— Мистер Рейвенскрофт, вы и понятия не имеете о моих желаниях.
Он выпрямился в полный рост, и в его глазах зажглись дьявольские огоньки, которых она раньше не замечала.
— Думаю, — медленно произнес он, — это не совсем так.
Ее щеки запылали огнем.
— Глупый, глупый язык, — растерялась она, — вечно болтает…
— Это ты мне? — осведомился он, не пытаясь скрыть надменной улыбки Каролине не оставалось ничего, кроме как говорить правду.
— Я очень смущена, мистер Рейвенскрофт.
— Неужели? Я не заметил.
— И если бы вы действительно были джентльменом, — начала она, — вы бы…
— Но я не всегда джентльмен, — прервал ее Блейк. Только когда мне это доставляет удовольствие.
«Видимо, сейчас это не доставляет ему удовольствия», подумала Каролина. Беззвучно пошевелив губами, она наконец сказала:
— Мы могли бы выйти в сад, чтобы я сравнила высоту этих окон с окнами в Пруитт-Холле.
— Отличная мысль. — Он протянул ей руку. — Тебе помочь?
Помня свою постыдную реакцию на его поцелуй несколько дней назад, Каролина решила, что лучше на всякий случай к нему не прикасаться, но, конечно, не посмела высказать это вслух. Она отрицательно покачала головой и ответила:
— Я вполне обхожусь палкой.
— Ах да, палкой. Она очень похожа на ту антикварную, что мой дядя Джордж привез с Востока. Где ты ее взяла?
— Мне дал ее Перривик.
Блейк вздохнул и распахнул перед Каролиной дверь.
— Подозреваю, Перривик дал бы тебе и документы на владение домом, если бы знал, где они лежат.
Она озорно улыбнулась и заковыляла в холл.
— А где они лежат?
— Негодная! Я запер их на замок в тот день, как ты здесь появилась.
Каролина от удивления открыла рот и рассмеялась.
— Вы настолько мне не доверяете?
— Тебе я доверяю. А что касается Перривика…
Когда они выходили из дома в сад, Каролина уже смеялась так безудержно, что ей пришлось на минутку присесть на ступеньки — Вы должны согласиться, — сказала она, широким жестом обведя пространство, — что сад теперь выглядит просто великолепно.
— Соглашаюсь. — В его голосе звучал еле сдерживаемый смех, и Каролина поняла, что Блейк на нее больше, не сердится.
— Я знаю, что прошло только два дня, — сказала Каролина, оглядывая растения, — но я уверена, что на новом месте им будет лучше. — Она подняла глаза и увидела, что на лице Блейка застыло странное выражение нежности. У нее сильнее забилось сердце, и она внезапно оробела. — Давайте посмотрим на окна, — поспешно произнесла она и встала. Они сошли с дорожки на траву и остановились под окнами.
Каролина задрала голову, пытаясь оценить высоту, а Блейк украдкой смотрел на нее. От утреннего воздуха ее лицо порозовело и дышало здоровьем, а освещенные солнцем волосы казались более светлыми. Она выглядела такой искренней и невинной, что у него заныло сердце.
Каролина сказала, что ему нужно больше смеяться. Пожалуй, она права. Сегодня утром это доставило ему огромное удовольствие. Но оно не шло ни в какое сравнение с радостью, которую он испытал, когда заставил ее смеяться.
Он так давно не зажигал счастьем ничьих глаз, что забыл, как это приятно.
Какое удивительное чувство — позволить себе иногда быть глупым Блейк решил не забывать об этом, когда наконец уйдет из военного министерства. Может, пришло время перестать быть таким чертовски серьезным? Может, пришло время позволить себе маленькие радости? Может…
Может, он просто позволил себе помечтать? Да, эта девушка забавна, и она пробудет в Сикрест-Мэнор пять недель, но потом уедет. Она не из тех, с кем можно флиртовать. Она из тех, на ком женятся.
А Блейк не собирался жениться. Никогда. Поэтому ему придется оставить ее в покое. Пока же не будет вреда, если он посмотрит на нее.
Он беззастенчиво уставился на ее профиль и на то, как. ее правая рука двигалась вверх и вниз, пока Каролина мысленно пыталась измерить высоту до окна. Внезапно повернувшись к нему, она удивленно заморгала и спросила:
— На что вы смотрите?
— На тебя.
— На меня? — удивилась Каролина. — Почему?
Он пожал плечами.
— Здесь больше не на что смотреть. Мы ведь уже пришли к выводу, что мне лучше не обращать слишком много внимания на сад.
— Блейк!
— К тому же мне нравится смотреть, как ты работаешь.
— Прошу меня простить.., но я не работала. Я мысленно измеряла высоту до окна.
— Это и есть работа. Ты знаешь, что у тебя очень выразительное лицо?
— Нет. Я.., какое это имеет значение?
Блейк улыбнулся. Она была слишком смешлива, чтобы нервничать.
— Никакого, — ответил он. — Просто я мог проследить за ходом твоих мыслей, пока ты измеряла высоту от земли до окна.
— А это плохо?
— Совсем нет. Но мне кажется, что тебе не следует пытаться зарабатывать на жизнь игрой в карты.
Каролина рассмеялась.
— Конечно, нет. — Ее глаза сузились. — Если вы можете точно угадать мои мысли, тогда скажите, о чем я сейчас подумала.
Блейк ощутил, как его охватывает давно забытый молодой азарт — чувство, которого он не испытывал все эти годы, с тех пор как умерла Марабелл. И хотя он знал, что это ни к чему не приведет, он был бессилен перед ним. Он сделал шаг вперед и произнес:
— Ты думала о том, что хочешь снова поцеловать меня.
— Не правда!
Он медленно покачал головой.
— Нет, правда.
— Чепуха! Может, когда мы были в кабинете… — Она закусила губу.
— Здесь или в кабинете — какая разница?
Она гордо выпрямилась:
— Я хочу помочь вам выполнить операцию, или как там это называется, а вы говорите о поцелуях!
— Это не совсем так. На самом деле я говорил о том, чтобы ты поцеловала меня.
Каролина от удивления открыла рот.
— Вы, наверное, сошли с ума.
— Возможно, — ответил Блейк, подходя ближе. — Возможно, я давно не сходил с ума.
Она посмотрела ему в лицо и прошептала дрожащими губами:
— Давно не…
Он серьезно кивнул.
— Вы оказываете на меня странное действие, мисс Каролина Трент.
— В хорошем смысле или в плохом?
— Иногда трудно разобрать, — ответил он и хитро улыбнулся. — Но мне хочется думать, что в хорошем.
Он наклонился и коснулся губами ее губ.
— Что ты хотела сказать мне про окно? — прошептал он — Я забыла.
— Ну и ладно — И он снова поцеловал ее, на этот раз крепче и с большей страстью Он и не думал, что страсть еще сохранилась в его сердце. Она вздохнула и прильнула к нему, доверяясь его рукам.
Каролина уронила палку, обвила руками его Шею и забыла обо всем на свете. Когда его губы прижимались к ее губам и ей было тепло в его объятиях, какое имело значение, прилично или нет целоваться с ним. Только бы этот поцелуй никогда не кончался!
Каролина тесно прижалась к нему, приподнялась на цыпочки, и затем,..
— Ой! — Она бы упала, если бы Блейк не подхватил ее.
— Каролина? — спросил он с тревогой.
— Моя дурацкая лодыжка, — воскликнула она. — Я забыла про нее и попыталась…
Он прижал палец к ее губам.
— Молчи, так будет лучше.
— Не думаю, — возразила она.
Блейк осторожно высвободился из ее объятий и сделал шаг назад. Потом легко наклонился и поднял с земли палку.
— Я не хочу пользоваться твоей беззащитностью, — тихо произнес он, — но за себя не ручаюсь.
Каролина хотела крикнуть, что ей все равно, но вовремя прикусила язык. Они достигли восхитительной гармонии, и ей не хотелось подвергать опасности их новые отношения.
Рядом с этим мужчиной она чувствовала какое-то тепло, ей было покойно и хорошо, и она знала, что никогда себе не простит, если потеряет все это. Как давно она в последний раз чувствовала, что нужна кому-то!
Только он этого еще не понял.
Каролина глубоко вздохнула. Нужно набраться терпения.
Господи, у нее есть кузина, которую зовут Пейшенс Терпение (англ.).

.
Она живет в Массачусетсе с отцом весьма пуританских нравов Каролина чуть не стукнула себя по лбу. Ну при чем здесь Пейшенс из Массачусетса?
— Каролина, ты жива?
Она подняла голову.
— Все отлично. Просто замечательно. Мне никогда не было так хорошо. Я только…
— Только — что?
— Подумала. — Она закусила нижнюю губу. — Это иногда со мной случается.
— Похвальное времяпрепровождение, — заметил Блейк. — Но ты собиралась сказать мне что-то об окнах.
— О да, конечно. Мне кажется, что подоконник с южной стороны комнаты в Пруитт-Холле находится на высоте третьего оконного переплета в кабинете.
— Третьего снизу или сверху?
— Сверху.
— Гм-м. — Блейк оценивающим взглядом посмотрел на окно. — Здесь футов десять. Задача выполнимая, но занудная.
— Ты как-то странно отзываешься о своей работе.
Он повернулся и рассеянно посмотрел на нее.
— Каролина, значительная часть моей работы довольно занудна.
— Неужели? А я думала, она увлекательна.
— Нет, — сухо возразил Блейк. — Уж поверь мне. И вообще это не работа.
— А что?
— Это нечто, что я делаю, — нехотя произнес он, — и чем недолго еще буду заниматься.
— Почему?
Немного помолчав, Блейк откашлялся и спросил:
— Как твоя лодыжка?
— В порядке.
— Ты уверена?
— Совершенно. Мне только не нужно становиться на цыпочки. Я надеюсь, к завтрашнему дню она совсем пройдет.
Блейк опустился перед Каролиной на корточки и, к ее изумлению, взял ее лодыжку в руки и осторожно ощупал.
— Насчет завтра ты оптимистка. Но опухоль стала гораздо меньше.
— Да. — Ничего лучше не придумав, Каролина замолчала. Что следует говорить в такой ситуации? Спасибо за чудесный поцелуй? Можно ли будет получить еще один?
Вряд ли это уместно, даже если произнесено от всего сердца. «Терпение, терпение и еще раз терпение», — повторила она про себя.
Блейк с любопытством посмотрел на нее.
— У тебя странный вид.
— Правда?
— Прости, — поправился он. — Я хотел сказать, что ты выглядишь слишком серьезной.
— Я подумала о своей кузине, — сказала Каролина первое, что ей пришло в голову, подозревая, что это звучит ужасно глупо.
— О кузине?
Она неуверенно кивнула.
— Ее зовут Пейшенс.
— Понятно.
Каролина испугалась, что он действительно все понял, потому что уголки его рта задрожали.
— Должно быть, ее имя соответствует характеру, поэтому она пример для тебя?
— Совсем нет. Пейшенс — старая карга, — соврала она.
На самом деле в Пейшенс Мерриуэзер удивительно сочетались сдержанность, набожность и красота. Каролина никогда не встречалась с ней, но ее письма всегда были весьма нравоучительными. Однако Каролина переписывалась с ней многие годы, поскольку это была единственная живая душа, способная скрасить ее пребывание у опекунов.
— Гм-м, — задумчиво сказал он. — Мне кажется, жестоко давать ребенку такое имя.
Каролина задумалась.
— Да, довольно трудно жить, соответствуя своему имени. Это ведь не Фейс, Хоуп или Чарити Вера, Надежда, Любовь (англ.).

.
Он покачал головой.
— Для тебя жить с именем Пейшенс было бы просто невозможно.
Она игриво ущипнула его за плечо.
— Если уж говорить об именах, откуда взялось твое?
— Ты имеешь в виду Блейк?
Она кивнула.
— Это была девичья фамилия моей матери. У нас в семье есть традиция давать второму сыну имя по девичьей фамилии матери.
— Второму сыну?
Блейк пожал плечами.
— Первый сын обычно получал что-нибудь важное со стороны отца.
«Трент Рейвенскрофт, — подумала Каролина. — Звучит не так плохо». Она улыбнулась.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он.
— Я? Ничему. Просто…
— Ну, говори.
Каролина проглотила подступивший к горлу комок, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. Она никогда не скажет ему, что мечтала об их будущих детях.
— О чем я думаю? — медленно произнесла она.
— Да.
Наконец она нашла выход.
— Я думаю, — повторила Каролина на этот раз более уверенно, — о том, что тебе очень повезло, что у твоей матери не было двойного имени. Только представь, что тебя могли звать Фортескью Гамильтон Рейвенскрофт.
Блейк усмехнулся.
— Тогда бы меня звали Форт или Гэм, для краткости.
— О! — продолжала Каролина, окончательно развеселясь. — А если бы твою мать звали Уэлш? Все вокруг шипели бы на тебя.
— Однажды я влюбился в девушку по имени Сара Уигглсуорт, — хмыкнул Блейк. — Но мой брат убедил меня оставить ее в покое.
— Да, — размышляла Каролина, — трудновато пришлось бы ребенку по имени Уигглсуорт Рейвенскрофт.
— Скорее, Дэвид сделал это по другим мотивам. Через полгода они обручились.
— О, изумительно! — воскликнула Каролина со смехом. — А ему не придется называть ребенка Уигглсуортом?
— Нет. Только мы, вторые сыновья, должны следовать этой традиции.
— Разве твой отец не виконт? Почему ему не придется следовать традиции?
— Мой отец сам был вторым сыном. Его старший брат умер в пятилетнем возрасте, но к этому времени мой отец уже родился и получил свое имя.
Каролина улыбнулась.
— А как его звали?
— Боюсь, с именем отцу повезло меньше, чем мне. Девичья фамилия бабушки была Петти.
Каролина зажала ладонью рот.
— О Боже! Я не должна смеяться.
— Да. И мы все тоже.
— Как ты его зовешь?
— Я зову его отец. Все остальные — Дарнсби, по титулу.
— Что же он делал, пока не получил титул?
— Думаю, он всем велел называть его Ричардом.
— Это одно из его имен?
— Нет. — Блейк пожал плечами. — Но это гораздо лучше, чем Петти.
— Ох, как смешно, — сказала Каролина, вытирая слезы. — А что случится, если у Рейвенскрофта не будет второго сына?
Он наклонился, и озорные огоньки сверкнули в его глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34