И я так думаю. — Пенелопа надула губы. — Но если к завтрашнему утру тебе не станет лучше, я вызову доктора.
— Хорошо.
— Может, тебе следует лечь в кровать прямо сейчас?
— Да, — ответил Блейк, буквально выталкивая Пенелопу из ванной комнаты. — Отличная мысль.
— Давай я застелю тебе постель.
Закрыв наконец дверь в ванную, Блейк облегченно вздохнул. Но радоваться новому повороту событий тоже не приходилось. Чего доброго, Пенелопа вызовется ухаживать за ним. Но это лучше, чем если бы она застала Каролину посреди осколков горшка и разбросанного мыла.
— Мистер Рейвенскрофт?
Он поднял глаза. В дверях стоял Перривик, держа в руках поднос, на котором чего только не было. Блейк неистово замотал головой, но было поздно. Пенелопа уже повернулась.
— О, Перривик, — сказала она. — Что это?
— Еда, — ответил дворецкий, явно не ожидавший застать ее здесь, и удивленно огляделся.
Блейк нахмурился. Чертов дворецкий искал глазами Каролину. На него, конечно, можно положиться, но он слишком неловок, когда нужно быстро найти подходящую отговорку.
Пенелопа вопросительно посмотрела на брата, — Ты голоден?
— Э.., да, я думал немного перекусить.
Она подняла крышку одного из блюд, на котором оказалась жареная свинина.
— И это называется перекусить!
Перривик изобразил слащавую улыбку.
— Мы решили предложить вам сейчас что-нибудь посытнее, поскольку вы заказали легкий ужин.
— Очень благоразумно, — промычал Блейк. Он мог поклясться чем угодно, что эта свинина с самого начала предназначалась на ужин. Видимо, Перривик и миссис Майкл решили все самое вкусное отправить Каролине, а остальных обитателей Сикрест-Мэнор кормить жидкой овсянкой.
Они не скрывали своего неодобрения, когда узнали, где теперь поселилась Каролина.
Поставив поднос на стол, Перривик повернулся к Пенелопе.
— Простите, если я возьму на себя смелость, миледи…
— Перривик, — заорал Блейк, — если я еще раз услышу эту фразу, видит Бог, я утоплю тебя в Ла-Манше!
— О Господи, — вздохнула Пенелопа, — видимо, у него все-таки лихорадка Как ты думаешь, Перривик?
Дворецкий потянулся было ко лбу Блейка, но его рука благоразумно замерла в воздухе, потому что Блейк зловеще предупредил:
— Прикоснись — и умрешь.
— Вы неважно себя чувствуете? — с улыбкой спросил Перривик.
— Я отлично себя чувствовал, пока вы не пришли.
— Он сегодня очень странно себя ведет, — сказала Пенелопа дворецкому.
Перривик важно кивнул.
— Может быть, нам следует оставить его одного? Небольшой отдых подкрепит его силы.
— Очень хорошо. — Пенелопа направилась за дворецким к двери — Мы покидаем тебя. Но если я обнаружу, что ты не лег в кровать, я очень рассержусь.
— Да, да, — торопливо согласился Блейк. — Обещаю, я лягу спать. Только не будите меня. У меня очень чуткий сон.
Перривик громко фыркнул, что определенно не вязалось с его обычной степенностью.
Блейк прикрыл за ними дверь и прислонился к стене.
— Боже правый, я так свихнусь, не дожив и до тридцати!
— Гм-м, — донеслось из ванной комнаты. — Я бы сказала, ты уже на полпути.
Блейк обернулся и увидел в дверях Каролину с язвительной улыбкой на губах.
— Что ты хочешь? — сухо спросил он.
— Ничего, — невинно ответила она. — Я только хотела сказать, что ты прав.
— Что ты хочешь сказать? — возвысил голос Блейк, угрожающе надвигаясь на Каролину. Но она, похоже, не испугалась.
— Не припомню, когда я так смеялась в последний раз. — Она взяла поднос.
— Каролина, тебе дорога твоя шея?
— Да, она мне очень нужна. А что?
— Потому что если ты не закроешь рот, я ее сверну.
Девушка проворно скрылась в ванной.
— Принято к сведению. — И она закрыла дверь, оставив его в комнате, кипящего негодованием.
И словно в завершение всей этой сцены он услышал из-за двери ее звонкий смех.
— Ты заплатишь за это! — взвыл Блейк под дверью.
— Не шуми, — донесся ее сдавленный голос. — Я ем.

Глава 16

Ти-ти-ва-ция (существительное). Небольшие изменения или добавления в прическе.
Необходимость сидеть в ванной по крайней мере предоставила мне время для титивации.
Клянусь, мои волосы никогда не выглядели так красиво!
Из личного словаря Каролины Трент


Этим же вечером за ужином Блейку пришло в голову, что он с огромным удовольствием убил бы мисс Каролину Трент.
А еще ему пришло в голову, что эта мысль и раньше посещала его. Девчонка не только перевернула всю его жизнь — она вошла в нее, вывернула наизнанку и подожгла.
«Нет, — великодушно решил он, — убить — это слишком сильное слово». Его гордость не позволяла ему согласиться с тем, что Каролина диктует ему свои условия. Он твердо хотел проучить ее.
Да, именно проучить.
— Блейк, — произнесла Пенелопа, озабоченно глядя ему в лицо. — Это суп?
Он кивнул.
Она посмотрела в чашку с почти прозрачным бульоном.
— Точно?
— На вкус просто соленая вода, — медленно процедил он, — но миссис Майкл заверила меня, что это суп.
Пенелопа нерешительно помешала в бульонной чашке ложкой и сделала глоток красного вина.
— Вряд ли у тебя осталась жареная свинина. Может, Перривик принесет что-нибудь еще? Гренки, например.
Блейк с сомнением покачал головой.
— У тебя всегда такой.., легкий ужин?
Он снова покачал головой.
— О, значит, это по специальному случаю?
Блейк не знал, как на это отвечать, поэтому не придумал ничего лучше, как съесть еще одну ложку отвратительного жидкого супа. Все же в нем должна быть какая-то питательность.
Тут, к его немалому удивлению, Пенелопа всплеснула руками, стала красная, как свекла, и сказала:
— Ой, извини!
Он медленно опустил ложку.
— За что?
— Конечно, по специальному случаю. Прости, я совершенно забыла.
— Пенелопа, о чем ты говоришь, черт возьми?
— О Марабелл.
Блейк ощутил неприятное сосание под ложечкой. Почему Пенелопа вспомнила о его умершей невесте?
— При чем тут Марабелл? — спросил он недрогнувшим голосом.
Она помолчала.
— Значит, ты не помнишь. Тогда ничего. Забудь, что я сказала.
Блейк недоуменно посмотрел на сестру, которая накинулась на суп, словно это была манна небесная.
— Пенелопа, ради Бога, скажи мне, о чем ты подумала.
Она в нерешительности закусила губу.
— Сегодня одиннадцатое июля, Блейк, — с болью в голосе тихо произнесла она.
Какое-то мгновение он непонимающе смотрел на нее и вдруг вспомнил.
Одиннадцатое июля.
Годовщина смерти Марабелл.
Он встал так внезапно, что стул с грохотом опрокинулся на пол.
— Увидимся завтра, — сдавленно произнес он и направился к дверям.
— Блейк, подожди! Не уходи! — Она вскочила и бросилась за ним. — Ты не должен оставаться один!
Он замер и, не оборачиваясь, произнес:
— Ты не понимаешь, Пенелопа. Я всегда буду один.

* * *

Два часа спустя Блейк уже был изрядно пьян. Он знал, что не станет от этого чувствовать себя лучше, но надеялся, что вообще перестанет что-либо чувствовать.
Однако бренди не помогало.
Как он мог забыть? Каждый год он отмечал этот день маленьким подарком, стараясь воздать Марабелл после смерти то, что не успел при жизни. В первый год это были цветы, которые он возложил к ее могиле. Банально, конечно, но его горе было слишком свежо, а сам он был молод и не знал, что еще можно сделать.
На следующий год он посадил дерево на месте ее гибели. Это было символично, потому что юная Марабелл лазила по деревьям лучше любого мальчишки.
Потом несколько лет подряд он делал подарки приюту для брошенных детей, дарил книги школе, где она училась, и послал анонимный чек ее родителям, которые с трудом сводили концы с концами.
Но в этот год.., ничего.
Сжимая в руке бутылку бренди, Блейк, шатаясь, направился по дорожке к скамейке, но потерял равновесие и плюхнулся на землю. Он сидел на поросшем травой пятачке, окруженный песком, которым так славится Борнмут, смотрел на Ла-Манш и думал, что ему теперь делать.
Блейк вышел из дома в надежде, что свежий воздух прояснит его мысли. Ему хотелось избавиться от настойчивого сочувствия Пенелопы, которая своими вопросами только бередила его душевную рану. Но свежий воздух не притупил боль. Напротив, он усиливал его чувство вины, напоминая о Каролине. Когда она вернулась днем домой, ее волосы пахли морем, а кожа покрылась легким загаром.
Каролина. Он прикрыл глаза. Блейк знал, что именно по ее вине он забыл Марабелл.
Он отпил еще бренди прямо из горлышка. Оно обожгло ему желудок, но Блейк был рад этой боли. Сегодня ему хотелось быть грубым простолюдином, а не джентльменом.
Он лежал на спине и смотрел в небо. Ночь выдалась безлунная, а звезды в вышине казались счастливыми, словно им не было дела до того, что происходит в нашем мире.
Ему даже почудилось, что они насмехаются над ним.
Блейк выругался. Он становится сентиментальным. Наверное, много выпил. Он сел и сделал еще глоток.
Алкоголь притупил его чувства и затуманил мысли. Видимо, поэтому он не слышал приближающихся шагов, пока они не раздались совсем рядом.
— Кто з-здесь? — с трудом выговорил он, неуклюже приподнимаясь на локтях. — К-кто?
Над ним склонилась Каролина, и свет звезд блеснул в ее каштановых волосах.
— Я.
— Чего тебе надо?
— Я увидела тебя из своего окна. — Она сухо улыбнулась. — Прости, из твоего окна.
— Уходи.
— Почему?
— Я сейчас плохая компания.
— Да, — согласилась она. — Ты совершенно пьян. Не стоило пить на пустой желудок.
Он глухо рассмеялся.
— Кто виноват, что у меня пустой желудок?
— Ты долго держишь обиду?
— Я ужасно злопамятный, мадам. — При этих словах он поморщился. Его память никогда не подводила его… до этого дня.
Каролина нахмурилась.
— Я принесла тебе поесть.
Он долго молчал и наконец тихо произнес:
— Уходи.
— Чем ты так расстроен?
Вместо ответа он сделал еще глоток бренди и вытер рукавом рот.
— Я никогда раньше не видела тебя пьяным.
— Ты многого обо мне не знаешь.
— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — сказала она, внимательно глядя ему в глаза.
— Тем хуже для тебя.
— Вот, поешь. — Каролина протянула ему что-то, завернутое в носовой платок, но Блейк отвернулся. Каролина опустилась рядом с ним на траву. — Это не похоже на тебя, Блейк.
Он внезапно обернулся и с яростью посмотрел на нес.
— Не говори мне, что на меня похоже, а что нет! — прошипел он. — Ты не имеешь права.
— Как твой друг, — мягко возразила она, — имею.
— Сегодня, — почти выкрикнул Блейк и неловко взмахнул рукой, чуть не потеряв равновесие, — одиннадцатое июля!
Каролина ничего не ответила. Она не знала, что можно сказать на столь очевидное замечание.
— Одиннадцатое июля, — повторил Блейк. — Этот день останется в жизни Блейка Рейвенскрофта как день позора.
День, когда он.., когда я…
Каролина наклонилась ближе, потрясенная болью и отчаянием, которые звучали в его голосе.
— Какой день, Блейк? — прошептала она.
— День, когда я позволил женщине умереть.
— Нет. Ты в этом не виноват.
— Да что ты об этом знаешь, черт возьми?
— Джеймс рассказал мне о Марабелл.
— Чертов ублюдок!
— Я благодарна ему. Я лучше тебя узнала.
— Зачем, тысяча чертей, ты хотела лучше узнать меня? — раздраженно спросил он.
— Потому что я лю… — Каролина остановилась на полуслове, ужаснувшись тому, что чуть было не сказала. — Потому что ты мне нравишься, Блейк. Потому что ты мой друг. У меня в жизни было не много друзей; видимо, поэтому я так ценю дружбу.
— Я не могу быть твоим другом, — сухо ответил он.
— Почему? — спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.
— Потому что не могу.
— А ты не думаешь, что это мне решать?
— Господи, Каролина, что мне сделать, чтобы ты поняла? Говорю в последний раз: я не могу быть твоим другом.
И никогда не смогу.
— Но почему?
— Потому что я хочу тебя.
Она сделала усилие, чтобы не отшатнуться. Он был откровенно пьян, и в его глазах светилось такое неприкрытое желание, что Каролина испугалась — Это в тебе говорит бренди, — поспешно произнесла она.
— Ты так думаешь? Значит, ты слишком плохо знаешь мужчин, моя дорогая.
— Я знаю тебя.
Он рассмеялся.
— Ты не знаешь и половины того, что я знаю о тебе, мисс Трент.
— Не дразни меня, — прошептала она.
— Я достаточно наблюдал за тобой. Доказать? Я знаю о тебе все, все мельчайшие детали. Я могу написать о тебе книгу.
— Блейк, мне кажется, тебе следует…
Он прижал палец к ее губам, не давая закончить.
— Начну отсюда, с твоих губ, — прошептал он.
— Моих…
— Тс-с. Теперь моя очередь. — Он провел пальцем по изящно очерченной верхней губе. — Пухлые. Розовые. Ты ведь никогда их не красила?
Она покачала головой, отчего его палец пощекотал ей кожу, сделав эту чувственную пытку почти невыносимой.
— Я никогда не видел раньше таких губ. Я тебе говорил, что губы — это первое, что я в тебе заметил?
Она сидела неподвижно, слишком взволнованная, чтобы снова покачать головой.
— Твоя нижняя губа очень красива, но эта… — он снова провел пальцем по верхней губе Каролины, — просто изумительна. Она просит, чтобы ее поцеловали. Когда я думал, что ты Карлотта.., даже тогда я хотел поцеловать тебя. Боже, как я ненавидел себя в тот момент!
— Но я не Карлотта, — прошептала Каролина.
— Я знаю. И это только хуже, потому что теперь я почти имею право хотеть тебя. Я могу…
Каролине показалось, что она сейчас умрет.
— Что?
Он покачал головой.
— Я отвлекся. — Он скользнул пальцем по ее щеке и осторожно провел им вокруг глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34