Если у любви Каору есть будущее, она смогла бы увидеть это на его ладони и воодушевить его. Но если на его ладони вырисовывалась печальная судьба, идея Ино не принесет ничего хорошего.
– Я пойду поищу гадалку. Подождите меня в баре «Танимати» в Акасаке-мицукэ, – бросил Ино и помчался на такси в квартал гадалок, находившийся неподалеку. Перед «мамочкой с Акасаки», как ее называли, стояла очередь из пяти молодых девушек, которые, похоже, томились любовными переживаниями. Со словами: «Извините, у меня срочное дело» – Ино влез без очереди, дал «мамочке с Акасаки» денег и предупредил:
– Через час я приведу с собой друга. Вы погадаете ему по руке, но у меня есть просьба. Я не имею ни малейшего представления, какова его дальнейшая судьба, но он остро нуждается в словах поддержки. Найдите что-нибудь светлое в его будущем, чтобы он не впадал в отчаяние.
Похоже, «мамочка с Акасаки» привыкла к подобным просьбам.
– Хорошо. В том случае, если в его судьбе не будет чего-то совсем ужасающего, – ответила она.
Через час, как и обещал, Ино привел с собой Каору и убедил его показать ладонь гадалке. За ее спиной были металлические ставни магазина традиционных сладостей, который закрылся два часа назад; она взяла ладонь Каору в свою руку и посветила на нее фонариком, чтобы лучше были видны линии. Сначала она ничего не говорила, только междометия:
– А-а, о-о, э-э, н-да… – Потом, следя взглядом за какой-то линией, пробормотала: – От него исходит опасность, опасность.
Затем она посмотрела на лицо Каору. На ней были сильные очки, от чего глаза казались вдвое больше. Гадалка говорила с акцентом, характерным для выходцев из Фукусимы:
– Ты любвеобильный мужчина. Ты всегда будешь на виду, так что тебе самому не придется особо напрягаться, чтобы тебя полюбили. Поэтому та, чьей любви ты добиваешься больше всего, не захочет полюбить тебя, зато сильно полюбят те, к кому ты равнодушен. Будь осторожен. Тебя любят, но одновременно и ненавидят. Ты награжден талантом, но легко можешь стать жертвой ревности и непонимания. Твоя жизнь должна сложиться успешно, но легко может быть сломана. Кого ты любил больше всех на свете? Наверное, мать? Она умерла, да?
Каору с трудом мог поверить, что о смерти матери написано у него на ладони, но он кивнул в ответ на вопрос гадалки и сказал:
– Уже умерла.
«Мамочка с Акасаки» продолжила:
– Для той, чьей любви ты добиваешься сильнее всего, тебе надо сделать то, что ты бы сделал для своей матери.
За спиной Каору Ино хватался за голову, жалея о том, что притащил его к этой гадалке. Тоже мне: известная «мамочка с Акасаки», а выдает такие банальные сентенции. Но Кумоторияма, привлекавший сладким запахом своей прически всеобщее внимание, стоял, сложив руки на груди, и кивал в такт словам «мамочки». Она посмотрела на лицо Ино и напоследок добавила:
– Не отчаивайся. В ближайшем будущем с тобой произойдут большие перемены. Будь готов к ним. Тебе придется выбирать: или оглушительный успех, или ужасное поражение. Ключ к этому – у одной из тех, кто любит тебя. Есть человек, которого ты должен беречь. Ты пока еще не встретился с ним. Твоя судьба ждет тебя в путешествии. Наверняка там произойдет что-то хорошее.
Предсказание было таким расплывчатым, что толковать его можно было как угодно, но Каору ответил:
– Я понял.
Ино так и остался в сомнениях, правильно ли он поступил. Он обнял Каору за плечи, Кумоторияма пошел вперед, и все трое побрели по ночному городу в поисках новых мест, где можно было зависнуть.
6.4
У Андзю кто-то есть. Что еще мог предполагать Сигэру, пытаясь объяснить, почему изменились ее одежда и макияж, почему она стала позже возвращаться домой. Сигэру радовался: после посещения дворца принца она, вне всяких сомнений, задумалась о своем возрасте – девушки на выданье. Проснуться для любви – что в этом плохого? Если она выберет себе любимого, взяв за образец наследного принца, это убережет ее от приставаний недостойных типов. Сигэру смотрел на жизнь с оптимизмом. А еще он полагал, что Андзю, опасаясь оказаться избранницей наследного принца, торопится побыстрее выйти замуж.
Ему хотелось нанять сыщика, чтобы узнать, с каким мужчиной Андзю проводит свои вечера до того, как вернуться домой к положенному сроку. Но он понимал, что дочь станет презирать его, если заметит слежку. Он спрашивал у жены, но та холодно отвечала ему, что не знает. Да и сама Андзю, похоже, не спешила показать своего приятеля. Однажды Сигэру вернулся домой раньше дочери. Надеясь увидеть, кто провожает Андзю до ворот, он прилип к окну своего кабинета на втором этаже, но мужчина так и не появился. Проклиная осмотрительность Андзю, устав от ожиданий, Сигэру однажды прямо сказал ей:
– Если ты с кем-то встречаешься, можешь привести его домой.
Андзю смутилась на мгновение, а потом сказала задумчиво, как и представлял себе Сигэру:
– У меня есть любимый человек.
– И кто он? – невозмутимо спросил Сигэру, будто о чем-то само собой разумеющемся.
– Первым привел его в дом ты, папа.
Сигэру не мог понять, о ком идет речь.
– Каору? – спросила Амико, которая прислушивалась к разговору отца и дочери за их спинами.
Андзю молча кивнула, и Амико с глубоким вздохом пробормотала:
– Я так и знала.
И для Амико и для Сигэру это было как гром среди ясного неба, но Амико хотя бы могла понять, что на сердце у дочери. Этот надуманный спектакль был обречен с того самого дня, как муж внезапно привел в дом Токива сына умершей любовницы и, не спрашивая ничьего согласия, навязал Каору и Андзю роли брата и сестры. Каору рос, с каждым днем становясь все красивее, и Амико охватывало нехорошее предчувствие – она беспокоилась, как бы Андзю не попала в сети этой красоты.
– Обсуди это с отцом, – бросила Амико и заперлась у себя в комнате.
Сигэру так оторопел, что не смог ничего возразить, и Андзю обрушила на него поток своих чувств, будто бьющий из расщелины фонтан.
– Я люблю Каору.
– Неужели вы вступили в связь друг с другом? – жалобно спросил Сигэру, и Андзю решительно ответила:
– Да.
Последняя слабая надежда Сигэру рухнула.
– О чем вы думали? – С бессильной злостью Сигару стукнул кулаком по столу. – Не позволю!
Ему нужно было вынести свой вердикт.
– Пока ты моя дочь, этому позору не бывать.
Андзю с непроницаемым, как у маски театра Но, лицом возразила отцу:
– Все равно по-твоему не получится. Ты, отец, хотел превратить меня и Каору, абсолютно чужих людей, в сестру и брата. Наша любовь не противоречит законам природы. Я перестану быть ему сестрой, а он перестанет быть мне братом.
– Даже если вычеркнуть Каору из посемейной книги дома Токива, ваше прошлое – брата и сестры – никуда не исчезнет. Попробуй представить себе, как на ваши отношения посмотрят те, кто знал вас как сестру и брата. Или вы по собственной воле хотите стать отверженными?
Отец боялся общественного мнения и говорил только об этом. Точно так же он в свое время отнесся к измене матери. Андзю сказала:
– Я тоже уйду из дома.
Но Сигару не воспринял ее слова всерьез. Он не мог выгнать дочь, опасаясь того, что скажут люди.
– Я не пущу Каору на порог нашего дома. Я не позволю вам жить под одной крышей, пока страсти не утихнут. И разумеется, ты не будешь ходить к нему. Он поживет некоторое время за границей.
Не обращая никакого внимания на желания других, Сигэру стремился защитить репутацию семьи Токива. Андзю старательно изображала готовность смиренно выслушать приговор отца. Открытое противостояние без всяких попыток идти на уступки неминуемо заводило в тупик. Отец хотел замять их отношения, а Андзю не собиралась отрекаться от любви к Каору. Она считала внешнюю покорность наилучшим решением. Вероятно, Сигэру обеспокоила позиция Андзю, которая вроде бы и не пыталась перечить ему, и он, слегка смягчив тон, сказал:
– Я не хочу отдавать тебя в руки такого ненадежного парня. Каору – пустышка, им движут сиюминутные чувства. Да ты и сама, наверное, знаешь. Ластится к любой, кто чем-то напоминает ему мать. А то, что ты чувствуешь, – не более чем наваждение. Я не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом.
Не отводя взгляда, Андзю сказала, сдерживая смех:
– Папа, ты совсем не знаешь Каору. Может, он и ненадежный, но ты даже представить себе не можешь, какой он. Помнишь, как из-за скандала с девушкой Мамору нам стала угрожать группировка Ханады? Кто тогда в одиночку отправился к ним и вел переговоры с главарем? Каору. Он не знает страха. Для него не существует запретов. В нем есть сила: он не боится никаких угроз и не пасует перед препятствиями. Даже если я подчинюсь твоему приказу, вряд ли ты дождешься послушания от Каору.
– Ты веришь в эти романтические сказки о любви?
– Я не предаюсь мечтаниям, а говорю тебе о том, что существует в реальности.
– Нет, это только грязные, похотливые мечты. Я найду для тебя настоящую любовь.
– Папа, Каору опять заставит тебя содрогнуться.
– Что ты хочешь сказать?
– Мне все равно, выгонишь ты Каору из дома или весь мир его отвергнет, – я останусь на его стороне. Только семья может защитить Каору. Я хочу, папа, чтобы и ты его защищал.
Стрелы гнева Сигэру были направлены на Каору, и мысли Андзю не могли достучаться до него. Вид у него был растерянный.
– Значит, Каору задумал что-то совсем ужасное? – спросил Сигэру.
– Скоро узнаешь.
– Неужели ты собираешься помочь ему в его грязных делах? Говори! Что он задумал?
– Почему ты решил, что он собирается сделать что-то плохое?
– Я хочу уберечь тебя от этого. Больше ты с Каору общаться не будешь.
– Я не могу не общаться с ним. Он стоит перед лицом опасности.
– Вот поэтому я и спрашиваю тебя, что он задумал.
– Я не могу тебе сказать, пока ты не признаешь наши отношения. Или тебе будет все равно, если на дом Токива обрушится несчастье?
– Ты угрожаешь отцу? Это влияние Каору. Хочешь стать соучастницей преступления?
От гнева у Сигэру даже слезы на глазах выступили. Похожая история случилась в Стокгольме: похищенная девушка влюбилась в похитителя и стала его соучастницей.
Андзю пыталась втянуть Сигэру в запутанную сделку. Она надеялась, что отец, который ни за что не вступил бы в сговор с Каору, согласится на ее предложение. Каору пообещал больше никогда не встречаться с Фудзико, если ему дадут увидеться с ней в последний раз. После этой встречи Каору станет ее, Андзю. Но стоит отцу узнать об этом – он воспрепятствует их встрече любыми средствами и способами. Чтобы выполнить то, что она пообещала Каору, нужно во что бы то ни стало устроить эту последнюю встречу. Андзю боялась, что Каору передумает. Если он переступит через то, что пообещал Андзю, и начнет преследовать Фудзико, ситуация перевернется с ног на голову, тогда интересы Андзю и отца совпадут. Она хотела предотвратить вторую встречу любой ценой, даже если для этого придется вступить в тайный сговор с отцом. Но, конечно, она оправдывала себя тем, что делает это ради безопасности Каору.
Сигэру потупился и замолчал, не скрывая своего замешательства. В комнате воцарилось гнетущее молчание. В душе Андзю любовь к Каору сменилась благородной уверенностью, что она защищает самого одинокого человека в мире.
– Я ни за что не признаю ваших отношений с Каору. Но того, что произошло между вами, уже не изменишь. Хотя бы постарайтесь не сделать ребенка. Если ты пообещаешь мне это, я подожду, пока вы опять не станете братом и сестрой.
Как ни странно, Сигэру пошел на уступки. По слезам в уголках его глаз можно было догадаться, что он стыдится этого.
Андзю вдруг почувствовала себя виноватой, осознав, как жестока она к своему отцу.
– Спасибо, папа.
– Я обещаю помочь тебе. Расскажи, что задумал Каору.
Тщательно подбирая слова, Андзю пыталась вывести совершенную формулу уравнения.
– Дело в том, что Каору пока не отрекся от Фудзико Асакавы.
Сигару глубоко вздохнул, взъерошил волосы.
– Ну и дурак, ну и дурак, – повторял он, словно проклятье. Он выпрямился, пытаясь восстановить отцовский авторитет, и сказал: – Сколько откровений в один день!
Для Сигару это был наихудший вариант любовного треугольника.
– Наследный принц уже принял решение сделать Фудзико своей женой. Так почему Каору до сих пор не может забыть ее?
– Я не знаю. Наверное, не хочет потерять любимого человека.
– Значит, и в Фудзико Асакаве он тоже увидел свою мать. Но уже поздно. Скоро она окажется на недосягаемой высоте.
– Пока Фудзико четко и определенно не выразила своих намерений, у Каору остается слабая надежда.
– Неужели он, воспользовавшись моментом, хочет не только тебя, но и ее сделать своей?
– Наверное, ради нее он все готов поставить на карту.
– Как плохо! Непростительно не только перед семьей Асакава, но и перед самим наследным принцем. Если об этом узнают, то, разумеется, Каору, а заодно и вся семья Токива станут отверженными. Ни в коем случае нельзя допустить встречи Каору с Фудзико. Если он не знает страха, надо показать ему, что это такое. Я не позволю, чтобы мне опять плюнули в лицо.
Может быть, Каору, не сознавая того, стремился к смерти. Оказываясь перед лицом опасности, он напрягал зрение и слух, и ему открывалась тайная суть вещей. Становились слышны истинные слова, недоступные прежде. Холодный пот высыхал, и он освобождался от того, что пугало его, в теле чувствовалась легкость. Каору с детства безотчетно наслаждался этим ощущением. Близость смерти означала приближение к покойной матери. Андзю прекрасно понимала эту особенность Каору.
– Когда у тебя отнимают любимого человека, ты постараешься вернуть его, даже ценой собственной жизни. Невозможно прожить без того, кого любишь. Ради своей возлюбленной Каору готов пойти на любой риск. Не доводи его до отчаяния. Так только хуже сделаешь.
– Что ни говори, а за ним нужно хорошенько присматривать, – сказал Сигэру, но он понимал: единственный способ обезопасить себя – это отправить Каору за границу. Нужно было действовать тайком, нагрянуть внезапно, чтобы Каору не узнал о его намерениях. Требовалось такое наказание, которое заставило бы Каору раскаяться в собственном высокомерии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38