За это я их особенно люблю (смущаясь, но страстно и с нежностью). Я знаю, они не очень дороги, но именно в них она на портрете, написанном незадолго до смерти.
Лидгейт (не понимая) : Герцогине Лидгейтской пристало носить только жемчуг Лидгейтов. Наденьте их.
Амелия (побежденная) : Как вам угодно (расстегивает ожерелье) .
Следующий план: Портрет матери Амелии — давно умершей женщины, дочери которой не дозволено носить ее жемчуга…
Алек открыл дверь сам. Он встретил ее в просторной белоснежной сорочке герцога и черных бриджах. Особенно эффектны были оборки на груди и манжетах.
— Ты считал меня благородной? — выпалила Дженни. Тон был агрессивен, но ведь именно это импонировало ему — честность, прямота! Так получай же! — Ты ошибся. Я нарочно это сделала. Я знала все наперед!
Он моргнул в замешательстве, но через пару секунд сообразил, о чем речь.
— Ты о Ритиной роли?
— Это не имело смысла, понимаешь — ни-ка-ко-го! — Дженни не отступала. — С какой стати дочь хозяина дома распинается перед новым камердинером? Все это ему должен рассказывать кто-нибудь из прислуги, например, Брайан… Или Трина — она заслуживает, чтобы ей давали больше материала. Она бы справилась! Но я дала этот текст Рите, зная, что она потерпит крах!
«Ты считал меня хорошей? Доброй? Милосердной? Так вот — я другая. Я нравлюсь тебе такой?»
С минуту он молчал. Потом произнес:
— Никто не имеет права винить тебя, даже если ты хочешь отомстить ей.
— Но это не значит, что я права! — Дженни не желала его прощения. Такое великодушие может довести до истерики. — Я несправедлива, и ты это понимаешь.
— Возможно, — он был невозмутим. — Но ты, разумеется, тоже поняла, что все остальные готовы ее прикончить. Возможно, все и устроилось бы, если хоть одна душа поддержала бы ее. Но ведь никто этого не сделал.
— Это не снимает с меня вины.
— Нет, — возразил он. — Вся система дала сбой. Джордж должен был предвидеть это. Хорошо, что тебе удается без борьбы проталкивать хорошие идеи, но и ты не застрахована от неудач. Идея оказалась плоха…
При чем тут Джордж? Она не собиралась перекладывать вину на чужие плечи! Алек продолжал:
— Лучше подумай, почему твой удар обрушился на Риту. Ведь больше всего ты злишься на Брайана.
Дженни пошатнулась… Однажды в детстве, на спортплощадке, тяжелый мяч попал ей в живот. Удар был случайным, никто нарочно в нее не метил, но как же ей было больно! И вот теперь, как после того удара, она не в силах вздохнуть…
Алек был прав. Конечно, она злилась на Брайана, ведь у Риты не было обязательств перед Дженни. А Брайан обещал ей золотые горы…
Но в течение всей совместной жизни она глядела сквозь пальцы на его мелкие провинности. Четырнадцать лет сдерживала гнев!
Сейчас брызнут слезы. Она зарыдает, и Алек обнимет ее, шепча утешения, теплой щекой касаясь волос. Так уже было во время выкидыша и в тот вечер, когда ушел Брайан. Дженни не могла допустить этого. Она примет удар с гордо поднятой головой!
— Джордж хочет уволить ее. На сей раз всерьез.
— А ты не могла бы облегчить ей жизнь? Со временем из нее может выйти толк.
— Пусть она сначала попробует найти работу.
Если Рита вылетит из «Спальни моей госпожи», об этом тотчас же узнает все телевидение. Кто потом пригласит ее сниматься?
— А ты не можешь перенести события в отдаленное будущее? В сущности, ей нужен год…
Снова перекраивать сюжет? Дженни из сил выбилась, вводя в шоу Эдгара Делани, выдумывая историю любви Гастингса и Амелии! Она физически не в состоянии пережить это снова! Хоть лопни и разорвись!
— У тебя есть какие-нибудь предложения? — поинтересовалась она.
— Нет. Ведь это у тебя воображение, а не у меня.
Дженни была польщена. Телевизионщиков обычно не волновали такие эфемерные вещи, как воображение. Причем половина из них свято верили, что ее работу отлично выполнит любой, и лезли с дурацкими идеями. Алек же понимал, что кроме нее с этим никто не справится.
Она пошла к двери. Хоть что-то приятное за весь день! Она исповедалась, но ему не пришлось помогать ей выпутываться из сетей собственных промахов. Она не стала второй Хлоей. Дженни коснулась дверной ручки и, уже переступая через порог, оглянулась.
— А кто сказал, что Изабелла единственное дитя в семье?

«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Докладная записка
Адресат: Джордж
Отправитель: Дженни Коттон, девиз которой отныне: «Если дело в опасности, мы расширяем труппу!»
С Изабеллой покончено. Городская жизнь сломила ее. Вот почему в последних двух сериях она такая деревянная (а ты-то думал, что это случайность!) И тут приезжает ее МЛАДШАЯ СЕСТРА, чтобы поддержать и утешить. Ей присущи энергия и жизнелюбие Изабеллы, но она упорнее и сильнее. Ей все нипочем. И именно она окажется в центре событий, связанных с Робином и Колли.

«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Материал для кинопробы . Роль Софи Марбл.
Невзирая на то, что она наследница немалого состояния, Софи — настоящий сорванец. Она очень живая, умненькая и остра на язычок. Неестественные и выспренные манеры высшего света ей смешны.
Ее старшая сестра, красавица Изабелла, всю жизнь была для нее абстрактным идеалом. Но не это ее привлекает. Тем более что Софи видит, как светская жизнь сломала сестру. И она полагается лишь на собственные душевные силы. Ей нравится быть самой собой.
Дженни с удовольствием глядела на принтер и на разматывающийся бумажный рулон… Софи— отличный персонаж. Зрители будут в восторге.
Как только она начала придумывать эту героиню, тьма стала рассеиваться. И хотя рана, нанесенная Брайаном, все еще кровоточила, теперь Дженни знала — это не смертельно. Она снова становилась прежней, даже двигаться стала по-иному — не ползать как полураздавленная муха, а летать… Она снова сворачивалась калачиком на стуле, как в добрые старые времена. Мысль работала стремительно и четко. И вновь она могла наслаждаться теплом кофейной чашечки, сжатой в ладонях, мягким касанием ткани, щекочущей подбородок.

«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Эпизод 692
Амелия: Да, я думаю, жемчуга, Молли… Как ты считаешь? С вот этим кружевным воротничком?
Молли: Они будут смотреться прелестно. (Вынимает маленький ларчик с драгоценностями из дальнего ящичка комода, открывает его и вручает Амелии. Амелия, отпрянув, пытается возразить — ведь это вовсе не фамильные жемчуга семейства Лидгейтов. Молли быстро начинает говорить.)
Молли: Ваша Светлость, те жемчуга крупнее, но ведь они розовые! Рядом с ними кружево будет казаться пожелтевшим.
Амелия: О… (Она достает из ларчика материнское ожерелье и подносит к груди. Очень неохотно кладет обратно.) Нет, ты ошибаешься…
Молли (почти перебивая) : Мистер Гастингс говорит, что Его Светлость прислал посыльного и сообщает, что не сможет присутствовать на ужине.
Амелия: Не сможет? (Быстрый обмен взглядами. Решение принято. Амелия поворачивается к Молли, чтобы той было удобно застегнуть замочек материнского ожерелья, и глядит в зеркало.)
Следующий план: Портрет матери Амелии.
В актерской никого не было. Что-то задержало актеров. А между тем время ленча. Пакеты с едой из ближайшего кафе уже стояли на столах. Дженни подошла к столу и принялась разворачивать один из них. Вновь она чувствовала себя как дома, спокойно и уютно.
— Привет! У нас новая официантка?
Алек… Она спиной чувствовала его приближение.
— А где все?
— В усадьбе Олмэк. В эпизоде занята уйма народу.
Это ей было известно. Все труднее и труднее становилось использовать такое количество актеров.
У Алека под мышкой была пачка листков, снова разного цвета. Дженни сказала:
— Посмотри цветные листочки. Страница семнадцать.
Он положил рукопись на стол и начал читать текст, отпечатанный на розовой страничке. Там лишь вскользь упоминался новый персонаж. Джеймс Марбл просматривает почту. И вдруг — радостное восклицание! — он видит письмо от младшей дочки. Так зритель впервые узнает, что Изабелла не единственное его дитя. «Может быть, ей переехать к нам, в город?» — обращается он к Изабелле. Для начала все.
Но Алек тут же понял, что это значит:
— И теперь кавалеры переходят к сестренке? А Рита остается с нами?
Дженни кивнула.
— Весьма недурно, — он явно одобрял ее.
Дженни искренне обрадовалась.
В сегодняшней сцене герцог собирается на верховую прогулку. На ногах у Алека были высокие сапоги со шпорами. Он надел желтовато-коричневые брюки для верховой езды и темно-зеленый сюртук. На его рубашке не было никаких кружев — лишь тончайшие вертикальные складки. Ворот расстегнут, и кожа на груди казалась совсем бронзовой рядом со снежно-белой тканью.
Они вместе провели ночь… Не может быть. Она была настолько на себя не похожа, настолько уверена в себе… И так быстро и легко получила удовлетворение — сексуальное удовлетворение! Дженни сомневалась, что такое когда-нибудь повторится. Но теперь, постепенно освобождаясь от бремени горя и унижения, она все чаще думала об этом. Она хотела повторения!
Но прекрасно знала, что этого не будет. «Нет. Пока не полюбишь меня — нет».
Комната заполнялась людьми. Стало трудно повернуться — все из декорации усадьбы Олмэк перекочевали в актерскую перекусить. Разговаривать стало невозможно, но она не отходила от Алека. И тарелочка с мясом и сыром была одна на двоих.
Мур и Фрэнк — то есть Лорд Кортлэнд и Джаспер — хотели кое-что обсудить и отвели ее в сторонку. Жуя сэндвич, Дженни вполуха слушала их — она не отрывала взгляда от Алека.
Наконец, Мур с Фрэнком отпустили ее. Дженни вернулась к столу. Брайан! Он глядел на нее — озадаченно, озабоченно, вопросительно…
Ну и пусть, он заметил, на кого и КАК она смотрела. «Теперь я вправе смотреть на кого угодно» . Она дружелюбно улыбнулась ему, очень довольная собой. Улыбнулась впервые с того самого вечера… «И поверь, есть люди куда более достойные внимания, чем ты, дружок…»
— Сестра? Вы хотите сказать, что у меня есть сестра? — раздался голос Риты. Дженни вздрогнула и обернулась. Сэндвич чуть было не упал с тарелочки на пол.
Рита стояла в дверях актерской — с пунцовым от гнева лицом, в белоснежном развевающемся платье. В руках дрожали розовые странички. — Никто раньше и словом не обмолвился о какой-то сестре! — она была вне себя.
В комнате стало тихо. Все отступили, напуганные таким взрывом ярости. Дженни спокойно поставила тарелочку на стол.
— Да, — ответила она мягко. — Она младше тебя. Ее зовут Софи, и…
— Я знаю. Я умею читать! Но на кой черт мне сестра? Ты отдашь ей моих поклонников, да?!
На эти слова Дженни имела полное право не отвечать. Она не была обязана вводить актеров в курс дела по поводу дальнейшего развития событий.
— И все из-за той мелкой промашки? Потому что из-за меня остановили работу на целых пять минут? — Рита посинела от ярости. — Но ведь не одна я ошибаюсь! Забыла, как Карен опрокинула туалетный столик? Сколько с ним потом ковырялись! Но ее за это не наказали! Я все прекрасно понимаю! Избавиться от меня хочешь?
Наоборот! Дженни делала все возможное, чтобы не пришлось уволить Риту.
— Если бы я хотела от тебя избавиться, Рита, — вежливо ответила Дженни, — то оставила бы все как есть.
Рита сверкнула на нее глазищами:
— Ты просто завидуешь мне! Ее глаза забегали по комнате: — Вы все мне завидуете! Вы возненавидели меня с первой же секунды. Потому, что я хочу чего-то в жизни достичь! Да, я честолюбива, не то, что все вы…
— А ты не допускаешь, что отсутствие честолюбия в нашем случае и есть профессионализм? — возразил Мурфилд Томас. Заявления, что Рита «околачивается» здесь лишь для того, чтобы постичь азы мастерства, актеры простить ей не могли.
— Я этого так не оставлю! — объявила Рита. — Я иду к Джорджу. Он знает, как меня обожает публика! — она швырнула листки на стол и выбежала из комнаты.
Дженни чуть было не рванулась вслед. Во что бы то ни стало надо ее остановить. Ничего хуже эта девчонка выдумать не могла. Идти к Джорджу, который всегда избегает конфликтов! Дженни знала, что бывает, когда актриса с визгом врывается к нему в кабинет. Он будет кивать и улыбаться, станет уверять, что ничего страшного не произошло… Но как только дверь захлопнется, он тут же наберет номер ее агента. Рита моментально вылетит с работы!
Но это, увы, было бессмысленно. Девушка ни за что не послушается. А действовать надо было быстро. Скорее всего, Джордж у себя. Рита будет там через пару минут.
Дженни жестом отозвала в сторонку Брайана:
— Ты должен ее остановить, — укоризненно зашептала она. — Нельзя допустить, чтобы она говорила с Джорджем. Не могу сказать почему, но ни в коем случае нельзя!
Брайан с минуту глядел на нее, и его лицо было таким холодным и далеким, как никогда прежде.
— Почему ты просишь об этом меня? Моя обязанность здесь — открывать двери.
У Дженни отнялся язык. Он и не собирался защищать свою жену. «Ты столько сделал для меня, когда работа над сериалом только начиналась! Почему ты не сделаешь хоть что-то для нее?»
…Потому, что он хлопотал по поводу «Спальни моей госпожи» вовсе не ради Дженни. Он все делал только для себя.
Дженни вернулась к столу, взяла тарелочку и посмотрела на свой сэндвич. Уже десять лет она в Нью-Йорке, но до сих пор обожает белый хлеб с майонезом. Все над ней смеются, но ей плевать…
…Как она могла любить Брайана! Неужели он всегда был таким — холодным и эгоистичным? Почему она этого не замечала?
Она сунула свою тарелочку в контейнер для мусора. Аппетит окончательно пропал. Она сделала для Риты все возможное. И потерпела неудачу.
Кто-то взял ее за руку. Рэй…
— Можешь пару минут подождать? Алек ушел за Ритой и попросил, чтобы я обязательно тебя задержал.
Часом позже Дженни встретила Джорджа в холле третьего этажа. По его непринужденному приветствованию было ясно: с Ритой он не беседовал.
Она вошла в свой кабинет и включила компьютер, но мысли рассеянно блуждали… Ей надо получше разобраться в истории гомосексуализма — как во времена Регентства относились к этому в высшем свете. Но предстоит серьезное историческое исследование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35