Я не хотел становиться террористом, но при таком раскладе я хоть в террористы, хоть в анархисты подамся.
– Я же сказал тебе: за тобой охотятся и другие негодяи.
– А с какими политиками они связаны?
– Не твое дело.
– О, значит, такие политики есть? Я вытащу на свет этих воротил теневого мира.
– У теневого мира свои правила, он уберет тебя. Несчастный случай. И никакая полиция не разберется. Вон спроси у своего писаки. Газеты не посмеют писать о теневиках. Ни газеты, ни полиция тебе не помогут.
– Какая разница. Я хочу умереть. Меня загнали в угол, и теперь один выход: похитить Фудзико. Все равно ведь умру.
Киёмаса посмотрел своим дьявольским взором на зловеще улыбавшегося Каору и прищелкнул языком от досады. Наверняка Каору блефует. Но если этот парень, которого следует похоронить во мраке, вылезет на свет и растрезвонит всем о том, как ему угрожали, его отношения с Фудзико, которые нужно сохранить в строжайшей тайне, тоже станут известны всему миру. Тогда слухов не избежать. Серый кардинал так и останется в тени, и получится, что всему виной Киёмаса, в одиночку организовавший это преступление. Да еще, поди, свалят на него всю ответственность за то, что ситуация развивалась наихудшим образом.
Киёмасе с горечью приходилось признать: он недооценил отчаянного юнца, считая, что стоит припугнуть его потерей голоса – и тот, поджав хвост, умчится за границу. «Нужно что-то придумать, чтобы этот парень и впрямь не превратился в террориста», – решил Киёмаса.
Ясное дело, сам он не собирался отступать от своего намерения до конца поддерживать авторитет императора – души правого движения. Но чувства Каору заставили его поумерить свой пыл. Этот юнец то ли не знал страха, то ли просто обезумел. Если распалить его еще сильнее, так и самому недолго обжечься.
– На какие условия ты согласен? Что нужно, чтобы ты тихо и спокойно испарился из Японии?
– Не мешайте моей любви. Помогите мне встретиться с Фудзико. Любовь еще не закончилась. Если вы можете тайком нападать и пытать меня, то сможете также защитить и устроить встречу с Фудзико.
– Что ты несешь?
– Нужно сделать вид, что я сбежал за границу. И просто не мешать мне. Пора платить за те увечья, что вы мне нанесли.
– Еще раз встретишься с ней – и на самом деле исчезнешь.
– Обещаю уехать. Лишившись ее, я потеряю всякий смысл находиться в этой стране.
Киёмаса решил подстраховаться. Выгнав Каору за границу, он мог бы повысить свою репутацию в теневом мире: мол, его угрозы подействовали, и Каору сбежал, испугавшись за свою жизнь. А потом хотя Киёмаса и топал ногами от досады: подумать только, этот сопляк обвел меня вокруг пальца! – но ненависти к нему не испытывал. Ему и самому было странно, с чего это он так разминдальничался. Поразительно, как Каору удалось убедить даже этого журналюгу: на них вообще полагаться нельзя, а тот вещал с пеной у рта. Нет, не туда парень расходует свои силы, обидно просто! Ему бы пару крутых команд в подчинение, а он тратит свою страсть ради одной бабы. Как такое понять?…
– Ладно, делай что хочешь.
– И еще одно. Накажи сам тех парней, которые напали на меня.
– И что мне с ними сделать?
– Пусть отрубят мизинцы и засунут себе в жопу.
– Ублюдок! – рассвирепел кансаец с короткой стрижкой-химией.
– Вконец обнаглел! – свирепо зыркнул картавый.
В следующее мгновение Кумоторияма бесшумно подскочил к ним и ударил ладонями по лицу. Они отлетели к стене, обливаясь кровью.
– Носы я вам переломал. Теперь гвозди, что ли, в жопу заколотить? – рассмеялся Кумоторияма.
– Спасибо. Остальное – дело господина Киёмасы. – Каору опять стал хорошим парнем и поклонился Киёмасе.
– Почему вы слушаете его? – обиженно спросили те двое, но Киёмаса прикрикнул на них:
– Заткнитесь, – и сказал Каору: – Даю тебе три дня на отъезд за границу. Когда все будет готово, возвращайся. Но я не могу организовать твою тайную встречу. Пусть Киси и писака постараются. Понял? Как встретишься с ней – исчезай. Это мое условие. Обманешь – не только тебе не поздоровится.
Услышав это, Ино понял, что стал заложником. Пристально посмотрев в лицо Ино, Каору сказал:
– Я свое обещание выполню.
Каору купил билет во Франкфурт и обратно, решив на время уехать из Японии, следуя совету Киёмасы. О своем обещании он не рассказал ни Сигэру, ни Андзю, притворившись, что убегает, испугавшись угроз. Ино проводил его до аэропорта «Нарита». Ожидая вылета, они ели гречневую лапшу.
– Второй раз провожаю тебя. – Ино хорошо запомнил, как Каору отправлялся в Нью-Йорк, впрочем, он запомнил и огромную грудь некой девицы. Обладательница самой большой груди в Японии Митиё снялась в главных ролях в десятке фильмов для взрослых, а теперь работала хозяйкой клуба на Роппонги. Ино даже не поленился проследить, как сложилась ее судьба.
– Раз ты выбрал профессию певца, для тебя привычно быть в дороге. Но только тебя так выгоняют из Японии. Хотя ты не сделал ничего плохого.
– Я пока не сделал ничего плохого, но все еще впереди. Чего мне бояться, раз я уже получил приговор: быть изгнанным из Японии. Кстати, Ино, ты знаешь, кому здесь лучше всего живется?
Ино не знал ответа и честно спросил:
– Кому?
– Воронам, – ответил Каору. Действительно, воронам было наплевать на закон и систему, они летали в императорский дворец, по оживленным кварталам и за город.
– Ты прав, воронам хорошо живется. Знаешь, Каору, а ты сам тогда красноногий ибис.
– Хочешь сказать, я исчезающий вид? – добродушно улыбнулся Каору.
Исподтишка наблюдая за происходящим, Ино зашептал:
– Я сделаю все, чтобы ты встретился с Фудзико. Кумоторияма поможет мне ударами ладони и пинками в спину. Пока Кумоторияма на твоей стороне, Киёмаса не сможет тебя продать. Сообщи, как с тобой связаться. Я не знаю, неделя потребуется или больше, но как только все будет готово, сразу же возвращайся.
– Не знаю, как тебя благодарить. Ты тоже будь осторожен. Если из-за моей любви тебя уволят, я ничем не смогу тебе помочь.
– Впервые в жизни меня так вдохновляет чужая любовь. Помнишь, ты сказал Киемасе, что хочешь умереть. Что тебя загнали в угол и теперь один выход – похитить Фудзико. У меня мурашки по телу побежали. Когда-нибудь я брошу журналистику, но пока этого еще не случилось, я хочу помочь твоей любви, поставив на кон честь и достоинство журналиста отдела политики.
– Можно подумать, что моя любовь – это политическое движение.
– На самом деле политике нужны такие необузданные люди, как ты. Я часто вижу политиков, которые думают только о своей шкуре, и получается, им удается скрыть все, что невыгодно для них, а газеты поддерживают их лицемерие. Есть темы, о которых не напишешь, даже рискуя головой. Чтобы раскрыть все злодеяния политиков, журналист сам должен обладать не меньшим, чем у них, авторитетом. Ничего, увидишь, когда-нибудь я сделаю то, что будет равноценно твоей любви.
Каору и Ино так крепко пожали руки, будто мерялись силой, улыбнулись и кивнули друг другу– На миг Ино представил себе, как обнимает Каору. Два молодых головореза Киёмасы раздели Каору догола, связали его и слушали его чудесный голос прямо перед собою. Не обязательно быть грубой шпаной, готовой войти куда угодно – была бы дырка, не обязательно испытывать удовольствие от гомосексуальных утех, будь он на их месте, вполне вероятно, он почувствовал бы то же самое. Ино представлял себе картавого, и его охватывала ненависть, процентов на сорок состоявшая из ревности. Оказавшись загнанным в угол, в безвыходном положении, Каору был красив, как никогда. Наверняка и бандиты Киёмасы невольно, по велению звериного инстинкта, откликнулись на эту красоту.
Окажись Каору на поле древних сражений, воины, находившиеся вместе с ним, с радостью приняли бы участие в битве, даже если б знали, что она неминуемо закончится поражением. Наверное, и враги залюбовались бы им. Неужели «мамочка с Акасаки» не прочитала на ладони Каору героической судьбы? Правда, она гадала о будущем его любви. Героям по вкусу любовные приключения, но лишь в редких случаях они находят счастье в любви. Может быть, и любовь Каору закончится поражением, но Ино не мог оставаться в стороне, побоявшись рисковать.
От гордости, что Каору рассчитывает на него, Ино покраснел, скрывая смущение, потер кончик носа и сказал нарочито грубо:
– Не дрейфь. Наша возьмет. – Даже в его интонациях ощущалось влияние Каору.
Ино отправил письмо в адрес Фудзико. На обратной стороне белого конверта он написал только свое имя: Ацуси Ино – и адрес и поставил печати: «срочно» и «лично».
7.3

ВСЕМ ГОСПОДАМ, ИМЕЮЩИМ ОТНОШЕНИЕ К ДАННОМУ ВОПРОСУ, НАДЛЕЖИТ ПРИЛАГАТЬ ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ УСИЛИЯ К ТОМУ, ЧТОБЫ НАСЛЕДНЫЙ ПРИНЦ ВЗЯЛ В ЖЕНЫ ТУ, КОГО ОН СЧИТАЕТ СВОЕЙ ИЗБРАННИЦЕЙ.
Это уведомление, разосланное правительством, стали называть «Манифестом о реставрации императорской власти». Политики консервативного толка рассчитывали, что они воспользуются благоприятной ситуацией по случаю брака наследного принца, чтобы подавить разгоревшиеся споры об ответственности императора в войне, покончить с дискуссиями о пересмотре истории и сориентировать общественное мнение на защиту императорского двора. Находясь под давлением консерваторов, Судзуиси, которого мучила ежедневная боль в желудке, выжидал. Но политики не властны над любовью, поэтому он отвергал их вмешательство, стремясь все-таки поскорее решить проблему хотя бы затем, чтобы поправить собственное здоровье. Однако обратить волю Фудзико Асакавы к нужной цели – задача не из легких. Непреклонность Фудзико, отстаивающей свою позицию, больше всего привлекала наследного принца.
Расставленные повсеместно антенны доносили до ушей Судзуиси разнообразную информацию о личной жизни Фудзико. Пятнадцатого сентября она делала покупки с матерью в Сибуе, семнадцатого сентября ходила на свадьбу одноклассницы по средней школе, одиннадцатого октября была на концерте камерной музыки в Тяномидзу, двадцать пятого октября с семьей ездила на прогулку в Камакуру… Следов ее любовника нигде не было, а в поступках Фудзико не находили ничего подозрительного. Недавно, тринадцатого октября, Судзуиси сам устроил ее тайную встречу с принцем. Выходной день в парке аттракционов «Страна детей» в Йокогаме наследный принц провел наедине с Фудзико. Его высочество словно вернулся в детство: гулял по берегу озера, где плавали белые лебеди, катался на лодке, играл в серсо. Там он официально сделал Фудзико предложение.
– Не выйдете ли вы за меня замуж? – Наверное, принц специально выбрал эту простую фразу без всяких туманных красивостей.
Фудзико, чуть замешкавшись, ответила:
– Я подумаю над вашими словами со всей искренностью и серьезностью и дам вам ответ.
Однако она медлила. Наконец двадцатого октября дрожащим голосом она сообщила Судзуиси:
– Я не смогу больше встречаться с его высочеством. Я продолжу работать. Передайте это, пожалуйста, его высочеству.
Судзуиси был вынужден передать наследному принцу жестокий ответ Фудзико, каждое его слово, каждую фразу. Его высочество выглядел подавленным.
– Она сказала, что продолжит работать, да? – уточнил он, но тут же в его голосе появилась твердость, он произнес четко и прямо: – Я не отступлюсь.
«Видимо, дело в ком-то третьем», – подумал Судзуиси.
В управлении безопасности Судзуиси постарался прояснить слухи о любовнике Фудзико – певце с пронзительно высоким голосом. Оттуда пришел ответ: «Он находится за границей». Вероятно, глава консервативного крыла, тайно прибегнув к услугам бандитской группировки, запугал его. Скорее всего, чтобы не вызывать подозрений, эта группировка наняла каких-нибудь громил-азиатов, не вникавших в подробности. Похоже, предписания Манифеста о реставрации императорской власти выполнялись и в тех сферах, которые находились вне компетенции Судзуиси.
Если отношения Фудзико с этим певцом уже прерваны, у нее нет никаких причин сердечного свойства отклонить предложение его высочества. Значит, она просто остановилась в нерешительности перед рекой, перейдя которую она уже не сможет вернуться. Ее колебания вполне понятны. Работу в ООН легко бросить, если она надоест, а став супругой наследного принца, будешь ею всегда. Но Фудзико явно предпочитает продолжать работу. «Значит, – подумал Судзуиси, – есть возможность убедить ее, что быть супругой наследного принца – такая же работа». Если она считает своим призванием быть сотрудником ООН, надо пояснить ей, что работа членом императорской семьи может стать отнюдь не худшим предназначением. «Остается только этот способ», – сделал вывод Судзуиси.
Наступил ноябрь. Судзуиси посетил семью Асакава и попытался убедить Фудзико. Удостоверившись, что она твердо решила продолжать работу в ООН, Судзуиси указал на некоторые сложности, возникающие при этом:
– Наследный принц часто принимает иностранных гостей. Как сотрудник ООН, вы также встречаете гостей из связанных с ООН организаций, работаете переводчиком. Иначе говоря, вам все равно придется встречаться с его высочеством.
Фудзико вежливо кивала, соглашаясь с доводами Судзуиси.
– Я очень хорошо вас понимаю, – отвечала она.
– Разумеется, я не могу никому говорить о том, что наследный принц сделал вам предложение. Мне следует держать рот на замке ради светлого имени наследного принца и его будущей супруги, а также ради вашей спокойной жизни. Если пройдет слух, что вы отказали его высочеству, многие отнесутся к вам недоброжелательно. Когда вы будете выходить замуж, вам также следует сохранять это в тайне. От вас требуется всю жизнь вести себя так, будто ничего и не было.
– Как будто ничего не было, да? – настороженно переспросила Фудзико.
Судзуиси пытался говорить с ней как с ребенком, чтобы его слова не казались угрозой, но, похоже, Фудзико разгадала его намерения.
– Да. Разумеется, и его высочеству нужно будет вести себя так, будто ничего не было. Даже если он увидит вас во время официальной встречи.
– Его высочеству из-за меня придется испытывать дополнительное неудобство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38