Если не возражаете…
— Нет, — ответил Алекс, — не больше, чем всегда. — Он взглянул на Лорен, буквально окаменевшую от происходившей у нее на глазах сцены. — Всего хорошего, Лорен, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза. Потом кивнул Полу, повернулся и, вскочив на Юпитера, умчался, окутанный облаком пыли.
Магнус посмотрел ему вслед, затем резко повернулся к Лорен; лицо его от ярости пошло пятнами.
— Что он здесь делает, черт побери? — спросил он по-немецки.
Лорен пожала плечами:
— Он же сказал. Приехал пожелать нам счастья. Извините, я должна передать этот цветок Лидии, пока он не завял.
И она быстро скрылась в доме. Пол хлопнул Магнуса по плечу, заметив, что герцог очень любезен.
Ужин прошел для Магнуса просто ужасно. Он не сводил глаз с Лорен, которая, глядя в тарелку, отбрасывала одну за другой лежащие там горошины. Пол был необыкновенно оживлен, непрестанно болтал о проклятом герцоге. А дядюшка вслух рассуждал о том, на что собирается потратить деньги, которые Магнус предоставил Роузвуду в качестве свадебного подарка. Магнус едва дождался конца этой чертовой трапезы, резко поднялся и заявил, что должен удалиться. В городок.
Он молча вышел. Лорен последовала за ним. Хорошо, что этот простак Руперт привел его лошадь; Магнус швырнул седельные сумки на спину кобыле и повернулся к Лорен. Она стояла, сжав руки за спиной и слегка покачиваясь. Свет, проникавший из дома, падал ей на лицо, делая его еще более обворожительным. Магнус решил из приличия остановиться в Пемберхите, а не в Роузвуде и сейчас, глядя на Лорен, пожалел об этом Возможно, ему удалось бы побывать в ее комнате и изгнать из головы мысли о недавнем непрошеном визитере. Он стоял, скрестив руки на груди, и гнев его с каждой минутой возрастал. В конце концов, он имеет право знать, что здесь делает герцог. Однако Лорен не стала ничего объяснять. Она даже не попыталась пригладить его взъерошенный плюмаж и очень сухо с ним простилась. А это, по его мнению, не самое благоприятное начало для вступающих в брак.
— У вас какой-то озабоченный вид, Лорен. О чем вы думаете? — спросил он наконец, уязвленный тем, как неожиданно грубо прозвучал его родной язык.
— Разве? Я не заметила. Прошу прощения, — сказала она и устремила взгляд на лужайку.
— Вы мне не ответили. О чем вы думаете? — снова спросил он, надеясь, что сейчас Лорен успокоит его, скажет, что все в порядке.
— Почему бы и нет! — мило отозвалась она, все еще глядя на лужайку.
— Он здесь давно? — неожиданно спросил Магнус. Лорен перестала покачиваться и глянула на него краешком глаза.
— Пол и дядя приехали вчера, — мягко ответила она.
Магнус невольно сжал кулаки.
— Я не спрашиваю о ваших родственниках. Я спрашиваю о нем.
Лорен прикусила губу.
— О герцоге, что ли?
— Что он здесь делает, черт побери?
— Ничего, Магнус, ничего особенного, — ответила Лорен, заронив в его сердце надежду. — Он приехал пожелать нам счастья.
Он понимал, что возражать бесполезно, и все-таки не сдержался:
— Мы с вами заключили соглашение. Вы обещали чтить меня.
Она удивилась:
— Я вас чту.
— Когда вы смотрите на него, ваши глаза становятся большими, как луна, вы краснеете, как девица, когда он вам улыбается, это не есть почтение ко мне!
Лорен прищурилась и вздернула подбородок.
— Я чту вас, Магнус. Я вас уважаю. И так будет до конца дней моих. Но только уважение, ничего больше, — спокойно произнесла она. — Таково наше соглашение.
У Магнуса перехватило дыхание. Да, таково соглашение, их проклятое соглашение. Охваченный яростью, он вскочил в седло и натянул поводья, чтобы кобыла не понесла от неожиданного толчка. Он почти с ненавистью посмотрел на Лорен. Но у нее был такой безмятежный вид, что на мгновение ему показалось, будто он неверно истолковал происходящее.
Впрочем, он знал, что истолковал его совершенно правильно. Он пришпорил кобылу и умчался в ночь. Лорен не о чем волноваться, с этим соглашением она сможет прожить всю жизнь, чего нельзя сказать о нем. Данное им обещание душило его.
Глава 23
Лорен решила просить у Магнуса прощения. Ведь он прав: она проявила к нему неуважение, чуть не упав в обморок, когда Алекс подарил ей гардению. Магнус вчера умчался, истерзанный и разъяренный, и отмщение настигло ее в виде непреодолимого чувства вины. Почти всю ночь она не сомкнула глаз, на рассвете разбудила Руперта и попросила запрячь в повозку одну из старых серых лошадок.
Надев выходное платье, она оставила миссис Питерман записку и отправилась в Пемберхит каяться перед своим женихом.
Густой утренний туман окутал землю. Последнее время она, похоже, утратила представление о том, что хорошо, а что плохо. Все перепуталось у нее в голове. И чувства, и мысли. Словно в калейдоскопе. Хватит с нее этой сумятицы, думала Лорен, пока серая бодро трусила по дороге. Она выбрала свою судьбу, подписала все необходимые документы и будет чтить их соглашение. Магнус — образец терпения, он очень добр по-своему и ничего не просит взамен, одно лишь уважение. И это она ему обещала. И выполнит свое обещание. Она подстегнула старушку серую.
Повозка с грохотом перебралась через мостик, это была половина пути от Роузвуда до Пемберхита. Внезапно что-то заскрежетало, и Лорен изо всех сил натянула поводья. Нетерпеливо вздохнув, она слезла на землю и, подбоченясь, оглядела свой старый экипаж. Осмотр ничего не дал; нужно было, чтобы провернулись колеса. Тогда она подошла к лошади и повела ее вперед. Скрежет повторился, и, оглянувшись, Лорен увидела, что переднее колесо не проворачивается.
— Только этого не хватало! — воскликнула Лорен, пнув колесо, и тут же схватилась за ногу, вздрогнув от боли. — Проклятие! — пробормотала молодая женщина, с ненавистью глядя на изумрудные, в тон платью, изящные туфельки.
Замечательно! В этих туфельках не пройти и десяти футов. Что же ей делать? Она в отчаянии взглянула на небо. Кажется, сгущаются тучи?
Очень скоро она поняла, что это ей не кажется — первые капли дождя ударили по руке. Она тяжело вздохнула и попыталась высвободить серую из упряжи. Руперт придумал какую-то странную сбрую, и Лорен не знала, как распрячь лошадь. Вскоре шляпка ее намокла.
Это было уже слишком. Дождь, разваливающаяся повозка, вообще все. Две последние недели были самыми бурными в ее жизни, и нервы сдали. Она не имела ни малейшего представления, что ей делать вообще, не говоря уже о лошади, запряженной в повозку какой-то самодельной упряжью. Господи, неужели в жизни все так сложно? И, не удержавшись, Лорен расплакалась, обняв старушку серую и уткнувшись ей в шею. Она так устала и так запуталась, что больше не могла думать о том, как ей быть дальше.
Сильные руки схватили ее за плечи и оттащили от лошади. Лорен вскрикнула.
— Что вы делаете? — спросил Алекс, грубо поворачивая ее лицом к себе.
Облегчение, крайняя степень усталости, разочарование во всей вселенной охватили Лорен, и она зарыдала еще отчаяннее.
— Господи, неужели вы ушиблись? — спросил он, оглядывая ее.
— Сломалось! — жалобно проговорила Лорен, беспомощно указывая на колесо.
Алекс взглянул на колесо, потом на лошадь и отпустил Лорен. Он попытался стронуть старушку серую с места, но переднее колесо не вертелось. Он подошел к повозке и, сев на корточки, заглянул под нее.
— Ах, вот в чем дело, — пробормотал он, быстро поднялся, подошел к серой и, к удивлению Лорен, легко распряг ее и отвел к купе деревьев. Все еще всхлипывая, Лорен смотрела, как он возвращается к повозке и поднимает оглобли, в которые была запряжена лошадь. Мощным рывком он толкнул повозку назад, расстопорил передние колеса и оттащил повозку с дороги. Потом вернулся к Лорен и взял ее за руку. Она сопротивлялась, а он тащил ее за собой и буквально швырнул на спину Юпитеру, после чего сам взлетел в седло позади нее.
— Почему вы не искали, где спрятаться? Меньше чем в ста ярдах отсюда есть заброшенный домик, — сказал он, указывая на группу деревьев.
Лорен посмотрела в указанном направлении. Ветхое сооружение было крыто соломенной крышей, которую она не заметила из-за деревьев и тумана. В этом домике она играла еще ребенком, но совсем забыла о нем. Для Лорен, пребывающей в крайне неустойчивом настроении, это оказалось последним ударом, и она, обмякнув, прижалась к Алексу, сотрясаясь от плача.
Ей показалось, что они двигаются, потом — что ее подняли. Едва ее ноги коснулись земли, она нетвердыми шагами направилась к полуразвалившейся лачуге; чтобы войти, ей пришлось пригнуться. В единственной комнате ничего не было, кроме нескольких охапок сена. Пол был земляной; прихотливая паутина затянула угол, очаг хранил остатки давно угасшего огня, и резко пахло скотиной.
Лорен зарыдала еще сильнее.
Спустя мгновение вошел Алекс, положил руку ей на талию и, подведя молодую женщину к охапке сена, усадил ее. Она плакала не переставая, он принес еще сена и расстелил вокруг, чтобы закрыть пол. Потом он сбросил пальто, стряхнул с него капли дождя и положил поверх сена. Затем повернулся к Лорен.
— Ах, мой милый ангел, утро у вас началось не очень-то хорошо, а? — спросил он, усмехнувшись уголком рта.
Лорен снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Он сел рядом с ней и положил ее голову себе на плечо.
— Ну, ну, все не так уж плохо, — бормотал он, утешая ее. — Что же заставило эти прекрасные сапфировые глаза проливать слезы в таком количестве? Интересно, не наступила ли старая Люси вам на ногу?
Какая чепуха! Она сокрушенно покачала головой и с трудом сдержала усмешку.
— Нет? Так, может, дядя Итан? На этот раз Лорен улыбнулась.
— Нет, — прошептала она.
— Хм-м. Может быть, мистер Голдуэйт презентовал вам букет увядших маргариток и выразил свое вечное восхищение?
Лорен фыркнула.
— Вряд ли. Все эти дни он раздражен до предела, — вздохнула она.
— Так что же, хотел бы я знать, заставило моего ангела так горько плакать? — в раздумье пробормотал он, уткнувшись губами в ее макушку.
— Все! — воскликнула она, сжав лацкан его сюртука. Алекс взял Лорен за подбородок и приподнял ее лицо.
— Все? — переспросил он и, наклонившись, поцеловал ее мокрую от слез щеку. — Это очень тяжелое бремя, — прошептал он, целуя вторую щеку. — Слишком тяжелое бремя для одного ангела. — Он нежно поцеловал ее в глаз. — Отдайте мне ваше бремя, милая, — прошептал он, целуя второй глаз. — Я с радостью понесу его как свое собственное. — И он поцеловал ее в переносицу.
Эти слова огнем пробегали по ее телу. Она закрыла глаза, и все ее добрые намерения вмиг улетучились. Ей так нужны были сейчас его утешения, отчаянно нужны. Ничто больше не имело значения. Ни дождь, превратившийся в ливень. Ни лошади, которые тихо ржали под деревьями. Ни Магнус, ни Пол, ни всякие там обязанности и необходимость держаться с достоинством.
Она ощутила его губы. Сначала на лбу, потом на виске.
— Позвольте мне взять все на себя, любимая, — вашу усталость к концу дня, вашу боль, когда мир смотрит косо на Леонарда. Позвольте мне нести ваши победы, ваши поражения, ваши сомнения, ваши страхи, ваше счастье, — тихо проговорил он.
Словно завороженная, она открыла глаза и коснулась его лица. Он припал к ее руке, поцеловал ладонь.
— Я понесу ваше здоровье, ваш юмор, вашу склонность к цитатам. Понесу вашу семью, ваших животных, ваши маленькие предприятия. Я всегда буду нести в сердце вас и ваших детей. Я понесу все — вам никогда не придется волноваться, страдать, в чем-то нуждаться. Только будьте рядом со мной, Лорен. — Голос его звучал все настойчивее. Изумрудные глаза сверкали. Слова его шли из самой глубины души.
Сердце ее, казалось, взлетело и парило в высоте, а она боялась, как бы оно не сорвалось вниз и не разбилось.
Он улыбнулся. Улыбка его обволокла ее сердце, наполняя его жизнью. Лорен обняла его шею рукой, привлекла к себе и поцеловала. Он приник губами к ее губам, и она ощутила уже знакомое ей возбуждение. Она хотела его, забыв обо всем на свете. Алекс целовал ее все настойчивее. Страсть унесла Лорен в заоблачные выси, и молодая женщина, уже познав однажды райское блаженство, жаждала вновь его испытать.
Они вместе упали на мягкое сено, которое Алекс предусмотрительно покрыл своим пальто. Капли дождя стучали по земле совсем рядом, в такт биению сердца Лорен. Алекс нетерпеливо расстегнул ей блузку, добрался до груди, обхватил губами сосок и стал его легонько покусывать. Лорен выгнулась навстречу ему, наслаждаясь этой жгучей лаской, и издала тихий стон. Алекс снял с Лорен юбку, отшвырнул в сторону, потом стал стягивать нижние юбки, и наконец рука его коснулась ее атласной кожи.
Он замер от охватившего его сладостного чувства. Потом снял сюртук и жилет, сорвал и отбросил шейный платок. Лорен стала расстегивать перламутровые пуговицы на его рубашке, в то время как его рука скользнула к ее пушистому бугорку.
— Вы должны быть рядом со мной, — прошептал он, раздев ее догола и наслаждаясь красотой ее тела. — Вы должны быть рядом со мной всегда. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь? — Его изумрудные глаза излучали такое яркое сияние, что Лорен невольно зажмурилась. Алекс наклонился и поцеловал ее плоский живот. — Мой любимый маленький ангел. — И, помолчав, добавил: — Злой ангел.
Лорен вздохнула. Она словно плыла по волнам любви, вся пылая от страсти. Конечно, она должна быть рядом с Алексом. Он — единственный, кто ей нужен. Она жаждет его ласк. В этот момент Алекс пощекотал языком ее пупок, и Лорен едва не лишилась сознания, до того возбуждающей была эта ласка. Лорен ощутила томление внизу живота как раз в тот момент, когда Алекс, приподняв ее ногу, стал покрывать ее поцелуями, скользя губами все выше и выше, одной рукой лаская живот, второй — теребя сосок.
Наконец Алекс добрался до заветного холмика и пощекотал его языком. Лорен прерывисто задышала. Алекс положил ее ноги себе на плечи, а сам соскользнул вниз и стал ласкать языком ее лоно, доводя Лорен до исступления. Судороги пробегали по ее телу, она извивалась под ним, это было мучение, но Лорен хотела, чтобы оно никогда не кончалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43