– Ты хочешь прочесть его целиком? Ты уверен в этом?
– Абсолютно.
Но Клер все никак не могла решиться. Она робко коснулась его руки.
– Хорошо, – кивнула она наконец, прекрасно понимая, что это знак величайшего доверия, и невольно смущенная этим. – Я с удовольствием послушаю.
Взгляд Рэнда был прикован к короне ее темных волос – ему не было нужды смотреть на раскрытый перед ней журнал. В тот раз, когда он читал заклятие герцогу, он нисколько не кривил душой, говоря, что каждое слово заклятия намертво запечатлелось в его памяти.
Семь сестер, все семь злы без конца,
Прокляли мир и остались одни.
Семь сестер – хладом дышат сердца,
Камнем серым ложатся тяжелые дни.
От проклятья кровь потечет рекой,
Языки пламени взовьются вверх,
Палящее солнце – жара и зной
Выжгут травы под корень, как острый серп.
Реки бурные выйдут из русел своих.
Дожди беспрерывные будут лить.
Затянется небо, каждый день будет лих.
Глаза потускнеют, и страшно жить!
Семь сестер, проклятье на все и всех.
Семь сестер, кубок зла, болезни и стон.
В ожидании дня, когда будет успех,
Только вместе все семеро сядут на трон.
Замолчав, Рэнд терпеливо ждал, пока Клер осмыслит прочитанное им наизусть заклятие. И он не был разочарован. Клер мгновенно припомнила тот краткий разговор – в Лондоне, перед самым отплытием.
– Семь сестер, – задумчиво прошептала она. – Те самые тики на Пулоту! Помнишь, я рассказывала тебе о них?
– Я такого не забываю.
Клер кивнула.
– Так именно поэтому ты решил взять меня с собой, верно?
– Да.
– Тогда я не жалею о том, что рассказала о них. – Она прижалась к Рэнду. – Ведь благодаря им я с тобой. Так что я даже рада…
Рэнд взъерошил ей волосы.
– Я тоже очень рад.
– Мне бы хотелось выучить его наизусть, – попросила она. – Прочитай еще раз, хорошо?
Не колеблясь ни минуты, Рэнд повторил заклятие во второй раз, а затем и в третий – пока Клер не затвердила его наизусть.
– Но что все это значит? – недоуменно пробормотала она. – Герцогу ты сказал, что заклятие каким-то образом связано с драгоценными камнями.
– Я думаю, заклятие – это нечто вроде описания самых дорогих сокровищ, которые и составляют клад, – предположил Рэнд. – И семь сестер – вовсе не тики, которые ты видела на Пулоту. Это семь бесценных камней.
Подхватив Клер на руки, Рэнд усадил ее на стол, а сам устроился на ее месте.
– Зачем ты это сделал? – расхохоталась она.
– Потому что мне нравится смотреть на тебя, – откровенно ответил Рэнд, глядя, как удовольствие и недоверие, написанные у нее на лице, сменяют друг друга. – Верь мне, Клер. Я действительно люблю смотреть на тебя. – Большие ладони Рэнда сжали ей бедра чуть выше коленей. – Ты, может быть, предпочитаешь игнорировать тот факт, что ты женщина, а я не могу.
Губы Клер чуть заметно округлились.
– Знаешь, почему-то я все время вспоминаю об этом, когда я с тобой.
Пробравшись к ней под рубашку, руки Рэнда теснее сжали податливое тело девушки, и он почувствовал, как она задрожала. Эта дрожь передалась и ему.
– Ну а что ты еще хочешь узнать?
– О драгоценных камнях, – с трудом выдавила из себя Клер, чувствуя, как руки Рэнда забираются все выше. – Все, что тебе известно… Почему, например, оно звучит, как проклятие или заговор?
– От проклятья кровь потечет рекой, – процитировал он. – Что это тебе напоминает? Какой цвет?
– Цвет? – Все поплыло у нее перед глазами, потому что в этот самый момент губы Рэнда прижались к ее коленям. – Красный, – дрожащим голосом пролепетала она. – Кровь… она ведь красная.
– Хм-м… рубин.
– Языки пламени взовьются вверх? – спросила она.
– Оранжевый. – Губы Рэнда двинулись выше. – Ты знаешь, что на свете бывают оранжевые сапфиры?
– А палящее солнце – что это такое? – У Клер пересохло во рту, когда пальцы Рэнда сжали ей ягодицы. Он рывком подвинул ее к краю стола. – Это желтый?
– Существуют и желтые сапфиры, – пробормотал он, медленно раздвигая ей бедра. Смешанный аромат ее тела и его собственного семени стал сильнее. – Жара и зной выжгут травы под корень, как острый серп.
Перед мысленным взором Клер встали острые лезвия, в ярком солнечном свете отливавшие серебром.
– Серебро… бриллиант?
Покачав головой, Рэнд прижался щекой к ее бедрам.
– Серп, – напомнил он, – трава… изумруд. Пальцы Клер запутались в кудрях Рэнда.
– Реки бурные… выйдут из русел своих, – запинаясь, пробормотала она.
– Дожди беспрерывные будут лить, – напомнил Рэнд.
– Дожди… что-то бледно-голубое… Аквамарин?
– Да. – Теплое дыхание коснулось ее кожи, как вздох. – Затянется небо, каждый день будет лих.
Клер прикрыла глаза – ей казалось, все тело ее плавится, как воск.
– Не знаю, – заплетающимся языком пролепетала она.
– Вспомни, какое бывает небо перед штормом, – прошептал он. – Глубокого темно-синего цвета.
– Сапфир!
Подняв голову, он принялся расстегивать пуговицы на ее пеньюаре.
– Откинься назад, Клер.
Послушавшись, она позволила ему поднять ее рубашку и почувствовала, как его горячие губы прижались к ее животу. Мысли мешались у нее в голове. Клер мучительно старалась вспомнить следующую строчку заклятия.
– Глаза… глаза потускнеют…
Рэнд улыбнулся.
– Тени… они фиолетовые… как аметисты, – тихо подсказал он.
Клер едва слышно вскрикнула, и ответом на это был торжествующий смех Рэнда. Он ласкал ее кожу губами и языком, осторожно, нежно, чувствуя, как по телу пробегают волны наслаждения, упиваясь чуть слышными стонами Клер. Руки ее, выпустив его волосы, вцепились в край стола, и он услышал тихий скребущий звук.
Она кусала губы, все ее тело под его ласками дрожало мелкой дрожью. Рэнд увидел, как ее обнаженная кожа покрылась мурашками. Сжигавший его жар передался ей. Где-то в глубине ее существа медленно разгоралось пламя.
Запрокинув голову, Клер хрипло выкрикнула его имя. Ее тело выгнулось дугой. Сквозь шум крови в ушах она услышала стук, с которым свалился на пол стул, когда Рэнд поднялся. Стоя между ее раздвинутыми бедрами, он расстегнул брюки и через мгновение оказался уже глубоко внутри ее. Дыхание со свистом вырвалось у нее из груди, глаза широко раскрылись.
Широко разведя в стороны бедра Клер, Рэнд мощными, глубокими толчками врывался в ее тело, и она, запрокинув голову, подчинилась ритму его движений. Казалось, этому не будет конца. Прерывистые стоны, срывавшиеся с губ Клер, только подстегивали его. Тело Рэнда, уже не подчиняясь ему, жило своей жизнью, подводя их к вершинам экстаза. Вдруг он дернулся, разом оцепенел и тяжело навалился на нее.
Клер тихо лежала под ним. Голова Рэнда покоилась у нее на груди. Сам он все еще оставался внутри ее. Закрыв глаза, она слушала, как бьются в унисон их сердца. Тишину в каюте нарушало только хриплое, прерывистое дыхание обоих.
Слегка отодвинувшись, Рэнд поднял голову и заглянул в лицо Клер. Лунные лучи, прокравшись в каюту, омыли призрачным светом ее бледное лицо, еще хранившее следы только что испытанного наслаждения. Обнаженное тело казалось сделанным из серебра. Сам не понимая почему, он вдруг почувствовал, как всем своим существом потянулся к ней.
Взяв себя в руки, Рэнд потихоньку отодвинулся от Клер, потом помог ей сесть и привести в порядок одежду. Застегивая собственные брюки, он краем глаза заметил, как пальцы Клер смущенно теребят пуговки пеньюара.
– Что-нибудь случилось? – тихо спросила она, не поднимая головы.
– Что ты имеешь в виду?
– Что-то изменилось, я чувствую это.
Нахмурившись, Рэнд привычным жестом взъерошил волосы, в очередной раз не в силах понять, как Клер удается так легко проникать в его мысли.
– Ты ошибаешься. – Обхватив ее руками за талию, Рэнд попытался снять ее со стола, но Клер, вцепившись обеими руками в его край, не двинулась с места.
– Ты обманываешь меня, – тихо проговорила она, сообразив, что только что позволила ему овладеть ею прямо на его рабочем столе. – Я сделала что-то не так и теперь ты презираешь меня?
– Нет! – прорычал Рэнд. – Бог ты мой, конечно же, нет!
– Тогда в чем дело? – упрямо спросила Клер. Подняв с пола упавший стул, Рэнд с грохотом поставил его на пол и тяжело опустился на него, краем глаза заметив, как головка Клер, вздрогнув, повернулась на звук.
– Извини, – сердито прохрипел он. Клер пожала плечами.
– Теперь ты злишься.
Рэнд чуть слышно выругался.
– Ты просто как собака, вцепившаяся в кость!
Нисколько не обидевшись, Клер кивнула.
– Большая, сердитая собака, – добавил он. Улыбнувшись, Клер оскалила зубки и чуть слышно щелкнула ими.
Смущенно покачав головой, Рэнд посмотрел на нее, и губы его тоже раздвинулись в улыбке.
– Понимаешь, – словно признаваясь, пробормотал он, – я только потом, когда все уже закончилось… только потом вспомнил, что ты слепа.
Что-то сжалось в груди Клер. Ей стало трудно дышать, но она заставила себя слушать – ведь она сама просила его рассказать, напомнила она себе.
– Дальше!
– Это все, – прошептал он.
– Не может быть. – Подбородок Клер дернулся. – Выходит, ты почувствовал жалость ко мне, Рэнд? Да? Я угадала?
– Нет.
– Тогда, выходит, ты пожалел себя! Пожалел, что связался со слепой…
– Прекрати, Клер!
– … навязал себе на шею женщину…
– Клер!
– … достойную одного лишь презрения за то, что позволяет вытворять с ней все, что угодно. Рэнд отшатнулся, как будто она ударила его.
В темных глазах Клер сверкали слезы, нижняя губа дрожала.
– Ты и сейчас жалеешь меня, Рэнд.
– Нет, – тихо возразил он. – Забудь об этом.
Она склонила голову, словно та оказалась слишком тяжелой для тонкой шеи и хрупких плеч. Руки Клер, вцепившиеся в край стола, разжались, и она медленно сползла на пол. Стояла такая тишина, что она не слышала даже дыхания Рэнда и не имела ни малейшего понятия, где он. И не ожидала, что первый же сделанный ею шаг заставит ее оказаться в его объятиях.
Рэнд крепко обнял ее, прижав головой к своему плечу. Клер тихо заплакала, и Рэнд вдруг почувствовал, что и у него к глазам подступили слезы.
– Это была боль, – признался он. – Вот что я почувствовал. Не жалость, нет. Я вдруг отчаянно захотел, чтобы ты прозрела… чтобы я мог увидеть, как моя страсть отражается в твоих глазах. Впрочем, ты была не так уж далека от правды. Но то, что я чувствовал, касалось меня… я думал о том, что хочу сделать с тобой.
Стараясь сдержать рвущиеся из груди рыдания, Клер дрожала.
– Не знаю… не знаю, что будет со мной… если я никогда больше не смогу видеть!
Встряхнув ее за плечи, Рэнд отодвинул Клер от себя, взглянул в залитое слезами лицо.
– Что это значит? – хрипло спросил он. Ее голос упал до сдавленного шепота.
– Никогда не жалей меня, Рэнд, слышишь? Я не нуждаюсь в жалости. Ты даже представить себе не можешь, как я мучаюсь при мысли о том, что ты испытываешь ко мне только жалость. – Она чуть слышно засмеялась. – Или можешь?
«Нет, – подумал он, – не могу». Жалеть Клер? Это немыслимо.
– Ты любишь меня? – требовательно спросил он.
Веки ее чуть заметно дрогнули – это был единственный знак, что она слышала. Ей вдруг показалось, что земля поплыла у нее под ногами, а тело внезапно стало легким и оторвалось от пола, как мыльный пузырь.
– Да, – выдохнула она чуть слышно.
Снова прижав ее к себе, Рэнд уткнулся лицом в копну ее волос.
– Тогда не смей говорить мне, что не знаешь, что с тобой будет, – задыхаясь от клокотавшего в нем гнева прохрипел он. – Вернется ли зрение к тебе или нет – ты будешь со мной! Мы состаримся вместе, и когда мои глаза потускнеют, ты научишь меня, как обходиться без них. Клер была слишком потрясена, чтобы говорить.
– Я думал, ты догадалась, что это значит, когда привел тебя сюда. – Голос Рэнда смягчился. – Я прочитал тебе заклятие, позволил выучить его наизусть… Это значит, что ты для меня дороже этого проклятого сокровища, слышишь, Клер?!
Слегка отодвинувшись, Клер легко коснулась его лица кончиками пальцев.
– Когда ты так говоришь, – прошептала она, – мне порой кажется, ты боишься, что я окажусь недостойной твоего доверия.
– Я хочу сказать, что мне на это наплевать.
– Я не предам тебя!
– Это не важно.
– Мне важно… важно, чтобы ты верил в это.
– Я хочу, чтобы ты знала – я люблю тебя.
– Ты скажешь это позже. А сейчас… ты веришь мне? Рэнд испытующе посмотрел на нее. Казалось, сейчас для Клер нет ничего важнее этого.
– А ты упрямая малышка. – Он покачал головой. – Да.
– Но я тебе верю.
Лицо Клер разом просветлело, плечи расправились.
– И? – тихо подсказала она.
– И я люблю тебя почти до беспамятства.
– Только почти?
– Это все твое упрямство, – проворчал он. – Оно мешает мне окончательно потерять голову от любви!
Клер опять дотронулась кончиками пальцев до уголков его губ и почувствовала, как они изогнулись в улыбке.
– Тогда все в порядке, – объявила она. Привстав на цыпочки, Клер прижалась к нему губами, всем телом, крепко обхватив его за шею. Мечтательно полузакрыв глаза, она упивалась его поцелуем. – Может, вернемся ко мне в каюту? – предложила Клер, почувствовав, что у нее не хватает дыхания.
Слегка ошеломленный, Рэнд невнятно пробурчал что-то, что при желании можно было принять за согласие.
Отодвинувшись от него, Клер снова почувствовала, как ходит у нее под ногами палуба корабля.
– Проверь, нет ли кого в коридоре, – попросила она, – а я пока поставлю на полку твой журнал. – Она без труда отыскала его – журнал, открытый на той же странице, лежал на прежнем месте. Чуть покраснев, Клер благоговейно погладила ладонью ветхую страницу. Она знала, что с этого дня, повторяя про себя заклятие, каждый раз будет думать о нем, вспоминать, как губы Рэнда прижимались к ее губам, как его руки ласкали ее обнаженное тело. «Кровь потечет рекой…» «Языки пламени взовьются вверх…» Мурашки поползли у Клер по спине. Взявшись кончиками пальцев за угол листка, Клер сделала движение, чтобы отодвинуть журнал от себя. И застыла на месте.
За ее спиной послышались шаги Рэнда и слабый скрип двери. Клер потрясла головой, отгоняя навязчивое воспоминание. Что-то не давало ей покоя, и это каким-то образом было связано с прошлым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56