Теперь Рэнд отчаянно жалел, что не вел себя по-другому – если бы не его проклятая сдержанность, может быть, ему бы удалось сразу заметить, что Клер больна. В конце концов, кто лучше его знал, какая у нее кожа, какими теплыми могут быть ее губы. Но возможность была упущена, причем дважды. Он побоялся дотронуться до нее потому, что хотел, чтобы она оставалась такой же далекой, по крайней мере тогда. Он боялся, что, поддавшись очарованию Клер, окажется беззащитным перед штормом.
Закрыв судовой журнал, Рэнд встал и принялся сбрасывать с себя просоленную одежду. Насквозь пропитанная водой, она с хлюпаньем упала на пол. Потом, как был обнаженный, улегся поверх одеяла и через мгновение, убаюканный мерным покачиванием «Цербера», уже заснул.
А сон Клер был беспокойным. Все последующие дни, пока ее трепала лихорадка, она то проваливалась в беспамятство, то всплывала на поверхность, но никто из дежуривших у ее постели не мог понять, в сознании она или бредит. Невнятное бормотание девушки почти невозможно было разобрать. То она звала отца, то брата, и этому никто не удивлялся. Пару раз с ее губ слетело имя крестного. Как-то раз, в бреду, она крикнула:
– Трентон!
Но чаще она повторяла слова и даже целые фразы на одном из тех наречий, на которых говорят в Полинезии. Чаще всего она вспоминала о тапу, снова и снова, как заклинание повторяя:
– Тиаре!
– Что все это значит? – спросил Стюарт, когда в каюту проведать Клер спустился Рэнд. – Или я неправильно понял? Может, она опять говорит о своем брате?
– Ее брата зовут Типу, – объяснил Рэнд. – А тапу… тапу – это что-то вроде заговора или заклинания.
Поднявшись на ноги, доктор принялся массировать затекшую шею.
– А Тиаре?
– Понятия не имею. Есть один цветок с таким названием. Может, она говорит о нем.
– Бессмыслица какая-то…
Рэнд пожал плечами. Ему безумно хотелось, чтобы Стюарт ушел.
– Вам удалось заставить ее съесть хоть что-нибудь?
– Немного жидкого бульона.
– А лекарство?
– Она его выплюнула.
Рэнд почувствовал, что теряет терпение.
– А ну, давайте мне его, доктор! Я хочу увидеть собственными глазами, как она его примет.
– Надеюсь, вам повезет больше, чем мне, – проворочал тот. – Лекарство в моем саквояже.
Как только за Стюартом закрылась дверь, Рэнд отшвырнул в сторону стул, на котором сидел, и пристроился на краешке койки. Три одеяла укутывали Клер почти до самых плеч. Кто-то – вероятно, Катч – позаботился причесать ее и аккуратно заплести волосы в косу. Мокрые от пота кудряшки облепили лоб и виски. Сейчас Клер была очень бледна, но не бледнее, чем он увидел ее в первый раз в гостиной герцога. Лиловатые тени залегли у нее под глазами, запекшиеся от жара губы были покрыты коркой. Она дрожала так, словно лежала на снегу, хотя в каюте было тепло, почти жарко.
Покопавшись в саквояже доктора, Рэнд отыскал бутылочку с микстурой и решил, что обойдется без ложки. Откупорив бутылку, он поднес ее к губам Клер, потом свободной рукой разжал ей челюсти, заставив Клер открыть рот, и влил туда несколько капель лекарства. Скривившись, Клер попыталась было выплюнуть его, но Рэнд держал ее крепко, так что ей пришлось проглотить большую часть уже в первый раз и все – во второй.
Рэнд отставил в сторону микстуру, потом отнес обратно бутылку с холодным бульоном и вернулся с горячим. Воспользовавшись тем же методом, он ухитрился влить в Клер большую часть бульона и, удовлетворенный этим, отослал дежурившего возле каюты матроса обратно с пустой бутылкой. Поплотнее прикрыв дверь и задвинув засов, Рэнд снова уселся на край койки, приподнял одеяла, отодвинул девушку к стене и вытянулся рядом. Подложив одну руку ей под голову, он обнял ее и прижал к себе, согревая своим телом.
Рэнд почти сразу же провалился в сон. Только услышав возле уха слабый шепот Клер, он наконец сообразил, что его разбудило.
– Не тапу, Тиаре. Не тапу. Я не… я не верю этому. Там нет никакого тапу.
Рэнд молча смотрел на то, как слабо шевелились ее губы, выталкивая слова, и гадал, что все это значит. Потом осторожно потрогал ее щеку. Она явно стала намного теплее, и это не был жар, просто обычное тепло. Вдруг глаза Клер широко распахнулись, и он испуганно отдернул руку. Ее взгляд был таким застывшим, что Рэнду на мгновение стало страшно – ему показалось, что она смотрит прямо ему в глаза.
– Тиаре!
В голосе были и ужас, и мольба. Клер задыхалась, словно пробежала не меньше мили, потом вдруг затихла. Внезапно глаза ее закрылись, и она почти мгновенно провалилась в сон.
И пока «Цербер», уже без приключений, плыл мимо многочисленных островов Тихого океана, Рэнд, не переставая, ломал себе голову, пытаясь понять, что все это значит. Прошло, однако, еще целых три дня, прежде чем ему представилась возможность спросить об этом саму Клер.
Окруженная подушками и закутанная в одеяло, она сидела, прислонившись спиной к стене, когда в каюту ворвался Рэнд.
– Думаю, мне все-таки придется пользоваться новым засовом, – заявила она. – Никто больше и не думает стучать в дверь, прежде чем войти.
Рэнд чуть заметно улыбнулся. Застыв в нескольких шагах от постели, он пожирал взглядом Клер, ее рассыпавшиеся волосы, ворот ночной рубашки. Легкий румянец вернулся на ее щеки, но лицо исхудало так, что казалось маленьким, как у ребенка. Рэнд с трудом проглотил комок в горле.
– Это я, Рэнд, – севшим голосом пробормотал он.
– Знаю, я слышала, как ты шел по коридору.
– Додд сообщил мне, что ты намерена присоединиться к нам.
Клер постаралась выдавить из себя легкомысленную улыбку.
– Если ты имеешь в виду живых, то да. Похоже, «Церберу» удалось обогнуть мыс Горн без особых неприятностей – в отличие от меня.
Рэнд вдруг понял, что не в силах оторвать от нее взгляд. Его ноги, казалось, сами поднесли его к постели.
– Клер…
Нетерпеливо отбросив одеяла, Клер встала на колени и протянула вперед руку с растопыренными пальцами. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он накрыл ее руку своей.
Через мгновение он прижал ее к груди. В его объятиях она казалась хрупкой, как цветок. Рэнд осыпал поцелуями ее волосы, ее брови, зажмуренные глаза. И когда он наконец оторвался от нее, слова, казалось, были уже не нужны – она и так поняла, что ему пришлось пережить, пока она была на грани смерти. Крепко ухватившись за него, Клер ласково взъерошила его взлохмаченные волосы и чуть слышно шепнула, уткнувшись носом ему в шею:
– Я знаю, знаю.
Он наконец выпустил ее, и Клер легонько оттолкнула его. Рэнд снова поцеловал ее.
– Осторожно, – предупредила она, – дверь не заперта.
– Хм-м, – сжав в ладонях ее лицо, Рэнд жадно вглядывался в него, – я помню.
– Держу пари, пока я была больна, все привыкли входить сюда без стука.
– Не все. Только Стюарт, Катч и Додд – на них пришлась львиная доля работы.
– И ты. Я знаю, что ты тоже приходил.
Рэнд изумился. Неужели она чувствовала его присутствие? Ему такое и в голову не приходило.
– Ты знала? – сппосил он. Клер кивнула.
– Ты даже никогда не называла меня по имени. Она быстро поцеловала его ладонь.
– Рэнд, – тихо прошептала она.
Дрожь пробежала у него по спине. Быстро подхватив Клер на руки, он усадил ее на прежнее место, подсунул под спину подушки и осторожно укутал в одеяло. Ее разочарованное лицо заставило его захохотать; впрочем, похоже, именно этого она и ожидала.
– Ты только что пришла в себя, – объяснил он, словно Клер могла об этом забыть. – Оставайся в постели. Хочешь чаю?
– Да, пожалуйста.
Принесенный заранее поднос уже стоял на столике возле койки. Вода была еще горячей. Рэнд налил Клер чашку, добавил сахар и протянул ей. Она с блаженным видом сделала глоток.
– Ты называла меня Тиаре, – сказал он.
Пальцы Клер, державшие чашку, чуть заметно дрогнули. Движение было настолько мимолетным, что Рэнд ничего бы не заметил, если бы не ожидал чего-то подобного.
– Ты, должно быть, ошибся, – обманчиво безразличным тоном произнесла Клер.
– Нет, не думаю. Стюарт тоже это слышал. А может, ты называла так его. Не знаю. – Рэнд продолжал вглядываться в ее лицо. – Кто это? – спросил он. – Кто это – Тиаре?
– Это цветок, – объяснила она, – Tiare apetahi.
– Я знаю этот цветок, – кивнул Рэнд. – Он растет на Таити… священный белый цветок, который встречается только в тех местах. О нем еще есть красивая легенда… и о девушке, умершей, потому что ее сердце было разбито.
На губах Клер появилась натянутая улыбка.
– Для человека, вся жизнь которого связана с легендой, ты рассуждаешь довольно странно, – мягко возразила она. – Ты не веришь в легенды? Пять лепестков цветка – это ее пять пальцев. Он распускается утром, а вечером уже увядает. А по легенде одна юная красавица влюбилась в сына вождя, но поскольку она не могла стать его женой, то ее сердце было разбито и она умерла.
– Легенда Гамильтонов – Уотерстоунов мне больше по душе. Пираты… головорезы… сокровища.
– И предательство. Не забывай о предательстве.
– Ага, это лучшая часть легенды.
– Ни минуты не сомневалась, что ты это скажешь, – хмыкнула Клер.
«Интересно, – подумал Рэнд, – она что же, решила, что ей удалось увести разговор в сторону?»
– Так что такое Тиаре? – повторил он.
Вместо того чтобы ответить, Клер поднесла чашку к губам и снова сделала глоток.
– Я часто бредила, когда была больна?
– Часто? Не знаю. Нет, ты в основном вспоминала отца, реже – брата. Пару раз звала Стикля.
– О Боже! Итак, доктору Стюарту теперь тоже известно, как я называю своего крестного!
– Да, конечно, только вряд ли он осмелится звать его так. Ах да, как-то раз ты вспомнила Трентона.
– Неужели?
Рэнд не прочел в ее лице ничего, кроме искреннего удивления.
– Один только раз, насколько мне известно.
– Должно быть, мне привиделся кошмар, – сообразила она. – Только в кошмаре мне мог бы привидеться Трентон!
– Так что насчет Тиаре? Клер нахмурилась.
– Почему это так важно для тебя? К тому же я вообще не помню, чтобы когда-нибудь говорила нечто подобное.
– Ты упоминала о Тиаре много раз. И всегда одновременно с тапу.
Клер закусила губу и долго молчала. Ее пальцы, сжимавшие чашку, побелели. Рэнд, бросив в ее сторону взгляд, решил, что еще немного и чашка просто треснет. «А может, полетит мне в голову», – подумал он. И однако, не сделал попытки забрать ее у Клер.
– Знаешь, твои уклончивые ответы и молчание разбудили мое любопытство. Было бы лучше, если бы ты рассказала мне сразу.
Теперь она тоже это поняла. А после его слов признаться стало куда тяжелее.
– Это мужчина? – допытывался Рэнд. – Он что-то значит для тебя? Поклонник, наверное? Кто он? Сын местного вождя?
Клер покраснела. – Нет. Господи, какой вздор!
– Неужели? Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, что ни один мужчина на островах никогда не пытался поухаживать за тобой?
– Да… нет… просто с чего ты взял, что его зовут Тиаре? Если хочешь знать, это женское имя.
Брови Рэнда поползли вверх.
– Женское?! Клер кивнула.
– Тиаре… так звали мать Типу. Она была любовницей моего отца.
Молчание Клер подсказало ему остальное.
– А что насчет ее тапу?
– Ее тапу?
– Ее проклятия, – объяснил Рэнд. – Это ведь она наложила проклятие на твои глаза?
Глава 9
Клер сунула чашку с недопитым чаем ему в руки. «Это ведь она наложила проклятие на твои глаза?»
– Возьми это, – заикаясь, пробормотала она. – Пожалуйста!
Только тут Рэнд заметил, как у нее трясутся руки. Он успел подхватить чашку как раз вовремя, иначе Клер выронила бы ее на пол.
– Клер, что с тобой? Она покачала головой.
– По-моему, меня сейчас стошнит. – Подогнув под себя ноги, она уткнулась лицом в колени. Но это мало помогло. Желудок у нее взбунтовался. Клер с трудом проглотила вставший в горле отвратительный комок. Сердце колотилось с такой силой, будто готово было выпрыгнуть из груди. Она вдруг вся стала пунцово-красной, страх судорогой сжал горло так, что Клер едва могла дышать. А оттого, что она не могла выразить это словами, ей стало еще страшнее.
Усадив ее поудобнее, Рэнд положил ее руку на край стола, чтобы Клер поняла, где она. Горло Клер сотрясали рвотные судороги, она дернулась было, чтобы встать, но Рэнд держал ее крепко.
– Уйди… пожалуйста, – с несчастным видом попросила она. Теперь в его объятиях ей было неловко и страшно. И присутствие рядом Рэнда не отгоняло страх, а усиливало его. Вместо того чтобы успокоиться, она чувствовала себя все хуже и хуже. – Уйди же, – шепотом взмолилась она, – прошу тебя!
Рэнд не сомневался в ее искренности, но не понимал, что происходит.
– Я позову доктора Стюарта, – сказал он. Только при этом условии он согласился бы скрепя сердце оставить ее.
Клер покачала головой; тошнота снова подкатила к горлу.
– Я не хочу…
Но это меньше всего волновало Рэнда – он жалел только о том, что поторопился отослать дежурившего у двери матроса. Сунув ей в руки тазик, он крикнул, что сейчас вернется, и, выскочив из каюты, помчался разыскивать Стюарта.
Но когда он вернулся, выяснилось, что Клер заперла дверь.
– Клер, немедленно открой! – Дверь сотрясалась под ударами, но держалась крепко. – Со мной доктор Стюарт! Он хочет осмотреть тебя!
А Клер, стоя возле шкафа, прижимала ко лбу мокрое полотенце. Помотав головой, она ничего не ответила.
Рэнд дал ей несколько минут, чтобы подойти к двери. Потом опять принялся кричать, требуя, чтобы она открыла. Только тут доктору Стюарту удалось расслышать из-за двери ее слабый голос, умолявший оставить ее одну. Покосившись на доктора, Рэнд вопросительно вскинул брови.
– Давайте дадим ей немного времени, – предложил Маколей. – Похоже, наше присутствие нежелательно.
– Вы ведь не видели ее, а я видел! А вдруг лихорадка вернулась?
Доктор задумчиво поскреб подбородок.
– Что ж, даже если так, вряд ли мы сможем ей помочь. Лихорадка должна пройти сама. А лекарство может только облегчить течение болезни, но не вылечить Клер. – Он заметил, что его слова не понравились Рэнду, но и не подумал извиняться. – Тем более что я оставил его в каюте. Она с таким же успехом может принять его сама. Рэнд смерил его хмурым взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56