— Не смей так со мной обращаться!— Сколько, черт побери?— Никого не было! Только ты.— Та-ак, — протянул он.Его скептицизм переполнил чашу терпения Фэб, и слезы обиды покатились по ее щекам.— Можешь не верить, если не хочешь! — Она рванулась к двери. Он перехватил ее крепкой рукой игрока и повернул так, что она, оказалась прижатой к его груди.— Не плачь. Пожалуйста, не плачь. Не стоит из-за таких пустяков. Просто скажи мне правду.— Никого у меня не было в течение долгого времени, — устало произнесла она. — Очень долгого времени.Он отстранился, чтобы взглянуть на нее, и она увидела, что гнев в его глазах уступил место замешательству.— Ты говоришь мне правду, Фэб? Правду, и ничего, кроме правды?Она кивнула.Он взъерошил свои волосы и помотал головой:— Я отказываюсь понимать тебя.— Я знаю это, — прошептала она.Дэн упал в кресло и потянул ее к себе. Она уступила, опустившись ему на колени.— Что нам с этим теперь делать? Ты выворачиваешь меня наизнанку с первого дня нашей встречи. — Он прижал ее голову к своей груди. — Ты сказала, что это было давно, значит, мы говорим об отрезке времени большем, чем, скажем, год?.Она кивнула.— Большем, чем два года?Она снова кивнула, — Гораздо большем?Опять кивок.— У меня, похоже, в глазах темнеет. — Он погладил ее по волосам. — Ты действительно очень любила Флореса, верно?— Больше, чем кого-либо.«До последнего времени», — прибавила она про себя.— И ты пытаешься втолковать мне, что с тех пор в твоей жизни никого не было? Фэб, он, должно быть, умер шесть или семь лет назад?Ей придется сделать это. У них не будет никакой надежды на совместное будущее, если она не найдет в себе мужества рассказать ему всю правду и дать ему увидеть ее такой, какая она есть на самом деле, со всеми ее заморочками и прочим. Но такая степень откровенности до смерти пугала ее.Он не сделал попытки удержать ее, когда она поднялась с его колен и подошла к кровати. Она села так, чтобы видеть его и чтобы он мог видеть ее лицо, колени ее были сведены, а руки вцепились в полы рубашки.— Артуро был голубым, Дэн. Он не был моим любовником. Во всех отношениях он был мне отцом.Она никогда еще не видела его таким ошеломленным.— Тогда я вообще ничего не понимаю.После долгих лет жизни в защитной скорлупе открыться другому человеческому существу было невероятно трудно, и она никогда бы не сделала этого, но она любила его и не могла больше жить в мрачных тенях прошлого. Собрав всю свою отвагу, в бессвязных выражениях она рассказала ему об изнасиловании и продолжала говорить до тех пор, пока не увидела огоньки сочувствия в его глазах и вспышки ярости на его лице. Когда она осознала, что ей поверили, слова потекли свободнее. Она рассказала ему об ужасных месяцах жизни в Париже и о том, как она переспала со множеством мужчин, но он не выказал осуждения — лишь выражение сострадания разгладило суровые черты его лица, и это вызывало в ее душе страстное желание броситься ему в объятия. Но она осталась на месте; почти заикаясь, она пыталась описать, какое оцепенение чувствовала все эти годы и как невозможно для нее было иметь интимные отношения с кем бы то ни было.Когда Фэб закончила, воцарилось молчание, и она в страхе ждала, как он свыкнется с мыслью, что является тем единственным мужчиной, которого она избрала, чтобы положить конец многолетнему воздержанию. Он не связан с ней никакими обязательствами, тогда как она без обиняков давала ему понять, что он значит для нее. Никогда еще она так не рисковала.Фэб, подобравшись, сидела на краешке кровати и смотрела, как он поднимается с кресла. Когда он подошел к ней, она почувствовала в нем неостывшую ярость, проявлявшуюся в нервном подергивании щеки, но в то же время глаза его были полны сострадания, и она поняла, что его гнев направлен не на нее.Он обнял ее, и, пока говорил, голос его прерывался спазмами:— Прости, Фэб. Я очень, очень сожалею. Уронив голову, он принялся целовать ее; прикосновение его губ несло ей исцеляющее тепло.Было почти три часа утра, когда он отвез ее домой. Она вновь надела свое «стратегическое» платье, натянула его свитер и закуталась от декабрьского холода в пальто. После недавней эмоциональной встряски она чувствовала в себе полное умиротворение, и он тоже, похоже, расслабился.— Ты завтра будешь усталым, — произнесла она, прижавшись к его руке.— Я не нуждаюсь в длительном сне. Даже будучи совсем маленьким, я выбирался из кроватки и шнырял повсюду.— Ну ты и плут!— Я был упрямым малым. Мать стегала меня прутом всякий раз, когда замечала мою отлучку, но, сколько она меня ни лупила, я все равно продолжал в том же духе.Тон его был спокоен, но она приподняла голову.— Твоя мать била тебя? Мускул на его щеке дрогнул.— Мои родители не придерживались современной методики воспитания детей. Они были выходцами из лесной глуши, фактически подростками, рано вступившими в брак. И оба в одинаковой степени негодовали от того, что были обременены ребенком.— Прости.— Не переживай, Фэб. Все это уже в далеком прошлом. Когда я подрос, стало получше. Мой отец очень заважничал, когда я начал гонять мяч.Что может ребенок испытывать к отцу, которому требуется табло для дозировки родительской любви?— А твоя мать?— Она была алкоголичкой. В моменты просветления она гордилась мной тоже. Оба они погибли в автокатастрофе в первый год моего обучения в колледже.Она понимала, чего ему стоила его откровенность, и молчала, чтобы не мешать ему выговориться.— Если хочешь знать правду, у меня было такое чувство, словно я потерял их задолго до этого. А потом мой родитель явился передо мной в ином облике. Пару месяцев назад один человек преследовал меня. — Он рассказал ей о Рэе Хардести, игроке «Звезд», который был исключен из команды, и о неожиданной встрече с его отцом. — С тех пор я не видел его и пришел к выводу, что он одумался. Но глаза его напомнили мне взгляд моего папаши. И я понял, что Хардести-старший жил, паразитируя на славе сына. Он не убивался о Рэе, он убивался о себе. Какая тоска!Она вздрогнула при мысли, что кто-то может тайно преследовать Дэна.Его голос стал хриплым:— Вот почему… Это трудно объяснить, но семья для меня — очень важное дело. Настоящая семья — с любящими детьми и заботливыми родителями.— Почему же в таком случае твой брак распался?— Вэл никогда не хотела иметь детей. Я не виню ее, что все так кончилось, понимаешь? Это была скорее моя вина, нежели ее. Мне следовало бы объявить о моих жизненных ориентирах до того, как я женился на ней. Она всегда утверждала, что я неудачник и завидую ее блестящей карьере, но это совсем не так. Вэл предана своей работе, и это одна из черт, которые восхищают меня в ней. Правда, я хотел, чтобы она в равной степени уделяла внимание и семье, но этого не случилось. Расставшись с ней, я больше не могу позволить себе подобной ошибки. Я не желаю, чтобы мои малыши росли с такой матерью, которая была у меня. Я не хочу быть таким отцом, который заставляет ребенка чувствовать себя так, словно ему необходимо забить гол для того, чтобы заслужить родительское расположение.Он умолк, свернув на подъездную дорожку, а она пыталась понять, что крылось за его монологом. То ли он поделился своим прошлым с ней потому, что она рассказала ему о своем, или за его словами стояло еще что-то? Близость между ними была еще слишком хрупкой, чтобы она могла впрямую спросить его об этом.Он обошел вокруг машины, чтобы помочь ей выйти. Когда они подошли к шале, он поцеловал ее висок, затем — в губы. Прошли минуты, прежде чем они оторвались друг от друга.— Я буду скучать по тебе.— Мы видимся каждый день.— Знаю, но это не то же самое. — Он отвел с ее щеки локон. — Я буду страшно занят остаток недели подготовкой к игре против «Банкнот», поэтому ничего себе не выдумывай, если я не смогу заехать сюда.Она улыбнулась:— Не буду.— Держи свой нос кверху всю неделю, слышишь? — Он погладил ее по волосам и посмотрел на нее с такой нежностью, что по всему ее телу пробежал сладкий трепет. — Дорогая, я понимаю, как много надежд связано для тебя с этой субботой. Мы постараемся сделать все, на что способны.— Я знаю это.На какой-то миг она подумала, что он собирается сказать ей еще что-то. Однако он только стиснул ей руку, опять крепко поцеловал и подошел к машине.— Дэн? — Когда он вернулся, она понизила голос до ласкового шепота:— Врежь как следует за меня по какой-нибудь буффальской заднице, обещаешь?Его ответ прошелестел так же нежно, как ветерок Алабамы:— Непременно, хозяйка, мэм…
Даже несмотря на то что темп работы в оставшуюся часть недели был невероятно изнурительным, Фэб прошла через эти дни, словно танцуя. Она несколько раз ловила себя на том, что смеется без причины и флиртует с каждым встречным независимо от его пола и возраста. Она плавно провела интервью с прессой и даже сумела быть вежливой с Ридом, когда он позвонил, чтобы пожелать удачи, что скорее означало пожелание провала, поскольку он больше не мог скрывать своего расстройства по поводу затянувшегося самовластия Фэб.Чем больше она раздумывала об откровениях Дэна, тем больше ей хотелось верить, что он говорил это для того, чтобы выяснить, что она думает по волнующему его вопросу. Его откровенность позволила ей возродить свои давние мечтания, которые много лет содержались под замком и уже считались несбыточными — простые, но труднодостижимые мечты о любящем и любимом муже и о доме, полном детей, которые никогда не узнают, что значит расти нелюбимыми.Несколько раз она и Дэн встречались в холле комплекса и она при каждой встрече явственно ощущала, как между ними проскакивает искорка. И все же ее возросшее чувство к нему пугало ее. Она слишком долго жила во мраке. Возможен ли теперь выход на солнечный свет?
К концу первой четверти матча «Звезды» — «Банкноты» счет не был открыт, и Фэб, покинув поле, направилась в смотровую ложу. Она была взвинчена до предела и хотела лишь одного — сбежать куда-нибудь в глухой угол, включить видик и с головой погрузиться в какой-нибудь старый фильм с Дорис Дэй в главной роли. Вместо того она взяла в баре стакан томатного сока и стала пристально наблюдать за экранами двух телевизоров, установленных в смотровой ложе компанией «Найк».— Вы всегда жалуетесь, что вынуждены смотреть игру в обществе мужчин, поэтому я привел вам компаньонку.Фэб повернулась и увидела Рона в обществе молодой женщины с рыжими кудрявыми волосами и миловидным, застенчивым лицом.— Моя приятельница была помещена в соседнюю ложу, но сигаретный дым доставляет ей неудобство.— Надеюсь, вы не будете возражать, — смущенно произнесла женщина. — От дыма я задыхаюсь, а Рон сказал, что вы не разрешаете здесь курить.— Конечно, проходите, я буду только рада. Мелкие черты лица незнакомки были весьма привлекательны, а небольшой рост и осыпанный веснушками нос делали ее похожей на сказочного эльфа. Фэб пришла к выводу, что Рон определенно сделал шаг в лучшую сторону, ибо красотка из высшего света, с которой он встречался в последнее время, не нравилась ей.Один из помощников ГМ, появившись в дверях ложи, сделал ему какой-то знак, и Рон, извинившись, оставил их.— Я чувствую, что я некстати, — сказала молодая женщина.— Ерунда. Я действительно рада компании. Возможно, вы развлечете меня. Я только что лихорадочно соображала, как мне пережить оставшееся время игры, чтобы не взорваться от ярости или не упасть в обморок. — Она протянула руку. — Меня зовут Фэб Сомервиль.— Шэрон Андерсон, — представилась девушка, пожав руку Фэб.— Позвольте мне угостить вас чем-нибудь освежающим. — Фэб повела ее к бару, где Шэрон спросила бокал «пепси».— У нас сходные вкусы.— У меня голова болит от алкоголя. Я считалась жуткой занудой в женской общине нашего колледжа.Фэб рассмеялась. Она скучала по своим приятельницам, и ей понравилась эта молодая женщина, обладавшая редким даром самоиронии.Началась вторая четверть игры, и, прихватив свои напитки, они направились к смотровому окну. Фэб бросила взгляд на Дэна, потом повернулась к телеэкрану, чтобы лучше рассмотреть, кому это там он машет рукой.Она вздрогнула, когда «Банкноты» веером ринулись в атаку, обнаружив огромную дыру в линии защиты «Звезд». Они получили фору в пятнадцать ярдов, и даже Уэбстер ничего не мог с этим поделать. Фэб вполголоса выбранилась и улыбнулась Шэрон:— Не думаю, что смогу выдержать еще три четверти часа. Хотелось бы, чтобы меня отправили в нокаут до того, как все это кончится.— Должно быть, трудно наблюдать за игрой, когда у вас столько поставлено на карту.— Я всегда ненавидела футбол. Но это было… — Она задохнулась от испуга и подскочила в своем кресле, когда «Банкноты» завершили пас на двадцать первый ярд. — Все! Я собираюсь пойти прогуляться, чтобы успокоить свои нервы. Шэрон поднялась.— Я пойду с вами.— Вам не стоит делать этого. Серьезно.— Мне все равно. Если быть честной, я не принадлежу к числу футбольных фанов. Если, конечно, вы не хотите побыть одна.— Я буду рада компании.Покрытый ковром холл был пуст, но и сюда долетал гул бушующего стадиона.Фэб, обхватив руками плечи, двинулась в дальний конец коридора. Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, она спросила:— Как давно вы встречаетесь с Роном?— О, мы совсем не встречаемся с ним. Мы познакомились только сегодня. Хотя он очень приятный парень.— Самый лучший. К тому же он никогда не стремится подавить вас своим великолепием.— Должна заметить, что приятно общаться с мужчиной, который даже в прямом смысле не возвышается над тобой. Я хорошо понимаю это: у меня слишком маленький рост. Впрочем, моя профессия лечит мой комплекс. На работе я чувствую себя великаном.— А чем вы занимаетесь?— Я воспитательница в детском саду.— Вам нравится работать там?— Я люблю свое дело. Но это не значит, что я хотела бы заниматься этим до конца своих дней. Дети очаровательны, но утомляют.Они дошли до лестничной клетки. Как ни хотелось Фэб отвлечься от того, что происходит на поле, ей все же не стоило заходить в этом слишком далеко, поэтому она повернула обратно, и женщины направились к смотровой ложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49