гуляла по лесу и знакомилась с новыми местами.Говоря это, она просунула голову в дверь его кабинета. Отец сидел за письменным столом, погруженный в работу над очередной проповедью. Он махнул рукой, не оборачиваясь, — знак, что все в порядке, и чтобы его не отвлекали по пустякам. Виктория осторожно закрыла дверь.Она направилась в кухню: пора было готовить ужин. Они с Элеонорой готовили по очереди, и сегодня вечером был черед Виктории. Она попробовала тушеное мясо, которое перед уходом поставила в печь, добавила немного соли и присела на стул. Он сказал, что хочет на ней жениться. Нет, ей это, наверное, приснилось. Ведь Роберт — граф. Граф! И рано или поздно станет маркизом. Маркизы не женятся на дочках священников.Но ведь он поцеловал ее! Виктория прикоснулась рукой к губам и пальцы ее затрепетали. Конечно, она понимала, что этот поцелуй для него совсем не то, что для нее — он ведь куда старше и наверняка перецеловал не одну дюжину юных дев до встречи с ней.Девушка задумчиво водила пальчиком по деревянной поверхности стола, чертя завитушки и сердечки, в то время как мысли ее были заняты сыном маркиза. Робертом. Роберт. Она произнесла вслух его имя, затем вывела на столе: «Роберт Филип Артур Кембл».Он так красив — просто дух захватывает! Черные вьющиеся волосы — правда, чуть длиннее, чем требует мода. А какие глаза! Как правило, у черноволосых мужчин и глаза темные, а у него — светло-голубые. Обычно такие глаза кажутся холодными, как свергающие льдинки, но у Роберта взгляд теплый и приветливый.— …Виктория?.. Виктория!Виктория наконец подняла голову и увидела в дверях сестру.— А, Элли, это ты,Элеонора, которая была младше Виктории ровно на три года, подошла к столу и схватила сестру за руку. — Смотри, пальцы занозишь, — насмешливо произнесла она, отпустила ее руку и уселась за стол напротив сестры.Виктория смотрела на нее, но глаза ее видели только Роберта — его красиво очерченные губы, в любой момент готовые улыбнуться, темную щетину на подбородке. Интересно, он бреется каждый день или нет?— Виктория!Виктория вздрогнула и посмотрела на Элли.— Ты что-то сказала?— Я спрашиваю тебя — уже во второй раз, заметь, — пойдешь ты завтра со мной к миссис Гордон? Мы должны отнести ей корзину с продуктами. Папа решил поделиться доходами от церковной десятины с ее семьей, пока она болеет.Виктория кивнула. Ее отец, будучи приходским священником, имел право на десятую долю урожая с окрестных полей. Большая часть продавалась на рынке, и вырученные деньги шли на нужды церкви, но и остававшейся провизии для семьи Линдонов было более чем достаточно.— Да, да, — рассеянно промолвила она. — Конечно, я пойду с тобой.Роберт. Она вздохнула, мысленно произнося его имя. Какая у него чудесная улыбка!— …еще немного? Виктория вскинула голову.— Прости, Элли, ты что-то спросила? — Я говорила, — повторила сестра, теряя терпение, — что уже пробовала мясо, и мне оно показалось недосоленным. Может, добавить еще немного соли, как ты считаешь?— Нет, нет. Я только что его посолила.— Да что с тобой в конце концов, Виктория?— О чем ты?Элли возмущенно фыркнула:— О чем я?! Да о том, что у тебя все в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Я с тобой разговариваю, а ты словно не слышишь ничего — уставилась в окно и вздыхаешь.Виктория нагнулась к ней через стол и понизила голос:— Элли, ты умеешь хранить тайны?Элли, в свою очередь, придвинулась к сестре:— Ты же знаешь, что да.— Ну так вот: мне кажется, я влюбилась.— Ну да, так я тебе и поверила!Виктория аж подпрыгнула.— Элли, я открыла тебе душу и сердце, а ты сомневаешься?!Элли усмехнулась.— В кого, скажи на милость, ты могла бы влюбиться в этом унылом Белфилде?— А ты не разболтаешь мой секрет?— Я ведь уже поклялась тебе, что буду молчать как рыба.— Это лорд Макклсфилд.— Сын маркиза? — воскликнула Элли. — Виктория, да ведь он же граф!— Тише ты! — прошипела Виктория и покосилась в сторону кабинета отца. Не хватало еще, чтобы он вышел и поинтересовался, о каком графе они говорят. — Я и без тебя знаю, что он граф.— Ты с ним даже не знакома. Он был в Лондоне, когда нас водили представлять маркизу в Каслфорд.— Я встретила его сегодня.— И тут же решила, что влюблена? Виктория, только поэты и дураки влюбляются с первого взгляда.— Ну, значит, я дурочка, — важно изрекла Виктория, — поскольку, видит Бог, у меня нет склонности к поэзии.— Ты просто сумасшедшая, сестричка, просто сумасшедшая!Виктория выпрямилась и глянула на младшую сестру сверху вниз.— Если честно, Элеонора, мне кажется, я еще никогда не вела себя так разумно, как сейчас.Ночью Виктория долго не могла уснуть. Когда же она наконец задремала, ей приснился Роберт.Он целовал ее — сначала его губы нежно коснулись ее губ, потом продвинулись по щеке к шее. Она слышала, как он шепчет ее имя: «Виктория… Виктория…»Сон мигом слетел с нее.— Виктория…Похоже, она все еще спит.— Виктория…Она вылезла из-под одеяла и выглянула в окно, которое находилось прямо у кровати. Он был там.— Роберт?Роберт улыбнулся и чмокнул ее в нос.— Он самый. Признаться, я рад, что у вашего дома всего один этаж.— Роберт, что вы здесь делаете?— Схожу с ума от любви к вам.— Роберт! — воскликнула Виктория, с трудом удерживаясь от смеха и невольно поддаваясь его настроению. — Но если серьезно, милорд, ответьте мне, что вы здесь делаете?Он отвесил ей галантный поклон.— Я пришел засвидетельствовать вам свое почтение, мисс Линдон.— Среди ночи?— По-моему, это самое подходящее время.— Роберт, а что если бы вы ошиблись окном? Отец убил бы вас на месте.Он облокотился о подоконник.— Вы упомянули, что под вашим окном цветет жимолость. Я стал принюхиваться и нашел ваше окно по запаху. — Он потянул носом воздух в подтверждение своих слов. — С обонянием у меня все в порядке.— Вы невыносимы.— Да? Может, это потому, что я безумно в вас влюблен?— Роберт, вы не можете в меня влюбиться. — Но, произнося эти слова, Виктория больше всего хотела, чтобы это было не так.— Разве? — Он перегнулся через подоконник и взял ее за руку. — Идем, Тори.— Н-никто раньше не называл меня Тори, — пролепетала она.— А мне нравится называть тебя так, — шепнул он, притягивая ее к себе. — Можно мне тебя поцеловать?Виктория робко кивнула. Она знала, что поступает не правильно, но ничего не могла с собой поделать — о его поцелуе она мечтала весь вечер.Прикосновение его губ было мягким, едва ощутимым, но Виктория вздрогнула, почувствовав, как по спине у нее поползли мурашки.— Тебе холодно? — прошептал он, и каждое его слово было поцелуем. Она покачала головой. Он чуть отодвинулся и сжал ее лицо в ладонях.— Ты такая красивая. — Он погладил темный локон ее волос — на ощупь они были мягкие и шелковистые. Затем вновь приблизил свои губы к ее губам, чтобы она привыкла к этой ласке, прежде чем последует нечто большее.Виктория задрожала, но не отпрянула от него, и он понял, что она тоже очарована этим волшебным мгновением.Роберт положил ладонь ей на затылок, и пальцы его погрузились в ее роскошные густые волосы, а кончиком языка он обвел линию ее губ. Вкусом они напоминали мяту и лимон, и он лишь каким-то чудом удержался, чтобы не вытащить ее через окно и не продолжить ласки прямо здесь, на мягкой траве. В свои двадцать четыре года ему еще ни разу не приходилось испытывать такое сильное влечение. Да, это была страсть, но в то же время он чувствовал, как душу его заполняет нежность к этой девушке.Он неохотно поднял голову, понимая, что не вправе сегодня требовать от нее того, чего желал сейчас так страстно.— Идем же, — повторил он шепотом. Она еле заметно покачала головой. Он снова взял ее за руку и потянул к открытому окну.— Роберт, но ведь сейчас ночь.— Да, и это самое подходящее время для прогулок вдвоем.— Но я… я же в ночной рубашке! — Она окинула взглядом свой наряд, как будто только сейчас осознала, насколько он неприличен. Схватив одеяло, она закуталась в него с ног до головы.Роберт чуть не прыснул со смеху.— Накинь плащ, — мягко приказал он. — И поторопись. Сегодня ночью нам предстоит многое увидеть.После этих слов Виктория забыла свои сомнения;Да, да, это полнейшее безумие, но если сейчас она закроет окно, то потом до конца жизни будет гадать, что за чудеса ожидали ее этой лунной ночью.Она спрыгнула с постели и натянула на себя длинный темный плащ, который вытащила из шкафа. В нем, конечно, будет жарковато, но не разгуливать же ей по округе в одной ночной рубашке. Виктория застегнула плащ, взобралась на постель и с помощью Роберта вылезла через окно на улицу.Свежий ночной воздух был напоен ароматом жимолости. Виктории захотелось вдохнуть пьянящий запах полной грудью, но Роберт дернул ее за руку, увлекая за собой. Беззвучно смеясь, она понеслась вслед за ним через лужайку к лесу. Никогда еще она не ощущала себя такой свободной и счастливой. Ей хотелось кричать от восторга, чтобы ее услышали темные кроны деревьев, но она вовремя вспомнила, что в Спальне отца окно тоже открыто.Через несколько минут они выбежали на небольшую полянку, залитую лунным светом. Роберт резко остановился, и Виктория с разбегу налетела на него, тут же попав в крепкие объятия.— Тори, — прошептал он. — О Тори!И снова поцеловал ее — он целовал ее так, словно она была единственной женщиной на земле.Наконец она высвободилась из его объятий и взглянула на него взволнованно и удивленно.— Все случилось так быстро. Не понимаю, как я согласилась?— Я и сам не понимаю, — сказал Роберт и прерывисто вздохнул. — Но ты согласилась, и это чудо. — Он опустился в траву и лег на спину.Виктория взглянула на него в нерешительности. Он похлопал по траве ладонью, приглашая ее последовать его примеру.— Ложись и смотри на небо. Когда еще увидишь такое потрясающее зрелище!Виктория всегда была любопытной. Она опустилась в траву, подняла глаза и увидела над собой небесный свод — отсюда, из травы, он показался ей огромным.— Скажи, ведь правда эти звезды — самое удивительное из того, что есть на свете? — спросил вдруг Роберт.Виктория кивнула и придвинулась ближе к нему.— Они светят для тебя. Я верю, что Господь сегодня ночью специально их зажег, чтобы ты могла ими любоваться.— Роберт, ты такой фантазер! Он повернулся на бок и, опершись на локоть, задумчиво убрал непокорный локон у нее со лба.— Я им стал только с сегодняшнего дня, — произнес он необычайно серьезно. — Раньше я думал, что мечты и романтика — это не для меня. Но теперь… — Он умолк, тщетно пытаясь подыскать слова, которые смогли бы как можно полнее выразить то, что сейчас творилось у него в душе. — Я не могу этого объяснить, но у меня такое чувство, что я могу говорить с тобой обо всем на свете.Она улыбнулась.— Да, так оно и есть.— С тобой я могу говорить о том, что многим показалось бы странным или глупым. Даже с самыми близкими друзьями я никогда не был таким откровенным. Ну вот, к примеру… — Он внезапно вскочил на ноги. — Тебя никогда не удивляло, как это люди сохраняют равновесие, стоя на двух ногах?Виктория тоже начала подниматься, но от смеха опять повалилась в траву.— Нет, это и вправду удивительно, — продолжал он, раскачиваясь с пятки на носок. — Посмотри на свои ступни. Они такие маленькие по сравнению со всем остальным телом. Исходя из этого можно было бы предположить, что мы будем утыкаться носом в землю при каждой нашей попытке встать.На этот раз ей удалось принять сидячее положение, и она с интересом стала рассматривать свои маленькие ступни.— Похоже, ты прав. Это и в самом деле удивительно.— Я больше никому этого не говорил, — промолвил он. — Я всегда об этом думал, но до сих пор не решался ни с кем поделиться своими мыслями. Наверное, я просто боялся, что люди сочтут это глупостью и будут правы.— А по-моему, это вовсе не глупость.— Я знаю. — Он склонился к ней и погладил ее по щеке. — Я знаю, что ты именно так и думаешь.— Я даже считаю, что твой вопрос сам по себе очень интересен, — великодушно добавила она.— Тори, Тори! Не знаю, как объяснить это и как это понять, но одно я знаю точно — я люблю тебя.Она резко обернулась посмотрела ему в лицо.— Да, я люблю тебя, — повторил он с жаром. — Со мной еще никогда такого не бывало, и будь я проклят, если позволю рассудку руководить моими чувствами.— Роберт, — прошептала она. — Мне кажется, я тоже тебя люблю.От этих ее слов у него перехватило дыхание. Он не мог больше сдерживать себя — счастье переполняло его и рвалось наружу. Он подхватил ее на руки и прижал к себе.— — Скажи это еще раз.— Я тебя люблю, — прошептала Виктория, улыбаясь робко и смущенно— Еще раз!— Я тебя люблю! — смеясь, воскликнула она.— О Тори, Тори! Я сделаю тебя такой счастливой, вот увидишь. Я дам тебе все, что ты ни пожелаешь. Я подарю тебе весь мир.— Я хочу луну! — крикнула Виктория. В это мгновение она была твердо уверена, что для него это пара пустяков.— Я подарю тебе все, что ты захочешь — и даже луну, — убежденно сказал он. И снова ее поцеловал. Глава 2 Прошло два месяца. Роберт и Виктория встречались при каждом удобном случае, познавая природу, а главное — друг друга.За это время Роберт поведал Виктории о своем увлечении наукой и о страсти к скаковым лошадям и даже посетовал, что, вероятно, никогда не станет таким, каким его хочет видеть отец.Виктория, в свою, очередь, рассказала ему, что питает слабость к романтическим новеллам, с гордостью заявила об умении класть стежки на шитье ровно-ровно, словно по ниточке, и в довершение ко всему призналась, что вряд ли у нее получится жить в соответствии со строгими правилами морали, которые с детства старался внушить ей ее отец-священник.Она обожала пирожные.Он терпеть не мог горох.У него была совершенно безобразная привычка, когда он садился, класть ноги на стол, на кровать — куда придется.Она, когда начинала сердиться, упирала кулачки в бока, хотя пока у нее не возникало необходимости принимать по-настоящему суровый и непреклонный вид.Ему нравилось, как она надувает губки, когда сердится, с каким вниманием и заботой относится к окружающим и даже то, с каким озорством она подтрунивает над ним, когда он начинает вести себя чересчур самоуверенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36