Он подошла поближе:
— Брайан… — Хотя сейчас у них не все гладко, но они ведь пара, чета, семья… И это их общий дом.
Не разворачивая, он положил рыбу на разделочный столик.
— Так у вас тут винцо? Для сегодняшнего вечера? Ты им сама займешься или мне сделать это?
Он по-прежнему глядел мимо.
— Я могу сама… — она взяла у него бутылку, достала из ящичка штопор и пару секунд глядела на него в замешательстве, припоминая, как им пользоваться. Алек молча забрал у нее штопор. Легким движением откупорил бутылку. Тем временем она поставила на стол три бокала. Алек разлил вино. Похоже, что парой они были с Алеком, а вовсе не с Брайаном.
Она предложила бокал Рите, но та пить не стала. Могла бы и пораньше отказаться, пока Алек еще не наполнил бокалы.
— Как съездили? — вежливо спросила Дженни. — Все прошло удачно? Тебе понравилось?
— Очень. Я и не представляла себе, насколько публике интересна моя героиня. — Тон был довольно агрессивным.
— Как приятно… — начала было Дженни, но обнаружила, что обращается к кожаным шнуркам, болтающимся на спине Рите. Гостья уже отвернулась и заговорила с Брайаном.
— Кухня в точности такая, как ты рассказывал. А остальное? Ты обещал мне все показать.
Брайан мыл под краном сразу четыре вида салата. Он что-то ответил, но Дженни не расслышала слов сквозь журчанье воды.
— Хочешь, я провожу тебя и все покажу? — предложила она.
— О… ну хорошо. — Ясно было, что Рита предпочла бы общество Брайана.
«Но дом-то мой!» Дженни вдруг ощутила приступ бешенства. «Это мой дом, а не его!»
Трина и Карен всегда утверждали, что Рита вызывает у них самые худшие движения души. Дженни начинала понимать, почему… Она повернулась к Алеку:
— Хочешь пойти с нами?
Он стоял, облокотившись на кухонный стол, но, услышав голос Дженни, выпрямился и спросил Брайана:
— Тебе помочь?
— Нет-нет. Сходи с ними.
По представлениям Дженни, показывать дом — значит открывать двери и произносить сакраментальное: «Это столовая… Это ванная…» Но Рита проявляла ко всему удивительный интерес. Она хотела осмотреть все — и стенные шкафы, и антресоли…
Не удержалась она и от критики. Почему в спальне Дженни такой крошечный стенной шкаф?
Потому что у Дженни не было такого бешеного количества нарядов, как у Риты.
А почему полочка в ванной длиной не во всю стену? Сколько бутылочек с шампунями и кремами можно было бы расставить!
Но Дженни это вовсе не было нужно.
Но еще не поздно завести увеличительное зеркало!
Да нет, уже поздновато. Дженни не испытывала желания глядеть на себя в увеличительное зеркало. Лет десять назад — другое дело, а сейчас…
— Думаю, в твоем возрасте я буду другого мнения, — сообщила Рита.
Дженни захотелось пристрелить ее на месте.
Алек говорил мало. Ясно было, что он не желает принимать участия в бабских дрязгах — кажется, это так называется. Но когда они спускались в кухню, он прикосновением руки задержал Дженни на лестнице.
— По-моему, что-то неладно, — он говорил очень тихо. — Что все это значит?
— Не знаю… может, она собирается стать дизайнером по интерьерам.
— Она хочет сделать тебе больно. Вывести из себя.
— Да, насчет увеличительного зеркала… Она и вправду обидела меня.
— Именно так. — Он с удивительной нежностью глядел на нее сверху вниз, и было совершенно ясно — ему неважно, насколько гладка ее кожа. — Хотя, возможно, она обычно так ведет себя в незнакомой обстановке. По принципу «лучшая защита — нападение». А Брайан всегда такой?
— Нет, он какой-то странный. — Так вот почему Дженни ощущала неловкость, показывая им дом. Это всегда было прерогативой Брайана. — Но я не собираюсь ни о чем его расспрашивать, пока она не уйдет.
— По-моему, дело не в ней.
— А в ком? — Дженни была в замешательстве. — Но это невозможно!
Лестничка была очень узкая, как бы зажатая между комнатой и кухней. Брайан хотел разобрать стену — лестничный марш стал бы шире. Но потом передумал — это даже оригинально, когда лестница не видна из комнаты.
Но если бы стену разобрали, они не стояли бы сейчас так близко друг к другу и, скорее всего, этого разговора вообще не было.
— Почему бы нет? — Алек пожал плечами. — То, что ты не можешь изменить ему, вовсе не означает, что он не способен на измену.
…Зачем он так безжалостно прям?
— Он ни за что не сделал бы этого. «Брайана не слишком волнует секс. Ты же сам говорил…»
На кухне, рядом с разделочной доской, где колдовал Брайан, стояла Рита. Она склонилась к нему, все кожаные шнурки и полоски как бы соединили их. Голос ее был еле слышен, но очень настойчив.
Дженни вдруг почувствовала всем телом, что это правда. Брайан и Рита были вместе в постели. Он изменил ей. После четырнадцати лет совместной жизни. Он не прикасался к ней более полугода и вчера ночью переспал с другой.
Зачем он привел Риту в дом? Неужели он наивно полагал, что они вчетвером будут как ни в чем не бывало сидеть за столом и поглощать ужин? Видимо, именно так он и думал. Вполне в его стиле. Сколько можно оттягивать взрыв. И молиться, чтобы все само разрешилось…
Дженни открыла ящичек со столовым серебром:
— Будем ужинать здесь или в столовой?
— Думаю, лучше в столовой, — ответил Брайан.
Алек протянул руку — взять у Дженни вилки и ножи. Манжет его рубашка тоже был красным, как и полоски и крохотный кленовый лист.
Если бы не Алек, она подыграла бы Брайану. Это уже вошло в норму — она привыкла к такого рода бегству от конфликта. Они с Брайаном всегда так поступали. В первые три года их связи они умудрились ни разу не упомянуть его отца. Теперь он не хотел говорить про Риту.
Но сейчас, в присутствии Алека, Дженни не приняла обычные правила игры. Кое-чему она успела от него научиться. Он был прям, честен, всегда глядел правде в глаза. Она разжала руку— вилки и ножи со звоном упали обратно в ящик.
— В Рено что-то произошло. — Она произнесла это совершенно в манере Алека — не зло, не вопросительно, лишь констатируя факт. — Я не ошибаюсь? Расскажи мне.
Брайан нарезал салат.
— Почему бы сперва не поужинать?
И это в его духе — сидеть за столом как ни в чем не бывало, прекрасно зная, в чем дело. А она бы места себе не находила. Дудки!
— Я хочу знать сейчас.
Он посмотрел на нее, пожав плечами и разводя руками, явно отказываясь брать на себя ответственность.
— Мы не хотели причинить тебе боль.
…Все правда. Дженни окончательно убедилась в этом, лишь переступив порог кухни. Но она не собирается реагировать немедленно. И не хочет копаться в своих ощущениях. Не время.
— Продолжай.
— Это трудно объяснить… Все очень непросто.
— Давай-давай, скажи ей все! — голос Риты чуть дрожал, но был решительным. — Скажи ей!
— Все очень непросто…
Это Дженни уже слышала. Брайан был сам на себя не похож. Он ведь всегда находил нужные слова. И никогда не терялся. Разве что с матерью… Да, мамаша выбивала у него почву частенько из-под ног. Дженни трясло, когда она это видела.
Алек выступил вперед:
— Пойдем, моя девочка, — спокойно обратился он к Рите и взял ее под руку. — Им нужно поговорить наедине. Я провожу тебя домой.
Рита рывком высвободилась.
— Никуда не пойду! У меня не меньше прав находиться здесь!
Сколько враждебности в ее голосе! «Как она ненавидит меня, — подумала Дженни. — Но за что, почему?»
— Нет, таких прав у тебя нет, — сказал Алек. — Ты провела веселенький уик-энд, но теперь…
— При чем здесь уик-энд! — взвизгнула Рита. — Мы поженились вчера вечером!
Поженились? Руки Дженни упали, плечи ссутулились. Поженились? Вчера вечером? Брайан и Рита. Не может быть…
Нет. Они просто провели вместе ночь. Обычное любовное приключение. Это можно пережить. Они с Брайаном как-нибудь выпутаются, что-нибудь придумают…
Он никогда не собирался жениться. Хотел быть свободным.
— Мне плевать, что вы сделали, — вновь прозвучал голос Алека. На этот раз он уже крепче схватил Риту за руку. — Но сейчас мы с тобой отсюда уйдем.
Больше он не произнес ни слова. Дженни ничего не видела. До нее донеслись лишь слабые протесты Риты и звук захлопнувшейся двери Они с Брайаном остались один на один.
Она была опустошена, ошеломлена. А он молчал и, кажется, не собирался ничего объяснять. И это в его стиле. Он ждал ее вопросов.
«Мы же были вместе. Мы всегда говорили, что неразлучны. Ты и я. Мы были так непохожи на других — потому и не женились. Мы — это были мы, ты и я, вместе…»
— Скажи что-нибудь, Джен, — в голосе Брайана звучала мольба.
Почему она должна говорить? Она ни в чем не виновата.
— Мы не хотели причинить тебе боль.
— Ты это уже говорил! Зачем повторять одно и то же? — Разве она редактирует сценарий? Почему ему нельзя повторяться? В мыльных операх герои постоянно твердили одно и то же — бесконечно, порой бессмысленно… Ей захотелось рассмеяться. И еще — визжать, рвать на себе волосы, опрометью бежать прочь отсюда… — Так это не шутка?
— Это не шутка. — Брайан протянул к ней руку. Она отпрянула. — Ты должна понять…
— Понять? — Дженни вдруг ощутила приступ злости. Больше не хотелось ни плакать, ни смеяться. Ей хотелось убить его. — Я ничего не должна! Это не мое дело — понимать, что ты натворил. Я даже не знаю наверняка, что случилось.
— Она и я… мы вместе поехали…
— Это мне известно, — отрезала Дженни.
— Ты действительно хочешь знать?
«Нет. Я хочу, чтобы все прошло как дурной сон. Не нужно правды». Она скрестила на груди руки.
— Когда она появилась в студии, все сразу же ополчились против нее. Это непорядочно. Да, она молода, честолюбива…
«И вышла замуж за человека, столько времени прожившего с другой женщиной».
— И чертовски соблазнительна. Женщинам покоя не дает ее роскошная фигура, ее красота. Риту это очень обижает.
Чушь. Женщина никогда не возненавидит другую за красоту. Но обязательно возненавидит, если та — сука. Актрисы в труппе терпеть не могли Риту лишь за то, что она была сукой высшего разряда.
— Конечно, она наделала массу ошибок, — Брайан будто бы выгораживал Риту. — Да, она излишне категорична, и в этом, кстати, очень похожа на тебя.
— Потрясающе, Брайан! И ты бросаешь меня ради женщины, которая напоминает меня?
Он беспомощно развел руками:
— Я знал, что ты не поймешь.
— Не в этом дело. Ты просто уходишь от разговора. Если бы ты был убежден, что я ничего не способна понять, ты бы и носа сюда не показал и убрался бы восвояси, не мозоля мне глаза… Тебя бы это вполне устроило. Трус!
— Я искренне сожалею, если причинил тебе боль.
— Брайан, мы с тобой прожили четырнадцать лет, и вдруг ты, ни слова не говоря, женишься на другой, да еще размышляешь, больно ли мне.
— Дженни, мы никогда ни к чему не придем, если ты будешь так вести себя.
— О'кей. Я спокойна. — Дженни снова сложила руки на груди и взглянула на него. — Я вполне спокойна.
Он неуверенно заговорил:
— Ну… знаешь, я почувствовал, что никто не понимает меня так, как она…
— Понимает тебя? — прервала его Дженни. — Она? Мы с тобой знаем друг друга целую вечность. Кто может понять тебя лучше, чем я?
— Но это все в прошлом. Дженни… Прошлое ничего не значит.
Ничего не значит? Выходит, она прожила последние несколько лет, цепляясь за то, что ровным счетом ничего не значит?
— Рита понимает меня таким, каков я сейчас, сегодня, — продолжал он. — Для меня это очень важно. Она мечтает многого достичь. Как и я. Ты занимаешься только мыльными операми. Я же хочу большего, она тоже…
— И только я тебя удерживала?
Получается, что в его представлении она заурядная рабочая кляча, которая всегда мешала ему достичь славы и признания? Бред! Не сошел ли он с ума?
Но, черт побери, он искренне верил в это!
— Но зачем надо было жениться? Ну хорошо, оставь меня и живи с ней, но при чем тут брак? Законный брак? Ведь ты никогда не хотел себя связывать. Что изменилось?
— Этого тебе никогда не понять. У меня не было выбора.
— Что ты хочешь сказать? Она беременна?
— Нет, разумеется. Я просто не мог вступить с ней в близкие отношения за твоей спиной…
А брак, по его мнению, какие отношения?
— Ты прав. Я ровным счетом ничего не поняла.
— Я и говорил, что не поймешь. До тех пор, пока по-настоящему не полюбишь.
— По-настоящему? Ты хочешь сказать, что мы с тобой…
Брайан остановил ее:
— Знаю, знаю. Мы всегда говорили, что любим друг друга. Мы действительно так думали, но это была не любовь. Не настоящая любовь. У нас с ней все совсем иначе. Вот почему ты не можешь понять.
Как он смеет? Как смеет! Перечеркнуть все единым росчерком! Они любили друг друга. Пускай не в последнее время, но поначалу… Да-да, любили! Как он смеет делать вид, что этого не было? Что все четырнадцать лет они прожили без любви. «Ох, прости, я тебе на ногу наступил»…
— Кажется, я начинаю понимать. — Она вновь рассвирепела. — Она помогает тебе почувствовать себя важной птицей. Большим и сильным. Да, я поняла. Но ведь ты не этого хотел! Тебе плевать на мое понимание. Ты хочешь, чтобы я простила тебя, сказала: «Все о'кей, приятель». Не дождешься! Я все поняла, но это совсем не значит, что я прощаю тебя.
— Понимание… прощение… все не то. — Он определенно не слышал ее. — Ты просто должна согласиться, что ничего подобного никогда не испытывала, что…
— Вон отсюда! Уходи.
Дженни без сил опустилась на ступеньки, ведущие из кухни к дверям. Она с силой прижала ладони к глазам, потом отняла их и провела по лбу, по волосам… Она не видела ничего вокруг. Только себя — свою кожу, бледно-желтые пуговки на рубашке, штанишки защитного цвета, голые ноги без носков.
…Волосы на ногах. Она собиралась сбрить их перед тем, как переодеться к ужину, но потом раздумала переодеваться. Дженни приподняла брючину. Коротенькие волоски покрывали всю икру. Они смотрелись ужасно — словно обгорелые пни после лесного пожара, если смотреть с большой высоты.
Наверное, Рита бреет ноги ежедневно. Или избавляется от волос при помощи воска… Может, она так же обрабатывает все тело. Или выбривает волосы на лобке в форме сердечка… или еще что-нибудь в таком роде… «Неужели суть в этом, Брайан? Конечно, она темпераментная баба, а я… Все эти ее невидимые лифчики и дразнящие шнуровочки… Значит, все дело в сексе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35