Все ее тело содрогалось. И тело Рэнда само откликнулось на ее безмолвный призыв. Он и не пытался предугадать заранее, что она собирается сделать в следующую минуту. Он был твердо уверен в одном – если Клер остановится, он умрет.
Прижавшись к нему всем телом, Клер спрятала лицо у него на плече. На мгновение могло показаться, будто это она поддерживает его, а не наоборот. Вода вдруг неожиданно стала холоднее, чем прежде, и Клер чуть заметно вздрогнула, почувствовав, что опускается под воду. Когда ее ноги коснулись дна, вода дошла ей почти до подбородка. Ни один из них не вымолвил ни слова.
Склонив голову, Рэнд прижался губами к мокрой гриве ее разметавшихся волос. Запах лавандовой воды исчез, сменившись пряным ароматом цветущего гибискуса и имбиря. Подхватив ее на руки, Рэнд уложил жену на заросший папоротником выступ скалы и жадно овладел ею.
– Словно тонешь, – слабым голосом прошептала она, сонно зашевелившись в его объятиях.
Клер позволила Рэнду вынести ее на берег, однако решительно воспротивилась, когда он предложил отнести ее в лагерь. Они вернутся на рассвете, упрямо твердила она, раньше она и с места не сдвинется.
Рэнд иронически усмехнулся.
– Мы и в самом деле чуть было не утонули, – хмыкнул он. Клер приподнялась на локте. Она отыскала губы Рэнда сначала кончиками пальцев, потом своими губами. Поцелуй показался ему восхитительно нежным.
– Это тебе в награду.
Плечи Рэнда заходили ходуном от едва сдерживаемого смеха.
– Спи! – велел он.
Она почти сразу же заснула, но ненадолго. Несмотря на приятную усталость, заставлявшую ее и во сне прижиматься к широкой груди Рэнда, Клер очень скоро обнаружила, что совершенно не хочет спасть. «Проклятие на оба ваши дома!» – вдруг вспомнила она. Фраза, брошенная умирающим Меркуцио, упорно вертелась у нее в голове. Монтекки и Капулетти. Уотерстоуны и Гамильтоны. Рэнд был не так уж далек от истины, отметив сходство во вражде, которая на несколько веков разделила оба семейства. Джеймс Гамильтон и Генри Уотерстоун могли бы стать подходящими персонажами для шекспировской драмы, а ведь легенда о сокровище как раз и брала начало во времена Шекспира. Могло ли так случиться, что, услышав старинную легенду о вражде двух семей, он положил ее в основу своей бессмертной трагедии?
Эта мысль заставила Клер подскочить, будто ее ужалили. Поджав под себя ноги, она натянула на них рубашку и глубоко задумалась, покусывая губу. «Проклятие на оба ваши дома»… Понадобилось почти три века, чтобы оно исполнилось и от семейства Уотерстоунов не осталось ни одного человека. Клер в испуге зажмурилась – страшно было даже представить себе, что и Гамильтонов ждет та же судьба! И однако… нельзя было отрицать, что из мужчин в семье, чьим долгом было хранить семейную легенду, уже почти никого не осталось. Шелби… Дэвид… отец Рэнда – все они в земле, а у Бриа, возможно, уже никогда не будет детей.
Клер вдруг почувствовала, как липкие пальцы страха сжали ей горло. От предчувствия надвигающейся беды перехватило дыхание.
– Клер?
Она даже не подозревала, что как-то выдала себя, пока муж не окликнул ее. Прикосновение его руки словно прорвало невидимую плотину – рыдания, которые она уже и не пыталась сдержать, сотрясали все ее тело, по щекам покатились слезы.
Испуганный, ничего не понимающий Рэнд, рывком приподнявшись, схватил жену в объятия. Почувствовав, что она вся трепещет, как лист на ветру, он сердито выругался.
– Немедленно возвращаемся в лагерь! Доктор Стюарт… Клер сдавленно ахнула.
– Нет, – задыхаясь, пролепетала она, – я не больна! Просто…
Только сейчас Рэнд сообразил, что Клер терзает безумный страх. То же самое произошло с ней на борту «Цербера» сразу же после того, как она оправилась от болезни.
– Успокойся, – нежно прошептал он, почти касаясь губами ее уха, – все будет хорошо. Я с тобой… я не позволю, чтобы кто-то причинил тебе вред.
«Господи, да разве в этом дело?» – в отчаянии подумала Клер.
– Да не мне, а тебе, – простонала она, прижимаясь к его груди. – Опасность грозит тебе!
– Хорошо, – покорно повторил он, желая только одного – чтобы она успокоилась, – я постараюсь, чтобы никто не причинил вреда мне.
Рассердившись, Клер стукнула его кулаком.
– Что ты знаешь о проклятии?! – крикнула она. От досады она даже перестала дрожать. – От проклятья кровь потечет рекой, Языки пламени взовьются вверх, Палящее солнце – жара и зной Выжгут травы под корень, как острый серп.
Реки бурные выйдут из русел своих. Дожди беспрерывные будут лить. Затянется небо, каждый день будет лих. Глаза потускнеют, и страшно жить!
Задохнувшись, Клер вскочила. Сейчас она была похожа на древнюю пифию. Рэнд осторожно взял ее за руки и попытался усадить.
– Ну какое же это проклятие, Клер? – сказал он, пытаясь успокоить взволнованную жену.
Она с досадой затрясла головой.
– Меркуцио, – прошептала она. – Помнишь? Ты же сам сказал…
Глаза Рэнда расширились. Чуть слышно выругавшись сквозь зубы, он прижал Клер к груди.
– Послушай, Клер, я вовсе не это имел в виду!
– Именно это.
Обнимая жену, Рэнд замолчал, понимая, что спорить бесполезно. «Слова тут вряд ли помогут», – подумал он. Вместо этого он принялся утешать Клер, гладя ее спутанные волосы и шепча на ухо какие-то бессмысленные ласковые слова. Он не знал, сколько прошло времени… может, несколько минут, а может, час… прежде чем тело Клер отяжелело в его объятиях. Набухшие веки устало сомкнулись, дыхание стало ровным. Она уже крепко спала, а Рэнд все еще боялся отпустить ее.
Первые утренние лучи, выглянув из-за горизонта, залили лагуну золотистым сиянием. Пробиваясь сквозь темно-зеленый полог листьев, они золотыми стрелами осыпали землю.
Опустившись на колени у берега, Рэнд погрузил ладони в воду, ополоснул лицо и шею, пригладил спутавшиеся во сне волосы. На горизонте, сквозь просвет в зеленой стене листьев, виднелись мачты стоявшего на якоре «Цербера». Стало быть, обойдя вокруг острова, Катч вернулся еще ночью, сообразил Рэнд, стиснув зубы. При мысли о том, что Катчу могло повезти больше, чем ему самому, он почувствовал невольный укол ревности.
Когда Рэнд обернулся, Клер уже проснулась. Обхватив себя руками, она зевнула и потянулась, как сонная кошечка. И тут же испуганно застыла, услышав сорвавшийся с губ Рэнда смешок.
– Могу я хоть минуту не бояться того, что кому-то придет охота подсматривать?! – проворчала она.
Рэнд смущенно кашлянул.
– Конечно. Я уже отвернулся, – поклялся он.
Клер ему не поверила. Повернув голову в ту сторону, откуда до нее донесся голос Рэнда, она поднялась и неуверенно двинулась в его сторону. Добравшись до берега, она последовала примеру Рэнда, встала на колени и плеснула водой себе в лицо, чувствуя взгляд мужа. Прохладная вода, скатившись по шее, намочила ворот ее рубашки.
– Ммм, как приятно, – промурлыкала она, – я даже чувствую солнечные лучи!
Кожа ее горела. Солнце, запутавшись в волосах, заставило их сверкать и переливаться всеми оттенками рыжего и золотисто-каштанового. В профиль Клер выглядела на редкость соблазнительно, а когда, умывшись, наконец повернулась к нему, Рэнд с удивлением убедился, что солнце тут ни при чем. Просто сейчас лицо Клер казалось безмятежно-счастливым, как будто, плеснув водой себе в лицо, она разом смыла терзавший ее страх.
Единственное, что пришло Рэнду в голову, – это поцеловать ее. Так он и сделал.
– Почему? – удивленно прошептала Клер, прижав пальцы к губам, когда он наконец отодвинулся.
– Потому что мне этого захотелось. Улыбка ее стала нежной.
– Гедонист! – насмешливо фыркнула она и резко выбросила руки вперед. Но Клер неправильно рассчитала расстояние, на котором был от нее Рэнд, и только чудом оба не свалились в воду. Хохоча, Клер отпрянула в сторону, легко увернувшись от его рук.
Рэнд, убедившись, что промахнулся, только досадливо покачал головой. Глаза его смеялись. Он посмотрел на жену, уверенной походкой пробиравшуюся туда, где на ложе из папоротников они провели минувшую ночь, и во взгляде его вспыхнуло неприкрытое восхищение. Ориентировалась она прекрасно. К тому времени, как он присоединился к ней, Клер уже отыскала свою одежду и принялась натягивать ее на себя.
Усевшись на землю, Рэнд вытащил из кучи одежды свои носки и башмаки.
– Нам надо обсудить то, что произошло ночью, – проговорил он.
Клер лениво натягивала чулок. Слова Рэнда заставили ее замереть. Пальцы, вцепившиеся в край чулка, слегка побелели. На губах появилась улыбка, полная насмешливого презрения к самой себе.
– Значит, это все-таки был не сон, – прошептала она.
– Нет, – подтвердил Рэнд, – не сон.
Клер медленно опустила голову. Совсем не это ей хотелось сейчас услышать… но по крайней мере это было то, чего она ожидала.
– Ты сможешь… простить меня? Оt изумления брови Рэнда поползли вверх.
– Простить тебя?! Но за что?
– За то, что я была такой… такой… – заикалась она.
– Такой слабой и женственной? – насмешливо подсказал Рэнд.
– Ты так говоришь только потому, что на этот раз я не швырнула тебе в голову ничего тяжелого! – тут же взвилась на дыбы Клер.
Рэнд невольно улыбнулся. «Что ж, – подумал он, – доля правды в этом есть».
– Я так сказал только для того, чтобы ты поняла, как это глупо с твоей стороны просить прощения за подобные вещи. – Улыбка исчезла с его губ, взгляд стал серьезным, даже мрачным. – Нынче утром я хотел бы обследовать Пулоту более тщательно. И особенно то место, где стоят тики. Если хочешь, я прикажу отвезти тебя назад на «Цербер». В конце концов, какой смысл для тебя оставаться здесь, в особенности если это место внушает тебе такой страх.
– Нет, я хочу остаться, – возразила Клер, – я хочу быть с тобой. Прошлой ночью я просто потеряла голову. Сегодня мне уже лучше. Честное слово, Рэнд!
Рэнд готов был поклясться, что ей до сих пор трудно говорить о том кошмаре, который терзал ее ночью. Легкие морщинки залегли в уголках ее рта.
– Расскажи мне о том, что пришло тебе в голову, – попросил он.
Натянув второй чулок, Клер задумчиво разгладила его, чувствуя, как знакомый страх кольцом сдавил грудь.
– До сегодняшней ночи мне как-то даже не приходило в голову, насколько пострадала вся ваша семья. Твой отец и все братья погибли, а сестра… вряд ли она решится выйти замуж. Я сообразила, каким камнем оно давит тебе на плечи… Эти слова в заклятии – те самые, которые, как ты думал, относились к драгоценным камням, образовывающим радугу, – с таким же успехом они могут относиться и к войне, в которой тебе пришлось принять участие.
– Они с таким же успехом могут относиться к любой войне, – возразил Рэнд. – Держу пари, наши предки думали так же. За последние три сотни лет, что существует заклятие, было столько всего – и войн, и пожаров и наводнений! – что оно могло исполниться не один десяток раз. Надо признать, тот картограф оказался на редкость талантливым пророком.
– Да, только вот от Уотерстоунов уже никого не осталось, – многозначительно заметила Клер.
– Многие семейства со временем исчезают, это неизбежно. Ты же изучала Дарвина – таков естественный отбор. Чем мы, в конце концов, отличаемся от животных? Такие же творения природы, как и они, и подвластны тем же самым законам, что и все вокруг нас.
– Последний из Уотерстоунов лишился жизни как раз из-за этого заклятия.
– Тогда он просто жертва собственной алчности, а заклятие тут ни при чем. Кстати, это чисто человеческий порок. Я уже вообще жалею, что упомянул при тебе о Меркуцио. Знай я, что ты примешь мои слова так близко к сердцу, скорее откусил бы себе язык, чем сказал об этом. Клер покачала головой.
– Я хочу отыскать сокровище, – неожиданно выпалила она. Рэнд зевнул.
– Так же как и я.
– И покончить наконец с этим ужасом, – добавила Клер. Он удивленно воззрился на нее.
– Похоже, ты не слышала ни слова из того, что я сказал.
– Успокойся, я все слышала. Хотелось бы мне в это верить. – Натянув на колени подол платья, Клер обхватила их руками. – Однако ты забываешь, что сейчас мы на Пулоту и ничто не говорит о том, что кто-то успел побывать здесь до нас. Конечно, тому, что не осталось никаких следов от лагеря отца, можно придумать подходящее объяснение, как и отсутствию растительности у подножия тики, только будет ли от этого легче? Сомневаюсь. Я знаю, что ты с уважением относишься к местным суевериям… правда, только до тех пор, пока это не касается лично тебя. – Клер подставила ему спину, чтобы он застегнул ей платье. – Можешь смеяться сколько хочешь, – пробормотала она, – в конце концов, какая разница, по какой причине мы хотим отыскать сокровище! Ведь потом мы оба получим то, о чем мечтали, – точь-в-точь как в твоем заклятии.
Взвешивая ее слова, Рэнд молчал. Клер была права: он и в самом деле относился с большой долей уважения к верованиям жителей Солнечных островов. У нее хватило такта не упоминать о том, что он считает себя выше всего этого, но Рэнд и так легко прочел ее мысли. Он был твердо намерен отыскать сокровище; Клер мечтала лишь об одном – чтобы в душе ее воцарился покой. «И в самом деле, – подумал он, – какая разница, что нами движет?»
– В первый раз это слышу, – удивился он. Догадавшись, что Рэнд больше не намерен твердить, что она ошибается, Клер перевела дыхание. Наконец он покончил с застежками, и, обернувшись к нему, Клер одарила его сияющей улыбкой.
– Неужели Элизабет никогда не читала тебе «Сказки Матушки Гусыни»? – удивилась она.
– Наверное, читала, – пожал он плечами. – Я просто не помню этот стишок.
– Моей матери он нравился больше других. Помнишь, я как-то упоминала о нем… когда ты рассказывал мне о тики. В нем тоже упоминаются семь сестер.
– Что-то припоминаю, – нахмурился Рэнд, – но, по-моему, я все-таки его не слышал.
– Но ей-богу, я читала его вслух. Помнишь, на корабле? После того, как ты прочитал мне наизусть свою часть заклятия. Стишок еще заканчивался словами: «Будет клад, королей достоин он». Забыл?
– Все ж таки мне кажется, что там было что-то о Шалтае-Болтае… – с сомнением протянул Рэнд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56