Иди, я позвоню.
Дубровин позвонил в четыре и, когда Дмитрий пришел, сразу заговорил:
— В общем, так… Месяц у тебя законного отпуска, еще три — творческий отпуск. С сохранением зарплаты, разумеется.
— Это еще зачем?
— Послушай, — Дубровин гневно сдвинул брови, — ты хочешь уехать? Ну, так и поезжай, никто тебя не держит. А эти дурацкие «зачем» и «почему» оставь при себе. Тебе не милостыню подают, а то, что полагается. И не тебе первому, кстати.
— Через четыре месяца я не вернусь.
— И прекрасно, — отрезал Дубровин. — Продлим еще или дадим административный.
— До бесконечности?
— Не твое дело. Садись, пиши заявление.
Дубровин сам продиктовал ему заявление и, когда Дмитрий расписался, почти выхватил его из рук и спрятал в стол.
— Все. Можешь убираться.
— Кто вместо меня будет?
— Ольф.
— Как?
— Врио, разумеется. Иди, некогда мне.
— До свиданья.
Дмитрий направился к двери, но колючий вопрос Дубровина остановил его:
— Когда ехать думаешь?
— Дней через пять.
— Попрощаться не забудешь?
Дмитрий молча смотрел на него, и Дубровин отвернулся к окну, буркнул:
— Ладно, иди.
63
Через два дня Дмитрий с утра уехал в Москву. «За билетом», — догадался Ольф и к вечеру прочно обосновался в квартире Дмитрия. «С этого параноика все станется… Соберет вещички — и смоется потихоньку. И Жанка еще психует… С ним ехать хочет, что ли?»
Дмитрий приехал поздно и, кивнув на приветствие Ольфа, молча прошел на кухню, поставил чайник и почему-то долго не выходил оттуда. Ольф сам пошел к нему. Дмитрий стоял посреди кухни и оглядывал полки раскрытых шкафов.
— Взял билет? — спросил Ольф.
— Да.
— Когда?
— Послезавтра, в десять вечера.
— И куда?
— Пока до Иркутска.
— Самолетом?
— Нет, поездом.
— И что ты собираешься там делать?
— Посмотрю Байкал, а там видно будет.
— Пришли гранки, — сказал Ольф. — Будешь читать?
— Зачем? Сам вычитаешь.
— Уже. Там твоя подпись требуется.
— Ладно, пошли отсюда.
Дмитрий расписался и выложил из папки несколько листков.
— Вот тебе все мое хозяйство… на будущее. Немного, конечно, но больше пока и вряд ли нужно. Чем конкретно будете заниматься — решайте сами. Посоветуйтесь с Дубровиным.
— А что ребятам сказать?
— Наилучшие пожелания и больших творческих успехов.
— Я серьезно, Димыч.
— Я тоже.
— Как им объяснить твое отсутствие?
— Что значит «как»? Говори то, что есть. Что я уехал, и теперь ты будешь руководителем. Вообще — сразу поставь все точки над «и». Еще можешь сказать, Что мне было очень приятно работать с ними.
— Стоит ли так?
— Как так?
— Ставить точки.
— Почему же нет? Это же правда. Только так и нужно.
Ольф промолчал, и Дмитрий, взглянув на него, твердо сказал:
— Не вздумай отделываться туманными обещаниями вроде того, что я еще вернусь. Я не вернусь, и надо, чтобы они сразу узнали об этом и увидели в тебе руководителя. Не временного, а постоянного. Так будет лучше и для них, и для тебя. Ну а как вести себя с ними — тебе лучше знать.
— Димка, неужели ты вот так и уедешь?
— Именно вот так. Сяду в поезд и уеду.
— А как же мы?
— Кто это вы?
— Я. Жанна. И ребята.
Дмитрий вздохнул и тоскливо посмотрел на него:
— Ольф, опять все сначала? Я же тебе объяснил, почему еду…
— Объяснить-то объяснил…
— Ну и чего ты еще хочешь от меня?
У него задергалось веко, Дмитрий прижал его пальцем, и Ольф торопливо сказал:
— Ладно, старик, все, успокойся. Поезжай, но помни, что тебя здесь ждут. И что без тебя плохо будет всем нам. Да и тебе без нас…
— Ну, хватит, бога ради… — Дмитрий в раздражении вскочил и отошел к окну, повернулся к Ольфу спиной.
Ольф обескураженно молчал, не зная, нужно ли сейчас разговаривать с ним. Дмитрий, глядя в заоконную темноту, заговорил сам:
— За квартиру уплачено до конца года, если не вернусь к тому времени — заплатишь сам. Все письма, кроме Асиных, вскрывайте и, если нужно кому-нибудь ответить, — отвечайте.
— А с Асиными письмами что делать?
— Пусть лежат. Если от меня писем не будет — паники не разводить.
— Ты что, не собираешься нам писать?
— Я сказал «если». — Дмитрий повернулся и со злостью посмотрел на него. — Вряд ли у меня будет шибко писучее настроение.
— Хотя бы открытки присылай, чтобы мы знали, где ты.
Дмитрий промолчал, и Ольф, выждав немного, спросил:
— Завтра соберемся?
— Можно, — с видимой неохотой согласился Дмитрий. — Но только ты и Жанна, больше никого.
— Хорошо.
С утра Ольф поехал в институт и со злостью обнаружил, что явился один. Даже Жанны не было. Атаман без шайки, невесело усмехнулся Ольф, разглядывая косые солнечные столбы пыли, протянувшиеся из окон.
Он потолкался час по институту и поехал домой, но и там никого не застал. Ольф посидел в квартире Дмитрия, послушал музыку, повалялся на диване, сходил за почтой, проверил и ящик Дмитрия — там было увесистое письмо от Аси. Ольф повертел его в руках, зачем-то понюхал и положил на столик.
В два часа пришла Жанна. Ольф заулыбался, но Жанна на проявление его радости ответила довольно прохладно, молча принялась освобождать сумку.
— Ты что такая невеселая? — спросил Ольф.
— А тебе очень весело?
— Мне-то? Жуть как радостно.
— Оно и видно.
— Где Димыч, не знаешь?
— Наверно, в библиотеке.
— Говорил, что пойдет туда?
— Да.
Увидев, что Жанна вытаскивает из сумки коньяк, Ольф предложил:
— Давай тяпнем по рюмашке.
— Успеешь.
— Ну давай, а?
— Пей один, если не терпится.
— Одному неинтересно, — Ольф уныло посмотрел на нее.
— Я не буду.
— Ну символически, а, Жан?
— Ох и зануда ты!.. — рассердилась Жанна. — Прилипнет как смола.
— Ты не ругайся, душа моя. Лучше выпей — сразу тонус повысится, и мир засияет всеми цветами радуги. Крохотулечку, вот такую. — Ольф отмерил на мизинце «крохотулечку» и скорчил такую жалобную физиономию, что Жанна невольно улыбнулась:
— Ладно, черт с тобой, наливай.
— Вот это другой разговор, — сразу повеселел Ольф.
Выпили «крохотулечку», и Жанна сказала:
— А теперь исчезни, я убираться буду.
— Да куда я пойду? — взмолился Ольф. — Не гони ты меня, ради Христа… Дай я лучше помогу тебе.
— Не надо мне помощников… Не хочешь уходить — сиди на кухне и не высовывайся.
— Слушаюсь…
Жанна убралась и принялась готовить, ожесточенно гремя посудой, велела Ольфу начистить картошки.
Жанна молчала, и Ольф, не подумав, сказал со вздохом:
— Даже не верится, что придешь сюда, а Димки нет.
Жанна швырнула нож и с яростью накинулась на него:
— Слушай, ты… За язык тебя тянут, что ли? Минуту помолчать не можешь? И так тошно, а ты еще…
На глазах у нее выступили слезы, она шмыгнула носом и выбежала из кухни, хлопнув дверью. Ольф тщательно вымыл картошку, вытер руки и пошел за ней. Жанна, комкая занавеску, стояла у окна. Ольф тронул ее за локоть:
— Прости, пожалуйста.
Жанна передернула плечами.
— Ты что, хочешь с ним ехать?
Жанна промолчала. Ольф осторожно сказал:
— Это было бы просто здорово, если бы ты поехала с ним.
— Поехала бы, да он не хочет, — сказала Жанна, не оборачиваясь. — Иди ставь картошку… А впрочем, не нужно, рано еще. Кто знает, когда он придет.
Ольф послонялся по квартире, Жанна опять рассердилась на него за то, что он мешает ей, — и он ушел за Игорьком. И, промаявшись еще с полчаса дома, снова собрался к Дмитрию.
— Мне приходить? — спросила Светлана.
— Не стоит. — Ольф виновато посмотрел на нее. — Он предупредил, чтобы, кроме меня и Жанны, никого не было. Ты уж не сердись на него.
— Ну что ты, милый, я понимаю. Иди.
А Дмитрия все еще не было. Пришел он только в девять, с внушительной связкой книг и журналов. Ольф и Жанна, измученные ожиданием, набросились на него с упреками.
— Господи, ну где ты ходишь? — говорила Жанна чуть не плача. — Хоть бы предупредил, когда вернешься.
— Свинтус ты порядочный, Кайданов, — поддержал ее Ольф. — Форменный оглоед.
— Не шумите, братцы, — мирно сказал Дмитрий. — Дела.
— А если дела, так на нас совсем можно наплевать? — срывающимся от обиды голосом спросила Жанна, и Ольф подумал: «Однако, как ее Димкин отъезд скрутил…»
Дмитрий молча взял руку Жанны и погладил ее ладонь, и Жанна сразу притихла, наклонила голову и, коснувшись лбом груди Дмитрия, улыбнулась.
— Ну ладно, иди мой руки, садиться будем…
Увидев письмо Аси, Дмитрий взял его, подержал на ладони, словно взвешивая, и, не распечатав, заложил в книгу.
Невеселое это было прощание… Выпили с коротким шаблонным тостом «счастливо тебе ехать», молча принялись за еду. Жанна наклонила голову над тарелкой, старательно пряча глаза, два раза без всякой нужды — так казалось Ольфу — уходила на кухню.
— Когда трогаешься отсюда? — спросил Ольф.
— В пять тридцать четыре.
— Утра? — удивился Ольф.
— Да.
— Тю, совсем сдурел… Зачем в такую рань?
— Похожу по Москве.
— Да куда там… — начал было Ольф и осекся, догадавшись, почему Дмитрий едет так рано: не хочет, чтобы знакомые видели. — Ладно, мы все равно проводим тебя.
— Нет.
— Ну, батя, это ты лишнее…
— Ничего не лишнее, — решительно сказал Дмитрий.
И снова надолго замолчали. И вдруг Дмитрий, окинув их сумрачным взглядом, спросил:
— Слушайте, а куда вы пришли?
— Как это куда? — опешил Ольф.
— Меня провожать, что ли? — спросил Дмитрий.
Он был так спокоен, что Ольфу показалось: затея с его отъездом — всего лишь шутка, и сейчас Дмитрий скажет об этом, и они вместе посмеются. Видимо, и Жанна решила так же — с такой надеждой взглянула она на Дмитрия.
— Ну а куда же? — сказал Ольф, пристально глядя на него.
— А вы, случаем, не ошиблись? — сказал Дмитрий, и глаза его сузились в злом прищуре. — Действительно меня провожать? Или на поминки? — Он повысил голос. — Что вы меня как на смерть провожаете? Глядеть тошно на ваши похоронные физиономии. Я же…
Он взглянул на Жанну и сразу замолчал. Медленно встал из-за стола, подошел к ней сзади и положил руки на плечи.
— Простите меня… Не надо плакать, Жанна.
Жанна судорожно схватила его руку и прижала к своему лицу.
— Дима, — давясь слезами, прошептала она, — скажи, что ты вернешься…
— Я вернусь, — тихо сказал Дмитрии. — Конечно, вернусь. Куда же я без вас? Но прошу вас, будьте повеселее. Ведь ничего не случилось. Просто мне надо уехать. Надо, понимаете? Ольф, сходи за гитарой.
Когда Ольф вернулся с гитарой, Жанна уже успокоилась, она сидела на диване рядом с Дмитрием и сбоку глядела на его низко склоненную голову. Прихода Ольфа она словно и не заметила.
Дмитрий поднял голову, улыбнулся:
— Наливай, выпьем еще, а потом выдай что-нибудь…
И Ольф выдал. Он обрушил на их головы каскады бравурных аккордов, спел все самое веселое, что знал. Но веселья не получилось. Жанна ни разу не улыбнулась — да слышала ли она вообще что-нибудь? Дмитрий слышал, даже подпевал, потом надолго замолчал и, оборвав Ольфа на полуслове, поднялся:
— Ну, хватит, ребятишки. Давайте-ка будем прощаться.
— Как-кой шустрый молодой человек. — Ольф покачал головой. — Нет уж, дорогой, прощаться завтра будем. Не хочешь, чтобы в Москву с тобой ехали, — дело твое, но уж в электричку мы тебя посадим. Правда, Жаннета? Вот видишь, нас двое, а ты один. Мы — коллектив, а ты — кустарь-одиночка. Коллектив, как известно, — пятьдесят один процент акций наличного состава, а нас, как нетрудно посчитать, даже больше — шестьдесят шесть целых и шестьдесят семь сотых, грубо округляя. Пойдем, Жанна, пусть этот хмырь побудет в гордом одиночестве.
Ольф пришел к нему без четверти пять. Жанна была уже там, стояла у окна, смотрела на тяжелые багровые облака, освещенные низким холодным солнцем.
— Те же двое и Рудольф Тихоныч, — сказал Ольф, останавливаясь в дверях. — Приветствую бессонную компанию. Путешественник наготове, его багаж — такожде, скудный комплект провожающих в сборе… Граждане провожающие, проверьте, не остались ли у вас билеты отъезжающих… Гражданка Алексеева, а не сообразите ли вы для нас закусь? Гражданка Алексеева безмолвствует… Тогда и гражданин Добрин умолкает…
Но Ольф и не думал умолкать. Он говорил за троих, молол всякий вздор, походя спел несколько песенок, выдал три анекдота, припасенных «на пожарный случай», — и развеселил-таки их. Во всяком случае, когда пили прощальную, Ольф одобрительно сказал:
— Состояние отъезжающих и провожающих удовлетворительное, можно приступать к минуте молчания. А ну, сели, по обычаю древнерусскому!
Присели, помолчали — и Ольф скомандовал:
— Подъем.
Дмитрий закрыл дверь, подбросил на ладони ключи и отдал их Жанне.
Молча пошли мимо тихих спящих домов, несколько минут постояли на чистой серой платформе, и, когда быстро выкатилась из-за поворота электричка, Ольф протянул Дмитрию руку, бодро сказал:
— Экипаж подан — в путь, человек Кайданов… Ни пуха тебе, ни пера:
— К черту, — пробормотал Дмитрий, пожимая его руку, а левой рукой обнял Жанну и неловко поцеловал ее в висок.
Ольф взял чемодан и рюкзак, отвернулся, сделал несколько шагов навстречу с грохотом распахнувшимся дверям, встал на площадке, на всякий случай придерживая ногой дверь, и увидел — Жанна, прикрыв глаза, осыпала лицо Дмитрия быстрыми поцелуями и так крепко вцепилась в его плечи, что Дмитрию пришлось силой развести ее руки. Дмитрий торопливо нырнул под вытянутую руку Ольфа. Жанна слепо шагнула за ним, Ольф перехватил ее руки и соскочил на платформу. Закрывающаяся дверь ударила его по-плечу, он покачнулся и выпустил Жанну. Она повернулась и молча пошла вперед, но, не доходя до конца платформы, неловко, боком, села на скамейку и уронила голову на руки. Ольф снял куртку и, укутывая вздрагивающие плечи Жанны, невольно оглянулся вслед электричке.
Они, не сговариваясь, вернулись в квартиру Дмитрия. Коньяку оставалось еще довольно много, Ольф налил себе и Жанне и, подумав, чуть плеснул в рюмку Дмитрия.
— Пей, подружка, — подал он рюмку Жанне. — Остались мы одни — так что давай покрепче держаться друг за друга. Старые обиды — вон, новых быть не должно, а если я случайно ляпну что-нибудь — бей меня по голове чем ни попадя.
— Ну, пей.
Выпили, и Ольф сразу ушел к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59