Людская молва потом нарекла нового хана азь-Джанибеком — Мудрым Джанибеком. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Став ханом Золотой Орды, Джанибек не смог сделаться полновластным хозяином трона и не добавил к его славе новых деяний.Если раньше всеми делами в Орде вершили потомки великого Чингиз-хана да знать из кочевников, то в последнее десятилетие все большее влияние на все дела стали оказывать города. Подобно степным племенам, каждый город теперь имел свое войско. Горожане не только снабжали степняков всем необходимым, но все чаще подсказывали им, как поступить в том или ином случае. Решения, принятые по подсказке городской знати, как правило, приносили Орде пользы больше, чем прежние походы, рассчитанные только на захват военной добычи. Выгоды от торговли сделались большими, чем от войн.При Джанибеке словно заново расцвела столица Золотой орды город Сарай-Берке — Сарай-ад Джадид. Он повелел построить здесь множество мастерских, мечетей, медресе, дворцов. В народе говорили: «Наш азь-Джанибек из камня город высек». Повсюду на землях Золотой Орды победил ислам. Отныне его исповедовали мангиты и кипчаки, булгаро-татары и мордва с берегов Итиля, башкиры с верховьев Яика и кавказские племена черкесов, аваров, лезгин, осетинов, чеченцев, аланов, а также гузы из Хорезма. Мусульманами стали роды конырат и канглы, кочующие в низовьях Сейхун-дарьи, роды аргынов, кереев и найманов с берегов Ишима, Тобола, уйсуны, дулаты, жалаиры из северного Семиречья.В городах были низвергнуты идолы — тобыты, молельни — гибратхананы, церкви и монастыри. Отныне народы Золотой Орды шли по пути, указанному пророком Мухаммедом, и на развалинах храмов иных религий возводили мечети. А из стран Востока, от арабов и персов вместе с учением пророка приходили в кипчакскую степь прекрасные легенды, сказания и сказки. Недавние кочевники, превратившиеся в горожан, учились в медресе не только грамоте и читали не только священные книги, но и труды ученых по астрономии, медицине и географии.Нередко во времена Джанибек-хана на караванных тропах Дешт-и-Кипчак можно было встретить ходжу, муллу или ученого из далеких стран и городов Египта, Шама, Жезиры, Диярбакри, Рума, Персии и Багдада.Белое знамя Золотой Орды с золотым полумесяцем стояло прямо и высоко. Никто не смел даже в мыслях дерзнуть причинить ей какой-либо вред. Знать склоняла головы перед Джанибеком, говоря: «Ты мудр! Нет хана сильнее тебя!» А когда так говорят все, трудно поверить в то, что они лгут. Хан любил купаться в лучах славы, и слова, возвышающие и восхваляющие его, были ему приятны.Но так уж устроен мир, что, если начнет важничать простой человек, пострадает лишь он один; если же то же самое станет делать хан, беда грозит всему народу. Нося голову гордо и высоко, Джанибек не заметил, что для него уже вырыта яма и есть недруги, которые только и ждут момента, когда он оступится и упадет в нее на торчащие острые копья.Тюре-бий, помогший в свое время Джанибеку стать ханом, приготовил для него коварную западню. На многое рассчитывал он, давая тогда тому воинов, но не многое осуществилось из того, о чем думалось.И после победы над Таныбеком главным судьей Орды остался Мангили, назначенный на должность тюбе-бия еще Узбек-ханом. Оставил при себе Джанибек и главного визиря отца Махмуда. Тюре как будто бы вновь приобрел влияние при новом хане, тот всегда охотно прислушивался к его словам и вроде бы ценил больше других, но это не устраивало бия. Не за тем он в свое время рискнул головой, чтобы по-прежнему оставаться только третьим в благословенной аллахом Золотой Орде.Что только ни делал Тюре, чтобы показать Джанибеку, что он один достоин занимать должность тюбе-бия, но хан как будто не замечал его стараний. Подобно щенку, выросшему у ног хозяина, крутил он хвостом, стлался под ноги хана обрывком серой кошмы, но все оказывалось напрасным. И тогда обида на хана смешалась в душе со злобой. Он по-прежнему был угодлив. Никто не догадывался, что черные мысли завладели Тюре. Незаметно, исподволь он претянул на свою сторону влиятельных биев Жагалтая и Тайши. По подсказке Тюре хан назначил начальником тысячи одного из кипчакских батыров, преданного бию.Ткалась невидимая паутина вокруг Джанибека, и Тюре уже начал прикидывать, кто бы мог со временем занять ханский трон. Взгляд его все чаще останавливался на сыне Джанибека — Бердибеке. Бий легко нашел путь к сердцу этого человека. Бердибек был пуглив, как гиена, но жаден к славе. И Тюре, подогревая в нем честолюбие, учил, что добиваться своего необязательно в открытую, куда лучше, если все делается в ночной тьме, и нет ничего позорного в том, если враг будет устранен ударом в спину.Мудрый Джанибек слушал сладкие речи окружающих и все больше пьянел от них. Все чаще отодвигал он от себя дела, связанные с жизнью Золотой Орды, и поручал решать их совету эмиров. Совет в большинстве своем уже давно состоял из людей Тюре. Разбирая ссоры между родами, эмиры поступали так, как хотел он. Постаревший тюбе-бий Мангили не мог противостоять людям Тюре и часто уступал в спорах. Тихо и незаметно забирал власть в свои руки субе-бий. * * * Однажды Джанибек собрал совет эмиров. Смуглый, горбоносый, в парчовом чапане, похожий на перса, сидел он на золотом троне. У подножья трона, на цветастом мягком ковре, подогнув под себя ноги, устроились те, кого он считал своей надежной опорой: белый как лунь тюбе-бий Мангили, широколицый, жирный Тюре, худой и поджарый, как гончая собака — тазы, Жагалтай, коренастый, плотно сложенный визирь Махмуд, бледнолицый, всегда настороженный эмир Кутлук Бука. Одеты они богато, ярко, и на лицах застыло величие и высокомерие.Джанибек давно отвык советоваться со своими приближенными, поэтому и на сей раз он собрал их для того, чтобы сказать, что настало время приступить к выполнению условий договора, заключенного с венецианскими и генуэзскими купцами из Крыма. В год свиньи (1347) Золотая Орда пообещала им не пропускать идущие из Китая и Руси караваны через Мангышлак в земли Ирана.Не прекращались смуты в Иране, и из-за страха быть ограбленными, а то и убитыми купцы все чаще поворачивали свои караваны в сторону Азак-Тана или Крыма. Все это устраивало генуэзцев, и теперь они уговорили золотоордынского хана сделать этот путь главным для всех. Отныне шелк и чай, соболь и лисьи меха, мед и воск грузились в Азак-Тана и Судаке на корабли, которые через проливы, минуя османских тюрок, отправлялись в страны Средиземноморья. Немалую прибыль получали от этого генуэзские купцы, не оставалась в убытке и Золотая Орда.С почтением выслушали собравшиеся Джанибека и едва начали говорить слова восхищения и одобрения его мудростью, как в зал проскользнул слуга и, преклонив колено, нагнув голову, негромко сказал хану:— Тахсир, в Орду приехал великий жирау Асанкайгы…Собравшиеся зашевелились, начали переглядываться. Во всей Дешт-и-Кипчак не нашлось бы человека, который не знал бы Асанкайгы — Асана Печального. Прославленный сказитель, он был совестью степняков и жил всегда их радостями и горестями, мечтами и желаниями. Сказания, сложенные им, и крылатые слова его передавались из уст в уста, и, услышав их, джигиты насмерть загоняли самых быстрых скакунов, торопясь донести до других мудрые мысли великого жирау.Пожалуй, из всех, кто присутствовал в этот раз на совете, один Тюре-бий был не рад приезду Асанкайгы. Великий старец умел видеть людей насквозь, легко угадывал их мысли и желания, и суеверный страх охватил бия. А что, если жирау разгадает его замыслы и расскажет о них хану?— Где он сейчас? — спросил Джанибек.— Он здесь, у дворца. Только что сошел со своего верблюда Желмая.Лицо хана расплылось в улыбке.— Жив мудрец… Проводите его в покои для гостей. Я сейчас приду… Властным жестом руки Джанибек дал понять, что совет закончен и все свободны.Давно не видел он великого жирау. С той самой поры, когда начал заново отстраивать Сарай-Берке. Асанкайгы сказал тогда:— Зачем ты строишь свой город рядом с орусутскими княжествами? Горе ждет тебя…Хан в ответ на его слова рассмеялся:— Что могут сделать орусуты, платящие Орде дань?Жирау покачал головой:— Не мне, странствующему сказителю, поучать ханов, но ты сидишь на золотом троне и должен видеть дальше. Ты стал самонадеян и горд. А рядом с этими птицами вьет всегда гнездо птица несчастья…Джанибек тогда не прислушался к словам жирау, и тот уехал обиженный. При всем уважении к сказителю хан не мог представить себе такого, что орусуты когда-нибудь смогут собрать силу, способную угрожать могуществу Орды.И сейчас, готовясь встретиться с Асанкайгы, он вспомнил песню-обращение, которую тот спел на тое, прежде чем уехать в глубь степей Дешт-и-Кипчак:
Эй, хан, если не скажу тебе я, То откуда узнаешь ты… Ты не хочешь принять мой совет. Раскрасневшись, пьешь кумыс И потеешь, разгорячившись телом. Будь спокоен и послушай. Меж китайцами и орусутами Беззаботно строишь ты свой город. Разве этого ты не видишь? Послушайся моего совета — Выбери землю другую. На своем быстроногом Желмае Найду ее я тебе. И пусть откочует туда народ. Если же словам моим не внемлешь И не поступишь так, Орусуты захватят город твой. Горько заплачут жены и дети. И это будет не сон, а правда. Я вижу, хан, не веришь ты мне… Помни, всякое случается в жизни. Были времена, когда щука выходила из воды, Чтобы построить свое гнездо на сосне. Так говорят старые люди… Послушай меня и поверь, Если же уши твои закрыты для моих слов — Я позабуду дорогу к тебе…
Из уважения к великому жирау Джанибек не стал спорить с ним. Даже мудрая старость может ошибиться, и именно пожилым людям чаще всего снятся плохие и страшные сны.Тогда он сказал с плохо скрытым лукавством:— Пусть будет по-твоему, Асанкайгы. Если ты найдешь реку прекрасней Итиля и землю лучше Сакистана Сакистан — древнее название дельты Волги.

, я прикажу народу пойти туда, куда ты укажешь.И вот теперь великий жирау вернулся. На этот раз он приехал не один — его сопровождал известный в степи острослов Жиренше шешен. Ему за пятьдесят, но по сравнению с белым как лунь Асанкайгы он выглядел молодым ястребом.С великим почтением встретил Джанибек уважаемых в степи людей. Он первым поклонился им и спросил о здоровье. И уже после, когда был съеден бесбармак, приготовленный из мяса молодой кобылицы, специально зарезанной для почтенных гостей, и младшая жена хана Тайдолла-ханум разлила в серебряные кисе ароматный кумыс, Джанибек сказал:— Аксакал, вы вернулись в Сарай-Берке. Значит, то, ради чего отправлялись вы в далекое странствие, достигнуто? Вы нашли землю, в которой бы я смог построить новый город? Значит, есть на свете реки прекраснее Итиля и земли привольнее, чем Сакистан?Великий жирау опустил глаза, лицо его было задумчивым и печальным.— Не спеши, о хан, с расспросами. Я сам расскажу, что я видел и где побывал. — Асанкайгы помолчал. Бледные старческие губы его шевелились. Казалось, он что-то шептал или произносил молитву. — Прямо из твоего прекрасного города я отправился навстречу солнцу. И через много дней пути увидел реку, похожую на широкую ленту из голубого шелка. Имя этой реки Иртыш. Люди, которые живут по ее берегам, никогда не слышали слова «голод», потому что земля там родит высокие, сочные травы и скот плодится так же быстро, как в мокрое лето размножаются комары. Прекрасна эта земля, но недалеко от нее живут китайцы, а это наши враги с той поры, когда твой великий предок Чингиз-хан поднял над миром свое девятихвостое знамя.Жирау отпил глоток кумыса и продолжал:— И тогда я повернул своего коня в сторону, где в ночной небосвод вбит Железный кол Железный кол — Полярная звезда (каз.).

, вокруг которого беспрестанно ходят семь светлых кобылиц. И там я увидел прекрасную реку Есир Есир — древнее название реки Ишим (каз.).

. Там за шесть дней можно откормить отощавшего коня, а травы такие высокие, что овцы кажутся букашками, ползающими по шкуре медведя. Но и здесь нельзя строить город, потому что вокруг него нет ни гор, ни лесов и земля открыта любому врагу. Поворачивая коня в полуденную сторону, в последний раз посмотрев на Есир — Пьянящую реку, я назвал ее Есиль — река Сожаления. Такой показалась она мне.Хан и все, кто присутствовал на тое, с интересом слушали Асанкайгы. Каждый из них бывал в тех краях, о которых рассказывал жирау: и на голубом Иртыше, и на берегах Есира, но старик говорил о знакомых местах так, словно пел песню или рассказывал сказку.— В полуденной стороне твоих владений я увидел еще одну реку — Сейхун-дарью… Стремителен и страшен ее бег, а желтые волны похожи на табуны бешено мчащихся коней. И увидел я, что жить здесь можно, если на летовку уходить в Черные горы… Но строить здесь город нельзя.— Почему? — спросил Джанибек. — Откуда здесь могут появиться грозные враги?Жирау покачал белой головой.— Туда всегда приходили враги. Это словно заколдованная земля. Предания говорят, что в далекие времена там были могущественные гунны. Не миновал Сейхун-дарьи великий завоеватель Искандер Двурогий…— Асанкайгы помолчал.-Да и твой предок Чингиз-хан именно оттуда двинул свои тумены в Дешт-и-Кипчак.Собравшиеся согласно закивали.— Выходит, что ни на востоке, ни на севере, ни на юге нет такой земли, где бы я мог построить новый город и сделать его славным городом Золотой Орды? —улыбнулся хан. — Придется остаться в Сарай-Берке…— Если есть на свете такая прекрасная земля, которую омывают воды великого Итиля и светлого Яика, зачем хану искать что-то лучше? — хмурясь, сказал Тюре-бий.Жирау пристально посмотрел на него.— Не спеши… Я задам тебе загадку, и, если ты сумеешь ее отгадать, я поверю, что ты мудр, и стану слушать твои слова.Бий презрительно усмехнулся. Но Асанкайгы словно не заметил этого. Он тяжело поднялся на ноги и вышел на середину комнаты, застланную огромным ярким ковром. Оглянувшись вокруг, жирау поставил на ковер у своих ног серебряную кисе, из которой пил кумыс, а затем неторопливо вернулся на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33