намыливалась потанцевать, так что неплохо смазать энергетические каналы каким-нибудь волшебным порошком. За такую метафору Том сожрал бы меня с потрохами, но его здесь не было, да я и не произнесла ее вслух.– Давай найдем работающий телефон, – предложила я. – А затем сходим в «Городскую одежду», хорошо? Я там приглядела ошизительную шапчонку.
Сортиры в киноцентре «Анжелика» оказались гнусности редкой. Прямо скажу – я такого не видала, хотя по модным киношкам помоталась изрядно. Очередь тянулась аж до самого конца лестницы, а когда я наконец добралась до заветного местечка, то мигом поняла, откуда такая толпа. Две кабинки были наглухо заколочены, а на двери третьей отсутствовал замок; она то и дело открывалась в самый ответственный момент – когда обитательница делала свои дела. В общем, из туалета я вырвалась едва живая и страшно обрадовалась, отыскав глазами Лоренса.– До сих пор не верю, что мы пошли смотреть такое фуфло, – пожаловался он, когда мы пробирались через фойе мимо эстетов-киноманов, затянутых во все черное.– Следовало сходить хотя бы из любопытства, – возразила я. – И мы ведь смеялись, правда?– Это точно.– А то место, когда ее находят в джунглях…– Ага, тушь едва не капает с ресниц, а трусики сплетены из стебельков и цветочков, и такие аккуратные, будто она не лазала целый день по этим дурацким джунглям…– А потом она возвращается в лоно цивилизации и обнаруживают, что она не только Деми Мур, что само по себе несчастье, но к тому же еще глухонемая Деми Мур.– Помнишь тот момент, когда она впервые надевает колготки и начинает с девическим изумлением поглаживать себе ляжки…– А когда она накидывает на себя мантилью и смотрится в зеркало…– …а за ее спиной грустит Брэд Питт, потому что ненаглядная Деми Мур подалась в монашки…– Господи, я чуть не обмочилась от смеха!– Слава богу, что мы взяли билеты на галерку. А не то нас бы вышвырнули из зала.– Да там все смеялись.– Но другие смеялись не так.– А то место… – я неудержимо захохотала, – …в самом конце, когда Деми Мур видит джунгли из окна кельи и жестами спрашивает у своего отражения в зеркале, возвращаться ли ей или нет…– Бедная, что же она наденет вместо трусиков. Ведь те, из цветочков, наверное, выкинули, когда она поступила в монахини.– Может, она каждое утро плела себе новые? – предположила я. – Гигиенично и сразу с дезодорантом… Новинка! Хлорофилловый аромат джунглей, ощущение интимной свежести круглый день!– Слово «интимный» не годится, слишком затасканное.– Мне пора, – вздохнула я. – Пообещала Лео встретиться в восемь.– С богом, – уныло сказал Лоренс.Я не говорила ему, что рассчитываю нюхнуть кокаина, но он и так понял, зачем мне понадобился Лео. И совсем не обрадовался. И я сомневалась, что Лоренс смягчится, если узнает, что основная моя цель – порасспросить Лео о Кейт.– Так ты не пойдешь со мной?– Я буду тебе только мешать. Ты не нуждаешься в защите такого доходяги, как я.– Лоренс! Меланхолия сейчас не в моде. В отличие от худобы. Ты только вспомни, какие узенькие рубашонки висели в «Городской одежде».– Из набивного нейлона? Ну спасибо. Я и так потею.– Жаль, что шапочку не нашли, – посетовала я. – Могу поклясться, что видела ее именно там.– Мы облазили весь магазин вдоль и поперек. Пропустить не могли…На этом мы расстались. Я радовалась возможности побыть немного наедине с собой. Что-то меня тревожило, и я никак не могла понять, что именно, но надеялась разобраться, если побуду часок одна. Я двинулась по Хьюстон-стрит к Ист-Виллидж. Встреча с Лео должна состояться в кофейне на Второй авеню.Заказав капуччино и булочку с экологически чистой клубникой, я погрузилась в размышления. Уютная кофейня была отделана эклектично – пятидесятые годы непринужденно мешались с девяностыми. Светло-голубые столики в алых пластиковых кабинках для тех, кто желает уединиться, а для остальных – модернистские ретро-столики.У бара примостилась журнальная стойка, предлагавшая «Харперс», «Ньюсуик» и набор левых газет, о которых я никогда не слышала. Над стойкой висел плакат: «Хотите испортить свою карму? Заберите журнал с собой и лишите других возможности им насладиться». Вокруг стойки плавно и быстро скользила девушка. Я растерянно моргнула и поняла, что она на роликах. После появления наколенников эти конькобежцы, наверное, ничему так не радовались, как пандусам для инвалидов. Я вновь испытала ощущение, которое часто охватывало меня в Нью-Йорке – что я нахожусь на съемочной площадке.Парень по соседству слушал плейер, натянув шерстяную шапочку прямо на наушники. Свое безразмерное пальто он и не подумал снять. К такому я уже привыкла. Все в этом городе жили в беспрерывной спешке, все рвались в пункт Б еще до того, как успели присесть на минутку в пункте А. Нью-Йорк – город, где каждый стремится показать, что он самый занятой человек на свете.Я снова покосилась на парня с плейером, и голове моей вдруг лопнул маленький пузырек. Шерстяная шапочка… большое пальто… плейер… Какая я все же умная! Вот только поделиться не с кем своей сообразительностью.Ау, Лоренс, где ты?– Привет, – сказал Лео, плюхаясь на соседний стул. – Ох, поспать бы сейчас. Совсем вымотался.Вид у него был еще более жеваный, чем накануне. От одежды воняло, а козлиная поросль на лице совершенно не походила на модную сейчас небритость. В Англии Лео непременно завел бы себе богатую блондиночку по имени Камилла или Мелисса, которая жила бы в фешенебельном районе и считала себя жуткой маргиналкой, потому что таскается по дешевым кабакам в обществе грязного наркодилера. Впрочем, подобные бабы обычно предпочитают чернокожих – если уж шокировать, так наповал. Правда, потом все эти Камиллы и Мелиссы выходят замуж за какого-нибудь Тоби или Пирса и всю оставшуюся жизнь вспоминают, как бунтовали в молодости.Все это я выложила Лео. Мне казалось, что мои слова его позабавят. Так и вышло.– Черт, не в той стране я живу! Здесь все только о деньгах и думают. Богатенькую телку так просто не подцепишь. У них все заранее расписано: первый брак, развод, второй брак. Нет у них времени валандаться с такими босяками, как я.– Мой друг из Лос-Анжелеса рассказывал, что едва заводишь разговор с девушкой, как она первым делом спрашивает, какая у тебя машина.– Ну да! Здесь то же самое. За рулем здесь сидят редко, но все решает твой социальный статус. Впрочем, в Нью-Йорке лучше, чем в Лос-Анжелесе. Здесь люди более настоящие. Ты им либо нравишься, либо они тебе говорят: «вали отсюда». В Лос-Анжелесе сплошная фальшь. Тебе улыбаются, ты поворачиваешься к человеку спиной и получаешь нож под лопатку. Так-то. И при этом все такие расслабленные. В Нью-Йорке же, наоборот, все ходят как бы под стрессом. – Лео ухмыльнулся.– Ну, ты не выглядишь особо напряженным.– Что есть то есть. Но я занимаюсь кундалини-йогой. Дыхание огня. Слыхала?Я уже знала, что если человек начинает нести околесицу, лучше промолчать.– Эй, приятель, сигаретки не найдется? – фальцетом спросил парень с плейером, склоняясь к нам с дружеской фамильярностью.– Конечно, приятель.Лео полез в карман и вытряхнул из потрепанной пачки сигарету. Парень кивнул в знак благодарности и вновь уткнулся в газету.– Неужели здесь можно курить? – спросила я.– Это же Ист-Виллидж. Весь район – одна большая зона для курящих. – Лео запихнул пачку обратно в карман. – Пошли?В Лондоне на Восточную Вторую улицу не пожалели бы места. А здесь после Второй Авеню она казалось такой же узкой, как какой-нибудь переулок в Сохо. Улицу освещали лишь ядовито-желтые и огненно-красные отблески витрин непрезентабельных угловых лавчонок, оптимистично именующих себя магазинами деликатесов. Видимо, во всем мире для угловых магазинов существуют одни стандарты чистоты, вплоть до фруктов и овощей, выставленных на тротуаре и пропитанных выхлопными газами.– Идти далековато, – предупредил Лео.Цепочка, болтавшаяся у него на поясе, с каждым шагом била по ноге, звякая о металлическую пуговицу. Звук этот был практически единственным. Люди попадались редко, а Лео – из тех, кто открывает рот только в том случае, когда есть что сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39