https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/nakopitelnye-100/
С другого конца кордона солдат, организованного назиром, послышался знакомый голос. Аш не уловила слов, но поднялась на цыпочки, чтобы постараться увидеть говорившего. К ее удивлению, назир Тиудиберт буркнул:— Пропустите его! Сначала обыщите. Это всего-навсего бродячий Христосик. note 130 Note130
Термин, относящийся к кельтским странствующим монахам, не имеющим своего аббатства; «странник за Христа».
Мальчишка-солдат Гейзерих вдруг сказал ей на ухо:— Старик Тиу охренел от страха, мадам! Он рассчитывает потом попасть к вам в фавор, если он сейчас пропустит к вам священника.Годфри Максимиллиан сердечно схватил ее за обе руки:— Дитя! Слава Господу, ты жива!Под прикрытием звучного благословения на латыни и рукавов его зеленой рясы Аш чувствовала, как Годфри быстро ощупывает ее запястья, развязывая узлы веревки. На его бородатом лице было совсем невинное выражение, как будто пальцы действовали помимо него. Она засунула освобожденные руки назад, в плащ, обмотанный вокруг нее, так просто и быстро, как будто они, как участники пантомимы, только и делали, что тренировались в этом. Ее затылок взмок и вздрагивал от старания не смотреть, наблюдает ли кто за ними.— Ты помогаешь им в проведении восьми обрядов, а, Годфри?— Я для них слишком еретичен. Я могу помолиться, чтобы эта церемония когда-нибудь закончилась. — У Годфри Максимиллиана блестел лоб. Он обращался теперь не к ней, а к Аннибале Вальзачи: — Вон тот, который там сидит, — он уже калиф или еще нет?Медик повел плечами типично по-итальянски:— Да, уже с утра. Остальное — просто процедуры освящения.Аш посмотрела вдаль, через усыпанный колосьями пол. Возле трона шла какая-то суета, требовавшая участия священнослужителей: люди с проседью в волосах, в зеленых рясах совершали вокруг господина амира Гелимера какие-то священнодействия. Аш напрягла зрение, стараясь увидеть его лицо в фокусе, по-детски убежденная в душе, что человек внешне меняется после того, как его уснастят благовониями, после того, как он перестал быть человеком и стал королем. Неужели у меня вышло? Неужели я рискнула и выиграла? Тысячи свечей согрели воздух, так что ей уже стало почти слишком тепло в плаще; в их мягком свете стены отсвечивали золотом. Она подняла голову, взглянула на огромный Лик Христа, изображенный над святыми, и на голубовато-зеленую листву Древа, вырастающую из Его уст.Его уста охватывали круглое отверстие вверху, над ротондой, как будто Он раскрыл их в усеянный звездами мрак.— Христос Управитель, — прошептала Аш. У нее заболела шея от долгого смотрения вверх. Внутри все сжималось не столько от голода, сколько от страха и предчувствий.— Уста Господа. Да. Здесь, в Карфагене, Его предпочитают воспринимать, каким Он был, когда правил римлянами, — пробормотал Годфри Максимиллиан, обхватывая ее за плечи, она ощутила рядом с собой тепло и уют его тела. — Слухи правдивы?— Какие слухи? — улыбнулась Аш.Она решила, что сумела придать лицу должное выражение: что-то между почтением и самодовольством. Естественно, Аннибале Вальзачи взглянул на нее с презрением. Флориан-то сразу бы увидел ее насквозь, подумала она. Искоса взглянув на Годфри, она убедилась, что он будет молчать. Соучастник. Леофрик не притащил бы меня сюда, если бы не имел каких-то видов на меня. Но каких именно? Имеет ли для него какое-то значение, что он считает себя отцом — ее отцом — моим? Но я-то не Фарис. И калифом теперь стал Гелимер… Аш зашевелилась, и двое из назиров Альдерика посмотрели на нее. Они поняли, что она хочет увидеть их господина амира за толпой его домочадцев, и ни один не схватился за эфес меча.Наконец Аш увидела Леофрика — в верхнем ряду скамей слева от арки. Он опирался локтем о ручку своего резного кресла, изготовленного из древесины грецкого ореха, и разговаривал с каким-то богато одетым молодым человеком, — сын? брат? — но напряженно смотрел вперед, на трон короля-калифа, на Гелимера. Аш стала сверлить глазами Леофрика, желая поймать его взгляд.Сидевшие вокруг него наклонились вперед и тихо заговорили и спинами заслонили Леофрика от нее. Мужчины в мантиях, мужчины в кольчугах; домашние священники в своих головных уборах, высоких спереди.— Красиво, верно? — прошептал ей в ухо гортанный голос по-готски. Это опять был Гейзерих.Ант с удивлением внимательно посмотрела в лицо мальчику, и тут воины сплотились под знаменем с изображением черного зазубренного колеса. Дворяне в наскоро сметанных шерстяных тогах и плащах с капюшоном, более старые в бархатных широких плащах, на которые идет девять ярдов ткани; рыцари в полном кольчужном облачении. Мечи, кинжалы, гравированные кожаные кошельки, сапоги для верховой езды; она знает, что стоит заказать мастеру изготовить все это и почем все это можно продать.Она знает, что такое быть разутым, иметь одну смену шерстяного белья и есть не каждый день.По Гейзериху видно, что он из маленькой деревни или с фермы, где в доме земляной пол, где одна комната для людей, а другая — для скота; родом из свободнорожденных; на его лице нет ранних морщин от недоедания. Мальчик из благополучного сельского мира…— Ну, так что король? — шепотом спросила Аш.Лицо юноши озарилось обожанием, какое вызывают только священники, раздающие у алтаря плоть и кровь Христову.— Там — ни одного старика. Он не запретит нам вести войну.Девять десятых цивилизованного мира — это лес, чересполосица земельных участков, домики из дранки и штукатурки, голод и холод; ранняя смерть от болезней или несчастных случаев, и никогда тело твое не узнает ощущения ткани мягче, чем шерсть, спряденная у зимнего очага. Стоило ради этого увешивать себя металлом и без страха стоять лицом к лицу с твердым лезвием топора и наносить удары острой стальной стрелой? Да, стоило — для Гейзериха. Стоило сейчас оказаться в городе с населением шестьдесят тысяч человек, когда твоего короля коронуют именем Господа.«А для меня? — подумала Аш. — Стоило ли всю жизнь существовать не по колено в грязи родимой пашни? Даже если в итоге я оказалась тут, не догадываясь, что со мной будет дальше, зная, что моя участь решится только в ближайшие несколько минут? Стоило ли?.. О да. Да».Годфри Максимиллиан взял ее за руку. Звуки горнов нарушили пение хора мальчиков, расколов огромный купол воздуха над их головами. Задрожало пламя восковых свечей; толстых, сладко пахнущих свечей толщиной с мужское бедро. Она почувствовала выброс адреналина в кровь, руки сами потянулись к поясу. Им не хватало ощущения эфеса меча и кинжала, так же как телу не хватало ощущения тяжести защитных доспехов.Из всех углов зала народ двинулся к центру.На короткий миг ей удалось увидеть лица этих людей, первого ряда толпы. Бледные бородатые лица; молодые и старые, но исключительно мужчины. Они шли вперед из-под каждой арки, оставляя за собой пустые проходы между рядами скамей; так что между верхними рядами, где сидели господа амиры, и троном короля-калифа оказались большие пустые пространства. В промежутках плечом к плечу в своих лучших одеждах стояли люди в штатском — это могли быть торговцы, судовладельцы, поставщики специй, зерна и шелков.Звуки горнов становились все громче и разрывали барабанную перепонку. Аш почувствовала, что ей на глаза навернулись слезы, почему — сама не знала. В отдалении встал король-калиф, закутанный в свои одежды из золотой ткани, и поднял руку.Наступила тишина.Бородатый визиготский воин заговорил торжественно — слов она не поняла. В самом дальнем углу храма, где сидели разряженные домочадцы какого-то многолюдного рода, началось движение — мужчины вставали на ноги, поднимали над головой знамена, извлекали из ножен мечи, издавали общий крик. Потом они двинулись вперед, вниз по ступеням на усыпанные зелеными стеблями мозаичные плиты, устремились к трону, и каждый упал ниц, когда господин амир и его домашние в унисон присягали на верность правителю визиготской империи.Подобным же образом зашевелилось, готовясь, и войско Альдерика. Аш бросила взгляд в ту часть ротонды, которую занимали домочадцы господина амира Леофрика. Там подняли знамена, развевавшиеся на заостренных и раскрашенных шестах. Назир Тиудиберт поднял вымпел. Альдерик что-то быстро проговорил — какое-то профессиональное замечание другому арифу Леофрика, тот ухмыльнулся. Громко шурша одеждами, все рыцари и воины передвинулись вперед на свои заранее оговоренные места; и Аш стащила шляпу, обнажив голову, как и остальные домочадцы Леофрика. Она бессознательно расправила плечи, подняла голову.— Ты похожа на боевых коней моего брата! — с отвращением проговорил Аннибале Вальзачи.У Аш наступил редкий момент полного понимания. Сейчас ей было ясно — ВСЕ. Она встряхнула головой. Да, медик прав!Годфри Максимиллиан быстро поднял руку и погладил ее по стриженой голове. И вымученно проговорил:— Я здесь. Что бы ни случилось. Ты не одна.Окружающие ее воины стали двигаться вперед. Горны разорвали воздух под куполом. Двигаясь и спотыкаясь рядом с Годфри, Аш сказала, не глядя на него:— Ты — не боевой конь. Как ты можешь постоянно находиться на поле боя, Годфри? Как ты терпишь убийства?— Ради тебя, — торопливо проговорил Годфри, и его лица она не видела, так напирала толпа. — Ради тебя, девочка. Какого черта мне делать с Годфри? Вокруг нее теперь стояло больше людей плечом к плечу. Через головы Аш удалось увидеть, что Леофрик привел с собой, очевидно, шесть-семь сотен человек. Знаю, чего тут не хватает! Она оглядела зал, пересмотрела все знамена, но не увидела белых вымпелов с красным полумесяцем. Здесь нет турок, они не пришли на коронацию. Но в Оксоне — или мне только показалось? — они должны были быть союзниками визиготов. Моя ошибка? Зато она разглядела в толпе перед собой знакомое знамя — зеленое с белым, цвета Фернандо дель Гиза. А потом вокруг нее все начали падать на колени, и она с ними, на кисло пахнущие, растоптанные зеленые колосья, а сверху из Уст Господа ей в шею дул холодный ветер и летел, бесконечно летел мокрый снег.Один раз Аш запрокинула голову — посмотреть, есть ли звезды на черном небе — и опять увидела большие, спирально завивающиеся зеленые побеги, выходящие из уст Господа и сползающие вниз, по изгибу купола, обвивая изображения одетых в доспехи святых и капители квадратных колонн, покрытых желобками, как папирус. В глаза ей задувал холодный ветер.С удивлением она услышала слова Леофрика:— Гелимер, отныне ты мой сеньор и суверен, — его скрипучий тихий голос был слышен, несмотря на шорох дыхания тысяч присутствующих. — Настоящим присягаю, как присягали мои отцы, честью и верностью королю-калифу; я говорю это от моего лица и от лица моих наследников — и да будет так до дня Пришествия Христа, когда решатся все споры и все правители передадут Ему свои владения. До того же дня я и мои домочадцы будут сражаться по любому твоему приказу, король Гелимер; клянусь заключать мир по твоему желанию, клянусь стремиться всегда к твоему благу. В этом присягаю я, Леофрик.— Так и я, Гелимер, принимаю твою верность и постоянство.Король-калиф встал. Аш чуть приподняла голову, исподлобья наблюдая, как Леофрик осторожно проходит вперед и обнимает Гелимера. Теперь, оказавшись близко к передним рядам, она видела ступени восьмиугольного помоста, поднимающиеся к древнему черному трону, с его резными деревянными флеронами и барельефными изображениями солнца. И лица людей.Она подумала, что узкое лицо Гелимера ничуть не улучшилось от того, что на нем позолоченный широкий плащ, отделанный горностаем, а в бороду сколько ни вплетай золотой проволоки, он не станет более привлекательным. Ей, как ни странно, эта мысль была приятна. Гелимер стоял перед ней, обнимая Леофрика, целуя его в обе щеки, и выглядел при этом какой-то куклой-жрецом. Но в какой-то момент не только люди его Дома, но и Альдерик, и Тиудиберт, и все остальные возьмут мечи и будут сражаться по его слову.— Пока он пробудет у власти… — Аш поджала губы. — Годфри, как ты думаешь? Это будет «несчастный случай при верховой езде»? Или «естественные причины»?Таким же едва слышным шепотом Годфри Максимиллиан ответил:— Любой король лучше, чем никакого. Лучше, чем анархия. Ты же не была в городе в эти последние дни. Произошло убийство.Раздался звучный обмен репликами, и под шумок она успела быстро проговорить:— Убийство и тут может состояться через минуту — только это будет называться приведением в исполнение.— И ты ничего не можешь сделать?— Если я проиграла? Попробую убежа ъ. Я спокойно не дамся. — Она схватила его за руку под плащом и держала ее, повернув к нему лицо с блестящими глазами: — Устрой припадок. Устрой публичную проповедь Священного писания. Отвлеки их. Будь к этому готов.— Я думал… но… он же нанимает тебя? Он должен! Аш, вся в напряжении, судорожно пожала плечами:— Годфри, может, ничего и не случится. Может, мы все развернемся и промаршируем прочь отсюда. Здесь собрались важные господа, цвет королевства, кому дело до одного кондотьера?Леофрик отступил на шаг от короля-калифа, он медленно пятился вниз по низким ступеням, ведущим к трону. Золотой обруч, опоясывающий его седые волосы, ярко блестел в свете свечей. Позолоченная головка эфеса и сам эфес меча тоже отражали свет; а на рукавицах сверкали великолепные изумруды и сапфиры с выпуклой огранкой.У подножия ступеней он остановился, сделал неглубокий поклон и начал разворачиваться.— Господин Леофрик, — наклонился вперед со своего трона король-калиф Гелимер. — Я принял твою верность и твою честь. Тогда почему ты привел эту мерзость в Дом Господа? Почему здесь женщина среди твоих домочадцев?У Аш все внутри сжалось. Вот и официальный повод для приведения приговора в исполнение, если Леофрик не скажет ни слова в ее защиту.Леофрик ответил внешне спокойно:— Это не женщина, мой король. Это рабыня — мой дар тебе. Ты ее уже видел. Это Аш, еще один полководец, она слышит Голос каменного голема и может сражаться за тебя, мой король, она может повести войска и принять участие в священной войне, которая сейчас заканчивается на севере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Термин, относящийся к кельтским странствующим монахам, не имеющим своего аббатства; «странник за Христа».
Мальчишка-солдат Гейзерих вдруг сказал ей на ухо:— Старик Тиу охренел от страха, мадам! Он рассчитывает потом попасть к вам в фавор, если он сейчас пропустит к вам священника.Годфри Максимиллиан сердечно схватил ее за обе руки:— Дитя! Слава Господу, ты жива!Под прикрытием звучного благословения на латыни и рукавов его зеленой рясы Аш чувствовала, как Годфри быстро ощупывает ее запястья, развязывая узлы веревки. На его бородатом лице было совсем невинное выражение, как будто пальцы действовали помимо него. Она засунула освобожденные руки назад, в плащ, обмотанный вокруг нее, так просто и быстро, как будто они, как участники пантомимы, только и делали, что тренировались в этом. Ее затылок взмок и вздрагивал от старания не смотреть, наблюдает ли кто за ними.— Ты помогаешь им в проведении восьми обрядов, а, Годфри?— Я для них слишком еретичен. Я могу помолиться, чтобы эта церемония когда-нибудь закончилась. — У Годфри Максимиллиана блестел лоб. Он обращался теперь не к ней, а к Аннибале Вальзачи: — Вон тот, который там сидит, — он уже калиф или еще нет?Медик повел плечами типично по-итальянски:— Да, уже с утра. Остальное — просто процедуры освящения.Аш посмотрела вдаль, через усыпанный колосьями пол. Возле трона шла какая-то суета, требовавшая участия священнослужителей: люди с проседью в волосах, в зеленых рясах совершали вокруг господина амира Гелимера какие-то священнодействия. Аш напрягла зрение, стараясь увидеть его лицо в фокусе, по-детски убежденная в душе, что человек внешне меняется после того, как его уснастят благовониями, после того, как он перестал быть человеком и стал королем. Неужели у меня вышло? Неужели я рискнула и выиграла? Тысячи свечей согрели воздух, так что ей уже стало почти слишком тепло в плаще; в их мягком свете стены отсвечивали золотом. Она подняла голову, взглянула на огромный Лик Христа, изображенный над святыми, и на голубовато-зеленую листву Древа, вырастающую из Его уст.Его уста охватывали круглое отверстие вверху, над ротондой, как будто Он раскрыл их в усеянный звездами мрак.— Христос Управитель, — прошептала Аш. У нее заболела шея от долгого смотрения вверх. Внутри все сжималось не столько от голода, сколько от страха и предчувствий.— Уста Господа. Да. Здесь, в Карфагене, Его предпочитают воспринимать, каким Он был, когда правил римлянами, — пробормотал Годфри Максимиллиан, обхватывая ее за плечи, она ощутила рядом с собой тепло и уют его тела. — Слухи правдивы?— Какие слухи? — улыбнулась Аш.Она решила, что сумела придать лицу должное выражение: что-то между почтением и самодовольством. Естественно, Аннибале Вальзачи взглянул на нее с презрением. Флориан-то сразу бы увидел ее насквозь, подумала она. Искоса взглянув на Годфри, она убедилась, что он будет молчать. Соучастник. Леофрик не притащил бы меня сюда, если бы не имел каких-то видов на меня. Но каких именно? Имеет ли для него какое-то значение, что он считает себя отцом — ее отцом — моим? Но я-то не Фарис. И калифом теперь стал Гелимер… Аш зашевелилась, и двое из назиров Альдерика посмотрели на нее. Они поняли, что она хочет увидеть их господина амира за толпой его домочадцев, и ни один не схватился за эфес меча.Наконец Аш увидела Леофрика — в верхнем ряду скамей слева от арки. Он опирался локтем о ручку своего резного кресла, изготовленного из древесины грецкого ореха, и разговаривал с каким-то богато одетым молодым человеком, — сын? брат? — но напряженно смотрел вперед, на трон короля-калифа, на Гелимера. Аш стала сверлить глазами Леофрика, желая поймать его взгляд.Сидевшие вокруг него наклонились вперед и тихо заговорили и спинами заслонили Леофрика от нее. Мужчины в мантиях, мужчины в кольчугах; домашние священники в своих головных уборах, высоких спереди.— Красиво, верно? — прошептал ей в ухо гортанный голос по-готски. Это опять был Гейзерих.Ант с удивлением внимательно посмотрела в лицо мальчику, и тут воины сплотились под знаменем с изображением черного зазубренного колеса. Дворяне в наскоро сметанных шерстяных тогах и плащах с капюшоном, более старые в бархатных широких плащах, на которые идет девять ярдов ткани; рыцари в полном кольчужном облачении. Мечи, кинжалы, гравированные кожаные кошельки, сапоги для верховой езды; она знает, что стоит заказать мастеру изготовить все это и почем все это можно продать.Она знает, что такое быть разутым, иметь одну смену шерстяного белья и есть не каждый день.По Гейзериху видно, что он из маленькой деревни или с фермы, где в доме земляной пол, где одна комната для людей, а другая — для скота; родом из свободнорожденных; на его лице нет ранних морщин от недоедания. Мальчик из благополучного сельского мира…— Ну, так что король? — шепотом спросила Аш.Лицо юноши озарилось обожанием, какое вызывают только священники, раздающие у алтаря плоть и кровь Христову.— Там — ни одного старика. Он не запретит нам вести войну.Девять десятых цивилизованного мира — это лес, чересполосица земельных участков, домики из дранки и штукатурки, голод и холод; ранняя смерть от болезней или несчастных случаев, и никогда тело твое не узнает ощущения ткани мягче, чем шерсть, спряденная у зимнего очага. Стоило ради этого увешивать себя металлом и без страха стоять лицом к лицу с твердым лезвием топора и наносить удары острой стальной стрелой? Да, стоило — для Гейзериха. Стоило сейчас оказаться в городе с населением шестьдесят тысяч человек, когда твоего короля коронуют именем Господа.«А для меня? — подумала Аш. — Стоило ли всю жизнь существовать не по колено в грязи родимой пашни? Даже если в итоге я оказалась тут, не догадываясь, что со мной будет дальше, зная, что моя участь решится только в ближайшие несколько минут? Стоило ли?.. О да. Да».Годфри Максимиллиан взял ее за руку. Звуки горнов нарушили пение хора мальчиков, расколов огромный купол воздуха над их головами. Задрожало пламя восковых свечей; толстых, сладко пахнущих свечей толщиной с мужское бедро. Она почувствовала выброс адреналина в кровь, руки сами потянулись к поясу. Им не хватало ощущения эфеса меча и кинжала, так же как телу не хватало ощущения тяжести защитных доспехов.Из всех углов зала народ двинулся к центру.На короткий миг ей удалось увидеть лица этих людей, первого ряда толпы. Бледные бородатые лица; молодые и старые, но исключительно мужчины. Они шли вперед из-под каждой арки, оставляя за собой пустые проходы между рядами скамей; так что между верхними рядами, где сидели господа амиры, и троном короля-калифа оказались большие пустые пространства. В промежутках плечом к плечу в своих лучших одеждах стояли люди в штатском — это могли быть торговцы, судовладельцы, поставщики специй, зерна и шелков.Звуки горнов становились все громче и разрывали барабанную перепонку. Аш почувствовала, что ей на глаза навернулись слезы, почему — сама не знала. В отдалении встал король-калиф, закутанный в свои одежды из золотой ткани, и поднял руку.Наступила тишина.Бородатый визиготский воин заговорил торжественно — слов она не поняла. В самом дальнем углу храма, где сидели разряженные домочадцы какого-то многолюдного рода, началось движение — мужчины вставали на ноги, поднимали над головой знамена, извлекали из ножен мечи, издавали общий крик. Потом они двинулись вперед, вниз по ступеням на усыпанные зелеными стеблями мозаичные плиты, устремились к трону, и каждый упал ниц, когда господин амир и его домашние в унисон присягали на верность правителю визиготской империи.Подобным же образом зашевелилось, готовясь, и войско Альдерика. Аш бросила взгляд в ту часть ротонды, которую занимали домочадцы господина амира Леофрика. Там подняли знамена, развевавшиеся на заостренных и раскрашенных шестах. Назир Тиудиберт поднял вымпел. Альдерик что-то быстро проговорил — какое-то профессиональное замечание другому арифу Леофрика, тот ухмыльнулся. Громко шурша одеждами, все рыцари и воины передвинулись вперед на свои заранее оговоренные места; и Аш стащила шляпу, обнажив голову, как и остальные домочадцы Леофрика. Она бессознательно расправила плечи, подняла голову.— Ты похожа на боевых коней моего брата! — с отвращением проговорил Аннибале Вальзачи.У Аш наступил редкий момент полного понимания. Сейчас ей было ясно — ВСЕ. Она встряхнула головой. Да, медик прав!Годфри Максимиллиан быстро поднял руку и погладил ее по стриженой голове. И вымученно проговорил:— Я здесь. Что бы ни случилось. Ты не одна.Окружающие ее воины стали двигаться вперед. Горны разорвали воздух под куполом. Двигаясь и спотыкаясь рядом с Годфри, Аш сказала, не глядя на него:— Ты — не боевой конь. Как ты можешь постоянно находиться на поле боя, Годфри? Как ты терпишь убийства?— Ради тебя, — торопливо проговорил Годфри, и его лица она не видела, так напирала толпа. — Ради тебя, девочка. Какого черта мне делать с Годфри? Вокруг нее теперь стояло больше людей плечом к плечу. Через головы Аш удалось увидеть, что Леофрик привел с собой, очевидно, шесть-семь сотен человек. Знаю, чего тут не хватает! Она оглядела зал, пересмотрела все знамена, но не увидела белых вымпелов с красным полумесяцем. Здесь нет турок, они не пришли на коронацию. Но в Оксоне — или мне только показалось? — они должны были быть союзниками визиготов. Моя ошибка? Зато она разглядела в толпе перед собой знакомое знамя — зеленое с белым, цвета Фернандо дель Гиза. А потом вокруг нее все начали падать на колени, и она с ними, на кисло пахнущие, растоптанные зеленые колосья, а сверху из Уст Господа ей в шею дул холодный ветер и летел, бесконечно летел мокрый снег.Один раз Аш запрокинула голову — посмотреть, есть ли звезды на черном небе — и опять увидела большие, спирально завивающиеся зеленые побеги, выходящие из уст Господа и сползающие вниз, по изгибу купола, обвивая изображения одетых в доспехи святых и капители квадратных колонн, покрытых желобками, как папирус. В глаза ей задувал холодный ветер.С удивлением она услышала слова Леофрика:— Гелимер, отныне ты мой сеньор и суверен, — его скрипучий тихий голос был слышен, несмотря на шорох дыхания тысяч присутствующих. — Настоящим присягаю, как присягали мои отцы, честью и верностью королю-калифу; я говорю это от моего лица и от лица моих наследников — и да будет так до дня Пришествия Христа, когда решатся все споры и все правители передадут Ему свои владения. До того же дня я и мои домочадцы будут сражаться по любому твоему приказу, король Гелимер; клянусь заключать мир по твоему желанию, клянусь стремиться всегда к твоему благу. В этом присягаю я, Леофрик.— Так и я, Гелимер, принимаю твою верность и постоянство.Король-калиф встал. Аш чуть приподняла голову, исподлобья наблюдая, как Леофрик осторожно проходит вперед и обнимает Гелимера. Теперь, оказавшись близко к передним рядам, она видела ступени восьмиугольного помоста, поднимающиеся к древнему черному трону, с его резными деревянными флеронами и барельефными изображениями солнца. И лица людей.Она подумала, что узкое лицо Гелимера ничуть не улучшилось от того, что на нем позолоченный широкий плащ, отделанный горностаем, а в бороду сколько ни вплетай золотой проволоки, он не станет более привлекательным. Ей, как ни странно, эта мысль была приятна. Гелимер стоял перед ней, обнимая Леофрика, целуя его в обе щеки, и выглядел при этом какой-то куклой-жрецом. Но в какой-то момент не только люди его Дома, но и Альдерик, и Тиудиберт, и все остальные возьмут мечи и будут сражаться по его слову.— Пока он пробудет у власти… — Аш поджала губы. — Годфри, как ты думаешь? Это будет «несчастный случай при верховой езде»? Или «естественные причины»?Таким же едва слышным шепотом Годфри Максимиллиан ответил:— Любой король лучше, чем никакого. Лучше, чем анархия. Ты же не была в городе в эти последние дни. Произошло убийство.Раздался звучный обмен репликами, и под шумок она успела быстро проговорить:— Убийство и тут может состояться через минуту — только это будет называться приведением в исполнение.— И ты ничего не можешь сделать?— Если я проиграла? Попробую убежа ъ. Я спокойно не дамся. — Она схватила его за руку под плащом и держала ее, повернув к нему лицо с блестящими глазами: — Устрой припадок. Устрой публичную проповедь Священного писания. Отвлеки их. Будь к этому готов.— Я думал… но… он же нанимает тебя? Он должен! Аш, вся в напряжении, судорожно пожала плечами:— Годфри, может, ничего и не случится. Может, мы все развернемся и промаршируем прочь отсюда. Здесь собрались важные господа, цвет королевства, кому дело до одного кондотьера?Леофрик отступил на шаг от короля-калифа, он медленно пятился вниз по низким ступеням, ведущим к трону. Золотой обруч, опоясывающий его седые волосы, ярко блестел в свете свечей. Позолоченная головка эфеса и сам эфес меча тоже отражали свет; а на рукавицах сверкали великолепные изумруды и сапфиры с выпуклой огранкой.У подножия ступеней он остановился, сделал неглубокий поклон и начал разворачиваться.— Господин Леофрик, — наклонился вперед со своего трона король-калиф Гелимер. — Я принял твою верность и твою честь. Тогда почему ты привел эту мерзость в Дом Господа? Почему здесь женщина среди твоих домочадцев?У Аш все внутри сжалось. Вот и официальный повод для приведения приговора в исполнение, если Леофрик не скажет ни слова в ее защиту.Леофрик ответил внешне спокойно:— Это не женщина, мой король. Это рабыня — мой дар тебе. Ты ее уже видел. Это Аш, еще один полководец, она слышит Голос каменного голема и может сражаться за тебя, мой король, она может повести войска и принять участие в священной войне, которая сейчас заканчивается на севере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101